Двенадцать дней славы Антона Соловкова

Погоды градусник носился
от плюса к минусу, к нулю,
и снова к плюсу возносился
подобно шаткому рублю.

Свирель на конкурсе играла,
срывалась публика на свист,
толпа неистово плясала –
когда-то дикий танец твист.

И кто-то тряс перед народом
билетом лишним на концерт,
включавшим виски с бутербродом
и искорёженный фальцет.

Но всё грустнел Антон Семёныч,
сжимая рукопись в руках,
опять издатель Лавренович
отверг его роман в стихах.

Он не пойдёт на встречу с Лизой,
она поёт в «ночном саду»,
её печаль, её капризы
не выносил он, как в бреду.

Её старинные романсы
гнели тоской ушедших дней,
и не спасали перфомансы
её молоденьких друзей.

Всё надоело в этом мире –
устал от творческих трудов.
Не стал для юношей кумиром,
ни популярным средь отцов.

Закрытый мир литературы
не принимал его в свой круг,
издатель драл с него три шкуры
за полный перечень услуг.

Союз писателей не брался
за публикации его.
В Минкульт он вовсе не совался,
там не светило ничего.

Он молча ехал на трамвае.
В районе Сокола он слез,
дошёл до вывески – «Пивная»
и за дверьми её исчез…

А между этим дочь Оксана
последний стих перевела
того отцовского романа
и текст в печать его сдала.

Пока он горем упивался,
и от депрессии страдал,
роман поэта издавался,
читатель западный узнал

о новом авторе из прессы,
и принял книгу «на ура»,
и из поэтов «неизвестных»,
вдруг стал он «мастером пера».

Коллеги автора по миру
из англоговорящих стран
на премию «Всемирной Лиры»
его отправили роман.

Внезапно все заговорили
о Соловкове, – вся Москва
о нём без устали твердила,
узнав о новости едва.

Ах, как же, как же, победитель
престижной премии – москвич!
Зовите в студию, зовите!
Торжественный готовьте спич…

Но где герой? Никто не может
нигде найти его теперь –
нет на работе, дома тоже
никто не открывает дверь.

И даже дочь его не знает,
куда опять пропал отец,
и сотовый не отвечает,
и фейсбук замолк вконец.
 
Прошла неделя. Нет известий
о Соловкове. В новостях,
в последнем номере «Известий» –
сюжет о нём и статья.

На лавры падкая столица,
устами медиа своих
о нём слагала небылицы
из прочих баек городских.

Но всё напрасно. К Перельману
ещё добавился один,
кто не о славе и карманах
мечтал. «Он форменный кретин!» –

Кричали добрые коллеги, –
«Гордец!» «Пустышка!» «Идиот!»
«Какая спесь! Какое эго!»
«Он либерал!» «Нет, патриот!»

Лишь дочь Антона Соловкова
искала беглого отца –
вдали от шума городского,
в пределах Третьего Кольца.

Три раза ездила на дачу,
где он от мира вдалеке
не раз скрывался, неудачи
топил безжалостно в вине.

Всё безуспешно. Даже Лиза
подруга близкая его,
наверное, впервые в жизни
о нём не знала ничего.

Прошло двенадцать дней, за время
которых стал он знаменит,
не испытав ни разу бремя
звенящих медных труб. Не спит

который день уже Оксана,
всё ждёт известий от отца,
читая главы из романа
одни и те же без конца…

…Нашли его на лавке в парке.
 В руках чернел его блокнот.
Он умер утром от инфаркта,
в час, когда спал ещё народ,

и птицы только пробуждались,
встречая солнечный апрель
и строки новые рождались,
как первородная капель…

Остановилось сердце. Стихло.
Устало биться в глубине.
Вдали маяк тревожно вспыхнул,
и жизнь погасла, как во сне.

Ушла душа туда, где слово
рождает формы бытия,
не взяв ни капельки земного
в те безвозвратные края…


февраль 2017
М.Шахманов.

http://litworks.ru/dvenadcat-dnej-slavy-antona-solovkova.html