Корабль-призрак

Корабль-призрак.

Я плыл по Волге Куйбышевским морем,
На утлой лодке с парусом льняным,
Без никого, один, душою болен,
Отвержен, одинок и нелюдим.

Прочтя "Сказанья духа" аж три раза,
Грёб в Красноводск, т.е. в Туркменбаши,
Ниязовского света чтоб алмазом
Все грани просветить своей души.

Смеркалось. Берега вокруг пустынны.
Пригорки, церкви и монастыри,
Где берегут зеницами святыни,
И молятся с восхода до зари.

Не верил я ни в Бога, ни в Исуса,
Отказываясь опий принимать,
Запястья - в феньках, грудь объяли бусы,
Но плохо так, что сложно передать.

Мне вспоминались фильмы о ребятах,
Другой ещё, какая-то там жизнь,
Что плыли здесь в далёком том "когда-то",
Посильно приближая коммунизм.

Их радовали скудные обновки,
Толстухи-жёны, водка за трояк.
Но все они приплыли к остановке,
С которой сдвинуться - уже нельзя никак.

Так думал я, жизнь не считая чудом,
И грёб, как раб, галере на своей.
Внезапно силуэт узрел я судна,
То теплоход был, Арктики белей.

Гудков не слышно, песен, впрочем, тоже.
Куда идёт, откуда держит путь?
И этим странно был я насторожен,
И принял вправо, чтоб его огнуть.

Казалось, он стоял, иль шёл, как лодка.
Не слышал я гудения машин.
Представился мне шкипер тут с бородкой,
И славный малый, юнга Хокинс Джим.

Вот поравнялись я и судно это.
Его, видать, теченье лишь несло.
Уже темно, - корабль идёт без света,
Темно иллюминаторов стекло.

И палубы пусты, корма и баки,
Оборван якорь, громко цепь гремит.
И словно плачет кто-то там, во мраке,
Как тряпка, в дырах триколор висит.

Не по себе мне тут совсем уж стало,
Собрал все силы скудные в кулак,
И - ну грести! Мотором застучало
В моей груди, кляня весь свет в сердцах.

И, выгребя на быструю стремнину,
Последний раз на судно посмотрел.
Облупленное имя "УКРАИНА"
Прочёл я, и от ужаса сомлел.

Неужто правда? Верю и не верю!
Наслышан я про этот теплоход.
Не врёт. выходит, старое поверье,
И смерть меня за этой встречей ждёт.

И - точно. Небо ясным было, чистым,
Шторм разразился баллов в 45,
Поднялся вихрь со злобой, воем, свистом,
И дождь полил, хлестая, твою мать!

Сорвало парус мой в мгновенье ока,
Челн захлестнула лютая волна,
Стащило вёсла силою потока...
Ну вот, ребята. Всё. Теперь - хана.

Почуяв мысль ту, челн перевернулся,
С гитарой, паспортом в момент ушёл на дно.
И я водою волжской захлебнулся,
И оставалось мне теперь одно.

Я к небу возопил, из сердца прямо:
"О Боже! Помоги в моей беде!"
И тут, давно не пивший даже грамма,
Увидел я кого-то на воде.

Он шёл, как по траве, водою бурной,
На волны и буруны не смотря.
И, подойдя, сказал мне: "Я дежурный.
Когда-то Сашей звали здесь меня.

Пошли". - он подал мне худую руку,
Взвалил на плечи, к берегу понёс.
От потрясенья я издать и звука
Не мог. Лились потоки молча слёз.

И, дотащил когда до суши тверди
Меня, - на влажный положил песок.
"Не пробил час ещё твоей, брат, смерти.
Путь до неё и труден, и далёк.

Меня ты помяни вином и хлебом,
И другом стань небесного Царя.
Бывай". И он ушёл тропою в небо.
А я - сознанье мигом потерял.

Очнулся я, не зная, в час который.
Светило Солнце в небе с теплотой.
Спокойным было Куйбышево море,
И ноги мне ласкал его прибой.

В рыданиях упал я на колени,
Перед Отцом покаялся в грехах,
И снизошло в тот час благословенье
Его, и сгинул прочь последний страх.

И, помолившись, и поверив в Бога,
Пошёл я прочь от берега реки.
И очень скоро вышел на дорогу,
Что в город шла, точь-в-точь, как Васюки.

Была там церковь, а, точнее, остов.
Осколки фресок, рубища икон.
Но для меня она была, как остров,
Где я, упав, уснул мертвецким сном.

С тех пор прошло не много и не мало.
Живу, стараясь сильно не грешить.
Но иногда мне снится скрип штурвала,
И тот корабль. Его - не позабыть.

14.7.2011

Остановка "44 школа".