Философский тайм-аут... nach Westen...

«Взжизание живаго Огня» (в оправдание автора)

«Истинно вам говорю: ако аспиды дивии земны выползли повсюду из тьмы, и едино взжизание живаго
Огня, кое потребно для чтения книг, страшит их тяготами чрезмерной яркости Света Правды, помнить
кою днесь запрещено, потому что оспорить ее невозможно, способна бо – портить им аппетит, ломая
все планы, камение бо дивьему животу истинные Словеса, обладающие чудодейственным свойством
"осинового кола", – и это всенощный кошмар для змииной власти их, и готовы они растерзать каждого
ликующего Отечества – уже только за это; мы же видим в Его Сиянии – великое прошлое Руси нашей,
а не сущей днесь темной, нищей, одураченной и попранной, и Оное во всех частях Земли бросает их
в страх и сатанинскую злобу – самим фактом своего существования, – ибо – слишком уж много врагов
у такой опасной для них идеи, как – мир без лжи и насилия, и, во исте живуще, хочется "аутентично" –
обрушиться на них всей огневою мощью матерных словес; ...но не те ныне времена, и это всемирный
кирдык какой-то, еже – одно остается: с загадочной улыбкой, коя по силам лишь "будде", "толерантно"
водить вилами по воде, скрывая "криминальные" лаконизмы – за пафосным сладкозвучием огульного
цитирования. Сице бо и аз: от мала много – взчертах пасторальную компиляцию-парафраз сию, лишь
тем обретя просветление, познав истину – и утешась, что в подзаголовке "nach Westen" слово "nach -"
служит для указания направления движения, в "боевом разделе" русской речи тоже, – и да хранит нас
от тьмы сила слова того... Песнетворцы, ликуем Отечества!»



        «Красавица и чудовище» (ремейк)


        Часть первая: «Der sprung nach Westen» [«Скачок на Запад» (нем.)]

        Оглава I.

(01)  Государи мои любезные, благородии премилостивые!
        извините – за «выражение», но и «бандеровская» эта –
        «босота», что «паплюжать и ганьбять»* – не понимая,
        столь оболгала великий и духовный – народ русский,
        что, впервые в жизни, мне стало – невероятно жутко!

(02)  И вот – «о, грубые сердцем!» – по поводу невероятной
        «стыдобы» той, и отвлекаюсь я – в эпических формах –
        от, ужас как, серьезной работы, ибо, скажу по секрету,
        окончательно почувствовал: не знают народа нашего! –
        что ж… «знайте же, как русичи – чувствовать умеют!»

(03)  Сиречь: «В безмятежные дни мира, радости и счастья»
        жила Россия и Украину «подругой дней своих суровых»
        имела, и оную – «всею натурой своей чувствительной
        от любви вельми пылая» – и баловала, и ублажала, и –
        рекомая Украина – в большом фаворе у России была!

(04)  И у России – сердце любовью трепетало, как от ветра –
        серебрянная струна, и от Россииного того присутствия –
        весьма большое оная Украина удовольствие получала, –
        жила себе – не тужила: «ела – досыта, пила – допьяна,
        спала – на пуху, вставала – поздно, ложилася – рано».

(05)  Всю любовь материнского сердца – Украине отдавала, –
        звала ее своей «раскрасавицей», надышаться не могла:
        «мылом ее мыла, гребешком частеньким расчесывала,
        творожочком сладеньким откармливала», – и у России
        была оная Украина – бодра, весела и свежа, как весна.

(06)  Да-с, Россия Украину – лю-би-ла! воистину говорю, как –
        дитя свое родное – любила, холила, и столь горяч был –
        сердечный жар, и столь приятно и умилительно сердцу
        было видеть ту «дружбу двух любящих существ», что –
        «вечная весна текла над ними, как ангельская улыбка».

(07)  Любила! и холила так, словно та была нечто особенное,
        «антик маре», а не Украина!.. чего же, спросите, боле?! –
        увы-увы, – «слабые духом жизнью вдоволь довольны –
        редко бывают», – о том – сказано: «Дитяти старейших –
        ничто же не слушати, на младый разум свой уповати...»


        Оглава II.

(01)  Так знайте же, «сколь часто неблагодарность,
        сия – змея, на груди человеческой отогретая,
        свивает гнездо в душах существ обожаемых»! –
        затомилася в домашнем кругу «раскрасавица» –
        заскучала, губы надула: по двору монастыря –
        надоело бегать зря, грит-едрит, и весь те сказ.

(02)  Новизну ей подавай, и Украина – набычилась:
        «Ой, уйду от тебя, – грит, – занянила ты мэни,
        всэ життя мэни знивэчыла*!» – в ней-то, вишь,
        «мятежная юность вскипела и жажда подвига
        в сердце проснулася», да на Запад, «де нэбо –
        с землею сходится», скакати-гуляти повлекла.

(03)  И вот по младости лет: косится Украина томно –
        на Запад, и чудится ей на Западе – «дух ярый»,
        взволновали сердце фривольные темы, «плод» –
        первых умственных затей, – ударила в голову –
        кровь, как волны, забился гневно «пульс эпохи»,
        иным «мировым порядком» – заполнился досуг.

(04)  И так, с утра не жрамши, предавалась дивонька
        своим «пленительным мечтаниям»: «Как много –
        облаков на небе, как мало – счастья на земле,
        а лучше б – меньше облаков и больше счастья...» –
        и были помыслы ее – «чисты, светлы и высоки»,
        словно легкое – «струн серебряных бряцанье».

(05)  А потому стоял в ушах ее – «немолчный звон»,
        и проносилися пред синими очами призрачные
        видения того, чем будет горд весь род людской, –
        но скверную сыграла шутку с Украиной младость,
        бо: как ни миловала ее Россия, как ни старалась,
        ан – «не смогла удержать ее своей любовию...»

(06)  «Под мирной сению дерев» – запало Украине –
        «прогулку на воле вольной совершить», сиречь:
        приелся, грит, уют домашний, взалкалось, вишь,
        на Запад Украине, на простор, – ибо, воистину,
        как сказано в пергаменах и я вам ниже докажу:
        «Как Украину ни люби, а все на Запад смотрит».

(07)  И вот, что вам скажу: «Была она скорей склонна
        к опасностям и жизни – бурной и зело мятежной»,
        нежели к «невинным прелестям существования –
        селянки на лоне сладостной натуры под кущами
        дерев цветущих средь шелеста травы и нежного
        пичужек лепета в тиши садов Малорассейских».


        Оглава III.

(01)  Таки «пробряцал» по ушам рассвет однажды, в сердце –
        открылась дверца: «Неча медлить доле!» – и поскакала,
        «духовною жаждой» гонима, девица наша – на Запад, –
        по натуре: весьма легковетренной будучи и к скаканию
        на вольном воздухе вельми великую склонность имея.

(02)  Поскакала, на зорьке утренней дня благодатного, куда –
        глаза глядят: для веселия «души и тела», для «скоришэ –
        прыеднання до складу Европы», за – поесть-покушать:
        «эссен-фрессен», «манже-бламанже», – на свою беду,
        «как ветер быстра» – понеслася, «злой силой влекома».

(03)  Зацокала каблучками – прочь от «имперского монстра»,
        «желаньем сладостным» томима, аж, искры – «пых-пых», –
        и не глянула даже, как Россия заплакала: «Бийся бога!
        доню, як тоби нэ соромно, ты ж там на чужыни пропадэш!
        на Западенщине телушка – полушка, да рубль перевоз...»

(04)  Поскакала: воля – «кращэ де, чым нэволя», а без воли
        и жизни не надь, – полетела: испить меда до края чашу, –
        дала стрекача, сажени режет за огородами, лицо сияет,
        очами весело рыщет: «ну, где же... ну, где же – Запад?» –
        а вот он любимый, вот он бесстыжий! обнять и плакать!

(05)  Боже-боже, как низко девица пала! ить, на Западе: что?
        там – Бандера: «огонь в глазах» – с обрезом, страшный,
        а потому – «неприкосновенность личности» на Западе:
        под вопросом... – бо в харатиях сказано, и я вам скажу:
        «ин де – худый обычай бывает, дитя узря, растерзает».

(06)  И тильки-тильки Украина-Красавица на Запад, ан шасть –
        Бандера навстречу: «Пардон муа...» – грит, и – сцапал! –
        про то ж и баснописец сказал: «И тут волчище гнусный
        учуял на беду волнующе зовущий ягницы нежный дух», –
        такой комичный, грит, случай, а финал – грустный! Да-с…

(07)  Ну, разве ж имеет Бандера жалость?! «Сей беспокойный,
        сей порывистый мистик, духу русского – не выносящий», –
        таки застрелил ее, встретив «средь тревожащих дубрав»,
        под сенью коих обитая, в поисках пищи шнырял втихаря,
        «пиф-паф», и был от него Красавице – фирменный капут.


        Часть вторая: «Requiescas in pace» [«Покойся с миром» (лат.)]

        Оглава IV.

(01)  Итак: «вздыхая древними поверьями», на Запад Украина поскакала,
        навстречу темный лес и «нарцисичний галицай», – и нашла рекомая
        «красавица наша» в непроходимых чащах Запада от «острых когтей
        и зубов косматого чудовища» оного – свою «неминуемую погибель».

(02)  А ведь – ушло солнце с небес под вечер «в час назначенный», – ить,
        такое – страшное знамение! самое время – окститься, остепениться,
        и сердцу девицы – охолонуть, – ан тут и явился бесстыдно Бандера,
        сей – упоительный фавн, сей «homo ukropithecus» – похабная морда.

(03)  Амуниция, от жеш – «оранжутан майданутый», гля, как – при Гитлере:
        «красота и сила»! папаха – злобно, цинично и оголтело – на ухо сбита,
        рожа перекошенная, злобная, мрачная, под рябиной кудрявой устало –
        стоит, свежих могилок слегка в стороне, – ну, и – «айн-цвай, полицай».

(04)  Свобода творчества! «глибоко закопав гарні ідеї», засипел, бандерлог,
        под тяжестью грешного желания, ажно сердце Украинино – зажахало...
        жуть!!! – «бух-бух-бух...» – мнит: «У Бандеры быть в лапах, и вдыхать –
        его запах... есть ли в жизни – экстазней, чем смертельный сей миг...»

(05)  Ну и растерзал ее Бандера-подлец, учинил «ягнице» внезапну смерть, –
        опыт-то – «забав презабавнейших на празднике жизни и здоровья» –
        бесценный: «Багровое лицо – склонилось хищно над лунным личиком,
        негнущиеся пальцы, страстно ища по обрезу, нашарили затвор, – и...»

(06)  «Заскрыжил Бандера затвором, а скрип лязгавый, что ржа по железу:
        под трусами ляжки – так и завздрагивали...» – синие очи Украинины –
        застенчиво замигали, и – «навстречу в ликующих лучах алого заката –
        высверкнул сноп огня...» – и ведь – чаяло... чуяло сердце... вещее ж...

(07)  А обрез – хрякнул, хрипнул: свинец в брюхо Украинино и вхлюпнулся... –
        «О-о-о... как эпично он – терзал, как хряпал и чавкал, как рвал и грыз –
        плоть, пурпурную, как тога римских императоров, кроваво – огненную,
        как цветочек аленький, а кровь брызглявая, тошная, липкая...» – фу-у...


        Оглава V.

(01)  По натуре своей Бандера – был «стоиком», но в тот день –
        «желудок заставил его нервно поглядывать по сторонам»,
        и к вечеру мозги – окончательно «свихнуло набекрень», –
        сиречь, факт «голодомора» послужил толчком к насилию,
        яко же – сказано: «Убивать – не умирать...» – и он убил!

(02)  Да, он убил! и – иначе, как всякие скоты, «иже исполнены –
        спеси, алчности и злобы», он не мог, ибо: «так повелося –
        в веках...» – едва Украину увидел и «стихийный импульс
        сократил стальные мускулы троглодитских устремлений»,
        миг – и Украина очутилась в его лапищах... и он убил ее!

(03)  И упокоилась девица «на изумрудной траве, окрашенной –
        рубиновой кровью», этой «росою любви – и страданья...» –
        «...ибо убить – легче, чем любить, ибо – горячая любовь,
        когда к ней примешивается – голод, нередко переходит –
        в такую же горячую ненависть, иначе – и быть не может».

(04)  Бедная... бедная Украина! «Убить – легче, чем любить...» –
        смерть открыла ей эту тайну, и она в свой последней миг –
        стала мудрее всех мудрецов мира, – России же – «слезы
        горькие в тиши ночной проливавшей» – осталася утехою
        лишь «память любезной дружбы и умиления сердечного».

(05)  Сердце сохранит черты – столь горячо любимого и столь
        печально погибшего существа – навеки, – а что так горько
        плакалась «об умершей любви, о майских прошлых днях»,
        про то же плач, про что – и сказ: «Когда неблагодарность
        взострит жало обиды, то рана – многажды болезненней...»

(06)  И как дитя она малое плакалась, поминая бандерину мать,
        долго, до хрипоты, вскрикивая рыдающим голосом: «Тать,
        пес ты помойный, скверны исполненный, т-тя – проклинаю!
        убил мою Украиночку, мое серденько, мою радость, она –
        поскакала на Запад, как дурочка, так он и напал на нее...»

(07)  «Не придет уж, не придет она – назад! а где был бог, этот –
        буржуазный лакей, этот – соглашатель, социал-предатель?
        расплодил нациков – параноиков, лихоманка на них! а де –
        сила козацька, де лицарська слава? о-о, у меня отмщение,
        и аз – воздам! – изолью свой гнев, истощу свою ярость...»


        Оглава VI (вместо эпилога).

(01)  Долго, однако, мы запрягали, носом на завалинке клевали, –
        иначе – и быть не могло: в это вложены «баксы», опять же –
        странно, что очнулись, – и глядь-поглядь: «Свят-свят-свят!
        хто скаче, а той москаль – плаче, а прысяга – слово пустэ,
        а ти пыхати* америкосы, що хотять, тэ й пышуть в истории...»

(02)  И отныне у каждого – долг святый перед предками нашими:
        раздавить хотя бы по одному бандере или пиндосу – гниде, –
        а то же просто –  «налетчики»: «все разгромлено, разорено –
        и за все битые горшки должен платить русский Иванушка»?!
        «дурачок»?!. нет уж, пусть теперь ходят – и оглядываются...

                ________

Прим.
«паплюжать и ганьбять»* [«изничтожают и презирают»]
«знивэчыла»* [«обезобразила»]
«пыхати»* [«чванливые»]


© 2017 (remake)