мерилин

когда табита в пятый раз на свой звонок не слышит хрусткого голоса барбары, а гудки не предвещают ничего хорошего, она срывается с места и, сбежав с пар, летит к кин домой. она думает о самой красивой девушке на планете земля, когда едет в метро, думает, когда пересаживается с одной ветки на другую и когда полный молодой человек бледной наружности наступает ей на ногу. она слепо смотрит в объявления и думает о том, что в метро отвратная связь.

подъезд барбары серый, заплеваный и с выбитыми лампочками. смысл этого действия галаван не понимает совершенно, но приходит к выводу, что это какой-то таинственный ритуал местных обитателей - лампочки выбивать.

дверь не заперта на ключ, и табита без стука распахивает ее, впуская немного серого света из подъездного окна в короткий полутемный коридор. наступив на что-то, валяющееся там, табита входит в комнату с зашторенными окнами и матрасом со светлой фигуркой на нем.

табита вспоминает норму джинн и свет.

завернувшись в махровый плед, в углу матраса сидит не мерилин монро, а барбара кин с потеками туши на бледном лице и углами оттопыренных локтей. она обнимает себя за колени и качается с лицом, похожим на гротескную маску грусти в театре. уголки губ стекают вниз со слезами, оставляя соленый лужицы горестного моря на майке.

табита присаживается на корточки рядом с ней, потеснив законченную бутылку вина. барбара легко пьянеет и старается не пить, а значит повод у нее сейчас серьезный. барбара тянется к ней пальцами-веточками и цепляется за ткань рубашки. она сидит натянув белую майку на колени и пытается себя удержать, не дать расплыться, как порваному мишке, которому оторвали лапу, вырвали сердце и поплясали на нем. кин вся прошита тонкими голубыми нитями вен и не сдается без бою.

- с-скажи, - шепчет она, - скажи, таби, я что? я… со мной что-то не так?

табита качает головой и успокаивающе гладит ее по плечам, острым, похожим на горные пики.

- что случилось? - почему-то шепчет она. при покойнике принято говорить в пол-голоса. а тут явно что-то умерло.

- джим, - голос кин совершает кульбит, резко ломаясь на «и» и рушится в затравленную тишину, - он ушел от меня, к, - она вдыхает резко, будто утопающий в попытке захватить больше воздуха, - к ли т-томпкинс. Она, что же, лучше меня?

галаван вспоминает нежное, оленье выражение лица ли и снова качает головой. у ли нет самых красивых на свете глаз и кривой улыбки рушащегося здания, как у кин.

барбара, кажется, не верит этому и продолжает плакать. слезы застревают в ресницах, катятся по щекам дождинками. табите хочется открыть зонтик и спасти барбару от этого ливня.

- слушай. - говорит она, обхватывая барбару руками и приподнимая с кровати. она легче, чем лист, забытый в старой энциклопедии на гербарий и такая же тонко-просвечивающая. - слушай. нужно тебя умыть.

кин закрывает потемневшие, злые глаза и судорожно, истерично дышит. она пьяная, но больше в ее голове занимает не хмель, а смерть своей любви. осколки сердца тут и там валяются по всей квартире.

в ванной белый кафель отражает свет, яростно режущий глаза.

галаван аккуратно кладет свою ношу на пол, и та полусидит сломанной куклой в болезненной белизне.

взгляните на мир в четырех стенах.

вот белый кафель, белый до голубизны. такого цвета бывают губы при кислородном голодании. голубые и заиндевевшие.

вот горячая вода, которая шумно и со вздохом падает в ванну.

вот зеркало-гладь-озера. я ль на свете всех милее?

вот самая красивая девушка на планете земля сыплется осколками разбитых чувств. осторожнее, детки, не наступите на них, а то порежете пальчики ног и заразитесь люболью. у кая из глаз вместе со слезами выпал осколок зеркала, а у этой белой и выеденой внутри, как сухая ягода, девушки вместе со слезами уходят остатки жизни.

вот та, которая держит самую красивую девушку на земле. она сильная, она справится.

кин похожа на сжатый лист бумаги, который под тяжестью воды расправляется и опускается вниз. она разжимает скомканые ладони и отпускает свои колени. белая майка болтается вокруг нее большое медузой.

потом она вываливается из ванной, мокрая и дрожащая, но не от холода, от всего навалившегося на нее. табита аккуратно отводит ее в постель и барбара засыпает практически не дойдя до кровати.

ей снятся волки, бегущие по лезвию моста к городу на луне. ветер задувает им в открытые пасти и щекочет колючками слез глаза. лунный город светится вдалеке, и Барбара, сидящая на одном из волков говорит ему, городу, что не боится.