Гремят басы, и льется баритон...

Гремят басы, и льется баритон.
Горит чуть приглушенно свет.
Ты нарушаешь кем-то созданный закон,
Но только мне держать ответ.

Не нами создан тот устав,
Придуман жуткий постулат.
Но ты, до ужаса устав,
Ведешь отсчет секунд назад.

Чуть глуше тон, и смотришь прямо, в зал.
Дрожит в зрачках хрустальный свет.
О чем поют твои глаза?
За что вовек держу ответ?

Еще интимней хрипотца.
Еще. Еще чуть-чуть.
Уже не вижу твоего лица –
Мне б горечь вечера сглотнуть.

Как можно в душу заглянуть,
Испить до дна зрачок,
Твой голос, словно жар, вдохнуть,
До боли сжать плечо,

Упасть в отчаянную жуть?
Пусть так, украдкой, за спиной,
Но я тебя держу.
Сейчас ты их, ты не со мной,

Но до конца времен,
Глотая желчь, тоску и боль,
До края мира, испокон,
Я рядом, только твой.

Вот бледной тенью на висок
Упала угольная прядь.
Пронзает тело остро ток,
И джинсы стали жать.

До кончиков ухоженных ногтей
Оплавлен и распят,
Свечусь, пылаю в темноте,
Но я не виноват.

Не я зажег мой пыточный костер.
Мой грех – вечеря четверга.
Мой инквизитор – вор,
Судья – его слуга.

Палач – и тот не свят,
Он сам горит в огне,
Ведет отчет назад
И смотрит в душу мне.

Он до конца времен
Мне обещает быть.
И пусть я обречен,
Не мне его судить.

Проклятьем и мольбой
Горят его глаза.
Чуть дрогнувшей рукой
Добавит на басах,

Попросит повод дать,
Когда поет Кобзон,
Попробовать начать…
Но если мы рискнем,

Назад уже не сдать.
Предохранитель – в хлам,
Сгорят все тормоза,
И рухнет старый храм,

Тот самый, где толпа
Внимает мудрецам,
Готовым нас распять
И именем отца

Стыдить его сынов.
Поэтому постой.
Не надо громких слов.
Гитарною струной

Не надо изливать
Толпе свои мечты.
Назад уже не сдать,
И раз уверен ты,

Пусть еле различим
Твой силуэт во тьме,
Мы не покажем им,
В каком горим огне.

Пусть мирно спят отцы,
Семья – священный долг.
Побольше хрипотцы
И необычней слог,

И ровно через год,
Сияя и смеясь,
Потешим тот народ,
Которым втоптан в грязь,

Повешен и распят
Уют. Понятие семьи.
Священен жуткий постулат,
Он четко говорит,

Кто с кем как должен жить,
В какой кровати спать,
Кого когда любить,
О чем кому мечтать.

Пусть мирно спит страна,
Смеется перед сном,
Смакует наши имена
И кто в какую девушку влюблен.

Пускай гремят уставшие басы,
И льется бархатистый баритон.
У нас – свои неврущие часы
И свой святой незыблемый закон…

Так будет скоро. Не сейчас.
Сейчас же ты еще не мой,
И теплый свет усталых глаз
Сотрешь своей рукой,

И Гриша вновь Иван,
Но душу не стереть.
Таятся блики по стенам,
Спешит нас ночь согреть.

Пусть нет уже усов,
И шуток не слыхать,
Нам в паутине слов
Не нужно засыпать.

Мы истинно молчим,
И сцена – чертов Рубикон.
Себя в себе храним,
Блюдем чужой закон.

Гремят басы, и льется баритон.
Чуть глуше тон, и смотришь прямо, в зал.
Ты нарушаешь кем-то созданный закон,
Дрожит мой свет в твоих глазах.


16.01-11.02.2017