Вверх тормашками

Сегодня мой начальник дал мне странное задание.
– Ты знаешь, – спросил он у меня, – что у нас в городе живёт волшебница?
– ?!
А на мой немой вопрос ответил:
– То ли у меня крыша поехала, то ли у мира – не знаю. Но нам необходимо к 8 марта дать заметку в газете о волшебнице, которая живёт в нашем городе. «Сверху»  даже прислали её адрес. Я проверил. Да. Живёт такая, но вот насколько она волшебница – придётся выяснять тебе, Соня. Так что собирайся и выезжай минут через тридцать – к концу дня заметка в черновом варианте должна быть у меня на столе. Хоть умри мне тут! 
Хмыкнув и пожав плечами, я села в машину и поехала по означенному адресу. Люблю я такие выездные задания. И всегда стараюсь проехать мимо нашего Кремля. Как со студенческих лет влюбилась в него – так до сих пор и не прошла эта привязанность.
Начиная  с Зеленского съезда, глаза привычно выхватывают каждую башенку, и каждой башенке говорю «Привет! Как ты сегодня?» В студенчестве столько километров было исхожено вдоль этих кремлёвских стен, ладони помнят прикосновения шершавого красного кирпича, из которого почти пятьсот лет назад сказочно быстро были выстроены эти стены. И кажется, что  каждый кирпич помнит всех мастеров-строителей…
Вот Часовая башня, которая прыгнула на самую высокую точку Дятловых гор, а её крепостная стена огромными уступами спускается по склону кремлёвского холма, повторяя гористый рельеф. Она встречает меня при въезде на гору. За Часовой строго выглядывает Северная башня, а за ней появляется Тайницкая  – между этими башенками находится самый мой любимый участок Кремля. Здесь открывается роскошный вид на Волгу. Только небо, только река, а на той стороне – луга, луга, и там, далеко-далеко дремучие, непроходимые леса. Простор, даль, небо… То, что я безумно люблю.
Проезжая поворот, заметила женщину, которая стояла и смотрела на эту прекрасную картину, но вид у неё был печальный, а в зеркало заднего вида я увидела, что она вдруг как-то странно взмахнула руками, сделала несколько пассов и заплакала.
Сумасшедшая, подумала я, нажав на газ, и прибавила скорость – к волшебнице хотелось попасть до обеда.
Вот и Коромыслова башня, с которой связана красивая легенда о девушке, спасшей город во время осады, здесь в молодости я старалась позагорать – повернуть солнышку то одну руку, то другую, одновременно уча философию. А  вот Никольская башня, затем Кладовая… А вот на этой  скамеечке под раскидистым вязом я учила историю религии и читала «Ярмарку тщеславия»...
Я проехала любимые башенки, и мысли, которые ностальгировали о студенческих беззаботных временах, привычно вернулись к работе. Что за волшебница? Какие вопросы ей задавать? О чём? Думая об этом, решилась положиться на свою журналистскую интуицию и чутьё.
Вот и нужная улица, въезжаю в старую улочку, нахожу дом по адресу, торопливо записанном в потрёпанном блокнотике. Легко паркую машину поблизости и влетаю на четвёртый этаж типового пятиэтажного дома.
Звоню в дверь. За дверью слышится возня, мяуканье, тихие шаги и без всякого вопроса дверь распахивается настежь, и я с удивлением узнаю в хозяйке квартиры ту женщину, которая стояла около башни и плакала…
– Здравствуйте, –от неожиданности мямлю я, показывая своё журналистское удостоверение.
– День добрый, с усталой улыбкой говорит женщина, – что вас привело ко мне?
– Понимаете, – с трудом подбирая слова и чувствуя себя в глупейшем положении, – понимаете, мне необходимо взять у вас интервью.
– С чего бы это вдруг? – улыбнулась женщина, – я вроде не знаменита.
– Понимаете, – с ужасом вдруг понимаю, что все слова, кроме этого вылетели из головы, – до нас дошли слухи, что вы – Волшебница. Конечно, как здравомыслящий человек, я понимаю, что это звучит глупо, но мне надо провести журналистское расследование и отчитаться – так это или нет.
– Что ж, проводите, – устало вздохнула женщина, и протянула руку – гостеприимно приглашая пройти в комнаты…
Не пройдя и нескольких шагов, я вдруг чётко поняла, что передо мной если и не волшебница, то человек точно неординарный.
Во-первых, меня поразлила Ёлка. Да-да – в углу зала стояла огромная, до самого потолка, Ёлка.  Пушистая – иголочка к иголочке, настоящая, пахнущая зимним морозным днём, Новым годом, школьными каникулами, свежей смолкой, чудесами, подарками и исполнением желаний, любовно украшенная игрушками, мишурой, дождиком, серпантином, флажками, золотыми орехами, солнечными мандаринами, снежинками из фольги и фантиков, конфетами, огоньками, а на верхушке сияла звезда… И это в июле месяце!
Во-вторых, все стены в зале были усеяны  всякими открыточками, детскими рисуночками, фотографиями чёрно-белыми и цветными, современными селфи и старинными, когда фотография была целым событием в жизни семьи. На ёлке тут и там виднелись записки с просьбами о чуде, конверты с письмами к Деду Морозу, любовные записочки, которые летают по школьным классам в мае месяце. Висели на ней и разные  мелкие вещички, которым я не знала даже названия.
А в-третьих, на диване сидел огромный чёрный кот, размером с хорошую собаку, и смотрел на меня почти человеческими зелёными глазами… Я протянула к нему руку, чтобы погладить, но он так на меня сверкнул  своими глазищами, что мне стало жутковато и я инстинктивно отдёрнула ладонь.
Но самое странное, что меня окончательно утвердило в мысли, что я нахожусь на самом деле в квартире волшебницы, было нечто, что заставило меня раскрыть рот и лишиться дара речи минут на десять.
Это была картина, нет, не картина – это был участок пространства, тот самый вид, который открывался между Северной и Тайницкой башнями, и которым я всегда любовалась (оказывается не только я!). Те же даль, небо, река, луга, леса…
Он был реален, реален до умопомрачения, по-сегодняшнему реален – по небу плыли сегодняшние облака, небо было по-сегодняшнему голубое и угадывалась сегодняшняя июльская жара, а по реке пробегала, сверкая и искрясь на солнце, рябь от тёплого летнего ветерка, лёгкое дуновение которого доходило и до меня.
Я замерла на некоторое время и не могла отвести глаз от такого интерактивчика… Или я так безнадёжно отстала и уже научились делать такие пространственные картины с природными эффектами вплоть до ветра, ряби и облаков? Или?..
Волшебница, видимо, была удовлетворена тем эффектом, который произвела на меня её квартира.
– Ну что ж, поговорим? – произнесла она тихим голосом, немного смущённо улыбнувшись.
Я вдруг заметила, что она слишком молода. Намного моложе меня. Ей можно было  дать лет двадцать, не больше. Хотя, когда она стояла там, на башне, и когда открывала дверь в  квартиру, она казалась намного старше.
– А вы правда волшебница? – от удивления я забыла все вопросы, которые придумала по дороге и чувствовала себя маленькой девочкой.
– Да, – просто ответила она, – волшебница.
После такого простого ответа я вообще смешалась и не знала, о чём дальше говорить. Но мой журналистский дар пришёл мне на помощь. Я вдруг вспомнила, как она стояла заплаканная  около башни, протягивая руки вверх, к небу, и шепча что-то губами.
– А что вы делали в Кремле около Тайницкой башни? – спросила я, и почувствовала, что попала в точку – женщина вздрогнула и начала стареть на глазах.
– Колдовала я, – устало улыбнувшись, сказала она. – Не хотела этого делать, но пришлось.
– Понимаете, деточка, – сказала она, прищурившись, и приглашая жестом меня на кухню,  где уже волшебным образом посвистывал желтенький чайник в весёлый белый горошек, – волшебницы они не всемогущи. Они не могут наколдовать себе счастье, взаимную любовь. Себе не могут, только другим. Но они могут многое. Наколдовать пространство, где они были счастливы, наколдовать слова, которые хотели бы услышать от любимого… Вот этим я и занималась. Пожалуй, расскажу вам все, – вздохнув, махнула она рукой, а я подумала, что волшебницам тоже иногда полезна кухонная психотерапия. В данном случае журналистская…
– Я очень была влюбчивая, – с улыбкой сказала она, наливая чай в чашки, по внешней части  стенок которых порхали разноцветные бабочки, –  Сколько я себя помню, я постоянно была в кого-то влюблена, то в одноклассника, то в соседа по квартире, то в ученика из  соседнего класса, то в мальчика-актёра, которого я увидела в телевизоре…
– Помню, как захватывало сердце, когда после долгой болезни в класс вошёл мальчик, который мне очень нравился, – вспоминала она с улыбкой в глазах, –  Мне показалось, что в классе вспыхнуло солнце, мне было и радостно и боязно от того, что он заметит, как я рада его выздоровлению.
– Я делала всё ради того, чтобы он меня заметил, –мечтательно продолжала она, – мне было за счастье просто видеть его, ловить его взгляд или улыбку. А иногда было очень большое счастье – нас объединяли в одну группу для решения задач и – о, чудо! – наши руки соприкасались, а головы так низко наклонялись над тетрадкой или учебником, что я могла уловить его дыхание, а его чёлка касалась моего лба или щеки. Ощущения, когда твой кумир, твой идеал – рядом, и ты можешь его не только видеть и слышать, но чувствовать его дыхание – наполняли меня неземным блаженством, и я была в такие мгновения на седьмом небе от счастья.
– Моя влюбчивость не прошла с возрастом, как я думала, и, когда я уже училась в институте на астронома, я влюблялась то в одного студента, то в другого, то в новичка, которого перевели из другой группы, то в преподавателя, то в лаборанта… В общем, любвеобильная я была,– неожиданно светло и весело подытожила она и игриво подмигнула мне.
– Все мои любови, конечно, были безответными, безумными, я бы сказала безбашенными даже, и я приходила в Кремль, чтобы быть с башнями, – улыбнулась она своему неожиданному каламбуру.
– Моё любимое место было около Тайницкой башни, я читала там грустные стихи Есенина, Ахматовой,  Бунина, писала свои, ветер высушивал мои слёзы, а каменные стены башни, которая стояла позади меня олицетворяли для меня поддержку даже во время безответной любви.
– Но вот вроде бы появился и Он, – продолжала  она своё повествование, – который начал отвечать мне взаимностью. Он дарил мне цветы, приглашал в музеи, театры и на концерты, мы с ним гуляли по набережной, и я была самой счастливой студенткой. Наши руки иногда случайно соприкасались, и по мне пробегал электрический ток, а когда мы ехали куда-то в автобусе, Он стоял позади меня и тихонечко целовал в макушку… И мне хотелось в такие секунды, чтобы время остановилось и автобус бесконечно ехал по кольцевой дороге, и чтобы было только лёгкое прикосновение его губ, сумерки и огни большого города…
– Все минуты я думала о нём, мне очень хотелось поцеловать его в губы, очутиться в его объятиях, хотелось быть с ним, чувствовать его, ощущать его, жить с ним. Просыпаться и видеть рядом с собой самое любимое лицо, – вот о таком счастье я мечтала. Своей радостью я также делилась со своей подружкой – Тайницкой башней, которая меня благословляла и радовалась за меня.
– Но, как поётся в одной старой песенке: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает…», – грустно продолжила она свои воспоминания, – чем-то я его не устроила. То ли я была недостаточно красива в его понимании, то ли то, что я из небогатой и не из интеллигентной семьи сыграло свою роль, то ли то, что я была отличница… Многие же парни боятся умных девушек – надо ведь соответствовать! В общем, мы расстались.  Расставание было очень болезненным для меня. Я лежала сутками в кровати и тупо разглядывала белый потолок комнаты. Не хотелось ничего. Хотелось просто лежать и всё. Мир в одно мгновение потерял краски жизни, стал чёрно-белым. Всё вдруг схлопнулось. Не стало неба, не стало сокурсников, не стало института, преподавателей, звёзд, Кремля, набережной, дали, – всего того, что я любила и чем дорожила. Остались только я и тоска.
– Время, конечно, лечит, – волшебница налила по второй чашке удивительно вкусного чая, бабочки продолжали порхать, внося в печальный рассказ лёгкость и светлую грусть, – потихоньку я стала выходить из этого больного состояния, но видимо, так до конца мне из него выбраться не удалось. Сколько всего я переделала, перечитала, сколько техник расставаний прошла, окончила даже  академию волшебства – и всё это только ради одного – забыть. Забыть Его, вернуть себе радость жизни и ощущение счастья, лёгкости и покоя, но  до сих пор где-то в груди сидит обида, и не даёт жить спокойно. Всё равно нет-нет, да и всплывёт в памяти его лицо, его голос начинает звучать в ушах – я ведь волшебница – всё это моментально усиливается вплоть до физического ощущения, что рядом находится Он. Это пытка, понимаете?
Я кивнула головой. И понимая, и не понимая её одновременно. Было странно, как, имея в арсенале всякие волшебные техники, она до сих пор живёт одна и несчастлива в любви?
В самом конце нашей беседы она даже взмахнула плавно рукой и показала мне Его. Ничего особенного – мужчина, как мужчина. Невысокого роста, с короткой стрижкой, с умными глазами и цепким взглядом…
Когда я уже заканчивала записывать ответы к интервью – мы уже в это время пили третью чашку потрясающего чая с лепестками каких-то экзотических цветов, названия которых я не запомнила, – я спросила у Маши (так, оказывается, звали нашу волшебницу), что это за реальная картина с видом, который открывается с Тайницкой башни?
Маша снова грустно улыбнулась и, вздохнув, ответила.
– На том месте стоит моя любимая скамейка. Много времени я провела на ней, читая стихи и книги. Там Он впервые сказал мне, что я ему нравлюсь, и он хочет со мной встречаться. Там я была счастлива настолько, насколько может быть счастлива двадцатилетняя девушка.
– Это место моей силы, –  неожиданно сильным, глубоким, красивым голосом сказала Маша, и посмотрела на меня своим плотным, волшебным взглядом, и продолжила, – там я мечтала о будущем, планировала свою жизнь, размышляла о своём предназначении и своём Пути, там родилось множество моих стихов и сказок, притч и маленьких рассказиков, там я обдумывала исполнения желаний своих подопечных (у каждой волшебницы они свои) и мысленно консультировала их.
 – Там я ощущаю себя бессмертной и всемогущей. СтОит мне только повернуться к реке и увидеть луга, которые простираются на той стороне Волги, леса, которые притягивают меня, небо – неважно, в хмурых тучах оно, или голубое, как сегодня, – как я сразу чувствую себя волшебницей. Кажется, закрой глаза, и ты услышишь говор строителей, которые возводили эти кремлёвские стены, почувствуешь прикосновение истории, прикосновение вечности. Как будто там перекрёсток миров и времён.
Я кивнула головой. Сама много раз ощущала похожее чувство, находясь в Кремле, около его стен и башен, прикасаясь к камням. Да, ощущения были похожи.
– И сегодня я взяла его себе на память.
– ?!
– В моём арсенале есть магическое заклинание, позволяющее часть пространства перемещать из одного места в другое. Сегодня, когда я там была, мне захотелось это место иметь у себя дома. И я поколдовала… Правда, что-то пошло не так, и заклинание прошло не до конца. Надо кое-что доработать, – снова она улыбнулась своей печальной улыбкой.
…Три с половиной часа пролетели незаметно, вот и поставлена точка в блокноте с интервью. Я задумчиво попрощалась с волшебницей Машей, а сама думала о том, какие всё-таки женщины непонятные – вместо того, чтобы строить своё счастье, уходят в волшебницы и счастливят других.
Торопливо запихивая блокнот в сумочку, я быстро спускалась вниз по лестнице, и где-то на втором этаже столкнулась с  мужчиной с букетом цветов, на скорости я чуть не сшибла его. Извинившись, заметила про себя, что уж больно лицо его мне знакомо…
Раздумывать над этим столкновением-совпадением  было некогда, надо было всё уложить в голове, придумать название статьи, составить план, набросать всё, ведь до конца рабочего дня оставалось всего полтора часа…
Машинально я села в машину, и, осторожно выехав из узенького дворика, взяла курс на редакцию. Полученная информация более-менее улеглась в голове, единственное, я не могла придумать название – оно обычно рождалось у меня сразу, в течение первых минут. А тут как-то застопорилось.
Но вот снова Кремль, снова Зеленский съёзд, и снова мои башенки поплыли мне навстречу, только в другой последовательности – Кладовая, Никольская, Коромыслова, Тайницкая, Северная, Часовая…
И вдруг во второй раз за день я обалдела. На моём любимом месте около Тайницкой башни стоял туман. Плотненький такой, через который вообще ничего не было видно. В другое время года я бы не придала этому значения, но сейчас, в июле месяце, в тридцатиградусную жару, локальный туман выглядел, по меньшей мере, странновато.
Я остановила авто, сошла на обочину. Начала вытаскивать фотик, чтобы запечатлеть это необыкновенное явление. И вдруг чуть не лишилась рассудка – на том месте, где только что висело локальное туманное облако, возникла Тайницкая башня, но перевернутая вверх тормашками! Это было похоже на то, как будто картину реальности, которую я видела у волшебницы-Маши, перевернули с ног на голову. Внизу было небо, вверху – река, а посередине – даль. 
И тут до меня всё дошло. Всё сложилось – и знакомое лицо незнакомого мне мужчины, и грустная улыбка Маши  о том, что колдовство не получилось, и Тайницкая башня, перевёрнутая вверх тормашками.
Пространство вернулось на место, только перевёрнутое. И все жители Нижнего Новгорода, проезжавшие Зеленский съезд, наблюдали это необыкновенное явление и недоумённо пожимали плечами.
Я, было, хотела позвонить Маше по телефону, чтобы сказать о «чуде», но не стала. Недоразумение всё равно она исправит, может, перепутала пассы, может, перепутала руки во время колдовства – одной рукой обнимала любимого, а другой колдовала – а надо бы наоборот, – или ещё что-то, а мне отвлекать двух влюблённых друг от друга сейчас, после их долгой разлуки, не очень-то умно.
В конце концов, я доехала до редакции – несколько раз попав в пробки, но это было к счастью – пока стояла в них, родилась и сама статья, и её название – «Счастье вверх тормашками». Наверное, редактору понравится.
И только я поставила точку в статье, как нежно пикнул телефон – посмотрела, а там «смска» – «Спасибо. Всё исправила. Статья великолепная. Целую. Счастья. Маша».

2016 год

Картина Якунина Владимира - Вид с Ильинской горы