Киплинг

Живу с младых когтей среди волков,
Не ведая оков и рамок.
Меня вскормила лучшая из самок
И стаи вождь Акелла.
Среди волчат я рос не самым смелым,
Но с возрастом смелел.
Я жил в норе, охотился и ел
С матёрыми волками.
Оленей рвал я голыми руками,
Косулям горло выгрызал.

И вот однажды мне отец сказал:
"Прошла пора щенят.
Но знаешь... в джунглях говорят,
Что ты добыча, а не волк", -
И после этого умолк.
И встала дыбом шерсть в моём затылке.
Страха не ведая и сердцем пылкий,
Я обернулся в сторону Шерхана.
"Знай, лягушонок, завтра утром рано
Я съем тебя, шакалам бросив кости..."
И тут я зарычал от злости.
И слабый рыка звук добавила пантера:
"И в джунглях у всего найдётся своя мера -
Отдам за лягушонка буйволицу,
Которой каждый может насладиться..."
"Я от себя добавлю антилопу, -
Сказал Балу, почёсывая жопу, -
Мне по душе этот смазливый Лягушонок".
"И мне", - мяукнул тонким голосочком львёнок,
Вылизывая Маугли лицо.
Слово осталось за отцом.
И волк-отец сказал:
"Вас всех я ни к чему не обязал -
Вы сделали свой выбор".
И первым злобный полосатый тигр
Ушёл на запах крови...

Рассказы эти мне не внове, -
Я помню их с младых когтей.
Я вырос лучшим из детей
У самой совершенной самки.
И я раздвинул джунглей рамки -
Я подружился с Каа:
Для многих та ещё забава, -
Но только не для я.
Большая мудрая змея
( Вернее, то был змей )
Меня сначала чуть-чуть не убей,
Но я сказал ему, что мы одной с ним крови.
Удав слегка нахмурил брови
И взял в ученики.
Мы плавали в излучине реки
И добывали пищу.
Змея всегда находит то, что ищет.
И вот змеёй стал лягушонок.
Мне не хватало перепонок,
Но я с добычей был всегда...

Текла река, текли года.
Удав, медведь, Багира
Мне открывали тайны мира
И хитрости охоты.
Я рос, не ведая заботы,
Среди учителей,
Покуда не пришёл сезон дождей,
Когда впервые встретил я людей.


Селенье было небольшим.
В пыли играли малыши,
А взрослые возделывали ниву.
Спустя десятки лет пишу я это чтиво,
Но как сейчас я вижу блеск прекрасных глаз.
Любовь когда-нибудь касалась вас
Внезапно острыми когтями?
Впивала в вас свои клыки?

У хижины сидели старики,
И цвёл у ног их цветок красный.
Балу с Багирой говорили: он опасный,
Но страха я не испытал.
Цветок и цвёл и увядал
         Одновременно.
Быстрее кровь текла по венам.
Я захотел его сорвать - охота есть охота.
Но рядом шевельнулось что-то,
И я насторожился.
Я с джунглями с рожденья подружился -
Джунгли хороший друг.
Шерхан явился предо мною вдруг
И обнажил клыки.

Тут испугались даже старики:
Они не видели такого прежде.
Нужды мне не было в одежде -
Возник я голый перед ними.
Они застыли в пантомиме,
Я выдернул полено из цветка.
Теперь огонь несла моя рука -
Карающий огонь.
Распространяя шерсти подгорелой вонь
Шерхан бежал
И глухим рыком мне из джунглей угрожал...
Пусты его угрозы.
С поленом я застыл в руке, не изменяя позы.
И старики ко мне вдруг сами затрусили,
Повязкой бёдра обмотали, такой же, как и все носили,
И стали что-то говорить...

В ту пору я умел уже любить:
Любил отца и мать волков,
И свору маленьких щенков,
И близких в джунглях мне зверей...
Но в тот момент глазами я столкнулся с ней,
И мир перевернулся.
Вот так впервые я с людьми столкнулся,
Впервые так столкнулся с ней.


Закончился сезон дождей,
Всему дав в джунглях рост.
Шерхан бежал, поджавши хвост, -
Но это только хуже:
Ему я только мёртвым нужен
И в качестве еды.
И каждый день я ждал беды,
Ждал, ждал и утомился.
Сомненьями с Багирой поделился,
И нежное мурлыканье услышал я в ответ:
"Шерхан прожил уже довольно много лет,
Он долго в этих джунглях бродит слишком,
Иди, убей его, мальчишка,
Пришла пора охоты".
Тут рядом шевельнулось что-то -
То был бесшумный Каа:
Поди заметь в густой траве удава.
Багира спину выгнула в дугу,
А змей сказал: "Тебе я помогу.
Есть у Шерхана когти и клыки,
А силы рук твоих невелики.
Тебе поможет стальной клык,
И не услышим больше мы Шерхана рык".

И вот уже в руке я стальной клык держал
( Люди зовут его "кинжал" ).
Он не задаром мне достался:
С огромной коброй на полу я распластался,
Но всё же кобру не убил:
Мне закон джунглей говорил,
Что с ней мы одной крови.
Удав опять нахмурил брови,
Но мудро промолчал.
И вот я на все джунгли закричал,
Взяв в руку стальной клык,
И начал ждать, когда Шерхан раздаст свой рык.

Его мне оставалось ждать совсем недолго.
Шерхана я убью, но не из чувства долга, -
Его убью я из другого чувства:
Убийство - это лучшее искусство,
И я им овладел.
Шерхану я в глаза глядел,
Моментом наслаждаясь.
Строку пишу эту, играясь,
Но там я не играл.
Шерхан огромен, а я мал,
Но очень, очень смел.
И я воткнуть в него сумел
Свой клык довольно много раз.
И свет луны в его зрачках погас:
Охота есть охота.


В моих руках перо, бокал вина: суббота есть суббота,
Воспоминания - они и есть.
Я в джунглях отстоял и жизнь и честь,
Что у зверей, как вам ни странно, тоже есть.
Рассвет пришёл довольно рано,
В его лучах я снял шкуру Шерхана,
Бросив шакалам его тушу.
Я закон джунглей не нарушил:
Убей, если тебя хотят убить.

Я научился говорить
Довольно скоро,
Пусть часто слышал я людей укоры
В моём уменьи говорить.
Я джунглей не смогу забыть
               Вовеки.
Я научился жить и с вами, человеки,
Но сохранил любовь и к зверям.
Откроют небеса передо мною скоро двери,
И я учителей своих вновь встречу,
И позабуду с ними о людской вновь речи.

             
               THE END