Костры пылали

Костры пылали, пожирая тело, дымились волосы, как огненный закат. Ладони ласковое солнце грело, когда решали, кто же виноват. Когда судили, строго и пристрастно, искали подтверждение словам. И оправдания звучали все ж напрасно, никто не верил искренним слезам. Никто не верил, камни подбирая, кидая их в лицо невинных дев, роптали, оскорбляли, подтверждая, что пастухом у стада — слепой гнев.

Костры пылали, искры в небо вились, а в камере прикованы цепями, те, что зеленоглазыми родились, и с рыжими, как солнце, волосами. Не заводили черных кошек, не варили, тех зелий, от которых сам не свой. Им не поверили и их оговорили, все за глаза, за беззащитною спиной. А инквизитор старый, слепо морщась, вел свой допрос, пока плетьми махал, и вытирая низкий лоб от пота, все чаще воздух спертый рассекал. Они кричали, корчились от боли, молили Господа простить им все грехи. Полы из камня стали бурыми от крови пока запели на рассвете петухи.

Костры пылали — люди ликовали, пришли на казнь «проклятых» посмотреть. При виде осужденных восклицали: «Вам здесь не место! Ваша доля — смерть!». Лишили имени — остались только цифры, которым счет давно потерян был. Приговоренные играли в эти игры, надеясь, что Господь их не забыл. В чем их вина им объяснить не потрудились, решили: «ведьма», приговор — сжечь на костре. И искры пламени вновь в небо вились. Все ждали смертной казни на заре.

Костры пылали, пожирая тело, их языки плясали в волосах. И тишина над площадью звенела.

Костры пылали в малахитовых глазах.