Стихи ДС садо-мазо 2 Моя книга Маркизы

   
С картинками все находится здесь http://starboy.name/sm1.htm


   
    Тем, кто не чужд эстетике Женского Доминирования и способен от этого получать удовольствие, посвящается.


            ***
    Боги Олимпа, обладающие смертными (и сексуально)…

            
            ***
    Обладание восточной Женщиной… подобно владыке…

               
            ***
    Египтянка-Царица-Госпожа… и Ее раб…

 


               ***
    Госпожа учит рабыню… показывая плеть…

 


                ***
    Возможно, похожей была ванная египетской Богини… это же гробница Фараона…

 



            ***
    Ухаживать за туалетом Царицы, обслуживать его… следить, чтобы он бы чистым и блестел… да и Царице всегда было куда сходить… Бытность туалетного раба… во дворце и на конюшне, в пути и в карете… везде…



            ***
    Смотря в музее на туфельки Дам былых времен, я думаю: «Какие у них были маленькие и изящные ножки!..»



(Французская Королева)

 


    Примечание. (из истории): «Принцесса Изабелла испанская, не стесняясь гостя, била старого придворного по лицу туфлей за то, что он неловко поднял шлейф Ее платья. Попытка королевы-матери заступиться за беднягу привела лишь к новой вспышке ярости.»


 



(неизвестный автор)
Царица и раб

«Короля не хотела. Он стар был и слишком слаб.
Я все падала с лошади, чтобы меня подхватил
Юный, сильный и очень красивый раб,
Да мои белы ноженьки талой водою омыл.

Понимала: бежать от него как от беса прочь.
У него глаза сфинкса, он строен и очень смугл.
Боже, сможешь Ты дочери своей снова помочь?
Разве может царица царствовать, если любит слуг?!

И ты станешь изысканным самым из всех моих царских блюд,
Задыхаясь от смелости: как я могла посметь?!
Я тебя презираю. Не то… Я тебя люблю.
Как две красные розы на саване любит бледная смерть.

Как волчица, сегодня я буду твой сон беречь.
Этой ночью царица всевластная станет твоей рабой.
Я накидку из соболя сброшу с покорных плеч,
Лишь позволь твои ноги омыть чистой, талой водой.»



            ***
    Порнократия, слепота инстинктов: http://starboy.name/picture/sx.html



            ***
    Молить турецкую Султаншу, чтобы не отрубали голову, чтобы замолвила слово Султану…



            ***
     Немного восточных мотивов… http://starboy.name/picture/vos.html



            ***
    Манящий Восток… таинственный, словно Шахерезада, говорящая сказки в ночи, во дворце, под мерцающими звездами и месяцем-серпом… мистический, скрытый Восток – словно восточная женщина… Расцвеченный куполами оазис среди песков…



            ***
    Хадисе – мисс Турция.



            ***
    (во власти любовницы султана)
    Я лицом припал к стопе
    Молодой турчанки,
    Покорясь Ее пяте
    Гордой гаремчанки.

    Повелела мне она
    Пол в девичьей подмести, -
    Мол, послушного раба
    Надо извести*. 

    И старался в страхе я
    Подле ног Ее,
    Знать, легла судьба моя
    Быть рабом Ее…
 
    *сделать еще покорнее женской половине

    

    
            ***
    (восточной красавице,
    склоняясь)
    Пусть поёт Багдад,
    Пусть поёт Шираз,
    И не знает брат,
    Как любил я Вас.
   
    Пусть ислам пролёг,
    Разделяя нас,
    Мне так сладок рок
    Ваших чёрных глаз.

    Мне мечтался мёд
    Ваших уст, речей,
    Но лобзал порог
    Ваших я дверей.

    И у самых пят
    Ваши туфли я
    Целовал стократ,
    Рабо-лепству-я.
           (о любви моля…)




            ***
    Купол звездами рассвечен,
    Ты красотка Гюльчатай*,
    На тебя мой глаз намечен,
    В танце с бубном не скучай.

    *горный цветок, цветок радости




            ***
    (девушка с кувшином)
    У снежных гор в долине Еревана
    Подле змеящейся реки,
    На травке у подножья Арарата
    Стояла девушка Ани,
    Была она одна у брата…
    Вечерней солнечной порой
    Спустилась дева за водой,
    Ласкало Солнце горный лик,
    И здесь Ее узрел чужак-джигит…
    И на коне спустился, словно снежная лавина,
    Предстал пред тёмными очами,
    Любовь стрелою грудь пробила, -
    Бывают встречи между нами,
    Что пролегают где-то в небесах,
    Провиденьем ведущих нас… 
 
    *девушка с кувшином – пустой сосуд, наполненный сосуд



    Примечание. Рай для Омар Хайама, восточного поэта и философа, – это вино и женщины, царство Диониса и Венеры. 
   


            ***
    Дрожа на ветру,
    Капля росы скатилась
    В розовый бутон…




            ***
    Облаку весною рад тюльпан,
    Что ласкает тенью,
    Что обрызжет стан…
   
 

 
    (по мотивам влюбленной девушки с Востока)

            ***
    (влюбленная, от стыда)
    Заалели красны щеки
    У тюльпана по весне,
    А у девы рдеют розы
    На ланитах, на лице…




            ***
    С гор весенних
    Ветерок подул…
    То ли милый в сенях
    Мне к устам прильнул…



 
            ***
    (по осени)
    Персики, гранаты
    Я в саду считаю…
    Милый за горами,
    Не вернется – знаю…




            ***
    Холодна река в горах,
    Перейти – прохладно,
    Милый мой в чужих краях,
    Весточка – отрадна…



   
            ***
    Дыни сладкой аромат…
    Надкусила я, не скрою, -
    Может, милый будет рад
    Вслед вкусить за мною…




            ***
    Плачу в горе по любимой,
    Боль измены не унять,
    Мне бы только голос милой –
    Утешенье даровать.
         


   
            ***
    (в духе 1001 ночи,
    повинуясь гласу Шахерезады)
    Жене восточной пятки целовать*,
    Как Госпоже, любимой, хитроумной,
    Перед диваном на колени пасть,
    Ласкаясь ног Ее, благоразумной…

    *в жениных ногах




            ***
    Восточной Госпоже, обещающей срубить голову, пообещать целовать стопы, верно служить и подарить кладезь мудрости…




            ***
    Краса арабская ковров,
    Шальвары темноокой девы,
    Кувшин изящный, друг пиров,
    Прозрачный шёлк восточной пери.

    В руках послушный инструмент,
    Под гибкой плавностью перстов
    Ожил в звучании завет
    Ночных мечтаний-снов.

    И льется музыка, что вязь,
    В дворце роскошном Шахрияра,
    Где угрожала дивам Власть…
    Пред ней краса Шахерезада…




            ***
    Подует ветр иных эпох…
    Играет пеплумом привольно,
    На троне грозный Эгиох
    Подъемлет Нику вольно.

    Стоит нарядная богиня
    В одежды белые облачена,
    Ее так просто, звучно имя,
    И поступь так Ее легка…
                Ни-ка...

   


    В дар Нике…



    По мотивам… http://starboy.name/picture/grd.html



            ***
    (в Греции)
    Словно ласточкины гнезда,
    В скалах сделаны дома,
    Ночью сумрачною поздно
    Отражает свет вода…




            ***
    Синее-синее небо,
    Бирюза прозрачной воды,
    Гладкий песочек… где не был, -
    Снятся подобные сны… 




            ***
    Прозрачна лагуны лазурь,
    Цветы ароматом дурманят,
    Тихая заводь без бурь,
    Гроты тенистые манят…

 
 




   (по мотивам мифа о Пасифаи… http://starboy.name/picture/pas.html)


            ***
    Купальня Пасифаи… белый Бык,
    Соитье страстное в ночи…
    Царица утром сладко спит,
    Муж-рогоносец подле ног Жены…
                (получил от быка в подарок рога)

 
 




            ***
    (послушное животное у ног Цирцеи,
    покоренное женским началом)
    Цирцеи остров в облаке тумана,
    Томленье сладкое в груди,
    Непреодолимое влеченье, страх обмана,
    Согласье превращенным быть внутри…

 




            ***
    (обладание в пучинах морских)
    Белый Бык уносит деву
    В воды хладные морские;
    Жмется голенькая к телу,
    Грудки вжав свои тугие…
              (и ногами обхватив Быка…)

 




            ***
    (нимфа-купальщица)
    Из влас заколку ловко вынув,
    С изгибом, грациозно, кошкой,
    На брег тунику быстро скинув,
    Ступила в волны ласковые ножкой…




            ***
    (океанида в пене)
    На берегу сидит одна,
    Внимая гулу волн;
    Взмывая брызги, бьет волна,
    Дробясь о камень-мол…




            ***
    Рабы идут за Навсикаей
    За колесницей гордой вслед,
    Послушно шествуют данаи
    За царской дочкой во дворец.
                (И Одиссей среди них…)
    
 




    (несколько о доминицации)


            ***
    Скач лихой и лай собак,
    Все сбегает на пути,
    Царская охота, плети взмах:
    - Эй, холоп, дорогу уступи!..


 




            ***
    На подушечке покоится
    Ножка Княжечки младой.
    Ой, душа ли успокоится,
    Не попавши к ней в полон?!.




            ***
    (в саду у статуи Амура)
    Какая прелесть на качелях,
    Подняв роскошных складки юбк,
    Открыла взору кавалера
    Предмет ночных мечтаний-мук.
   
 




     Примечание. Смотрю на картины Валентина Серова… сплошное женское доминирование… эффектны доминации княгинь… особенно О. К. Орловой… (вставить портреты…)




            ***
    (Матрона)
    Роскошна Женщина-Княгиня,
    Рукой на вазу оперлась, -
    Сошла с картин Матрона Рима,
    Вокруг разлив Хозяйки власть…
   

 




            ***
    (встреча слуг царской особы)
    Целуют руку Королеве,
    Пред Нею спины низко гнут,
    Покорны слуги в полной мере,
    За Ней маячит дамский кнут.   


 




            ***
    (течение чинов –
    закон иерархии)
    И’дут чины в храм,
    Лысы, бородаты,
    В очередность по чинам,
    Слуги все ходаты.
   
 




(Женщина на лошади… Доминирование людей над животными)
 




            ***
    Надменна гордою красой,
    Стоит Княгиня возвышенно,
    С высокомерьем пред собой
    Глядит на всех полупрезренно…   

 




            ***
    (высокомерная)
    Да, Женщина бывает и горда,
    Бывает и надменна,
    Нахмурив бровь, глядит когда
    Вполоборота мерно…

 




            ***
    (Княгиня Ольга Орлова;
    страсть как хочется
    припасть к носку Ее туфли)
    Княгиня надменная, гордая,
    Шубка на белых плечах,
    Платье роскошное, модное,
    Рядом собачка в ногах…
         
 



(Княгиня интересна…)
 

   


            ***
    Пани польска белокура,
    Носик вздернутый с горбиной,
    Подвязала пояс туго,
    Да глядит на всех с гордыней.




            ***
    Гордая полячка в танце-полонезе
    Во дворце в Варшаве.
    После бала с веером в карете,
    Нет завидней крали.




            ***
    Лях ска’чет с саблей по Москве,
    Рубит головы невинных…
    Пришед с полячкой, стали в слободе,
    Власть во взорах горделивых.




            ***
    Его, бедного деревенского парня, как раба, охомутав, впрягли в повозку везти его возлюбленную кралю, ныне невесту, к Ее будущему мужу – молодому, красивому, богатому барину… Она же красой сидела в красных сапожках…
          



            ***
    (прислужники карточных Дам)
    Дамы в картах, Дамы в жизни,
    Рядом знатность – Короли,
    Подле ног их двойки нищи,
    Наверху – Тузы, Шуты.




            ***
    Умолять Даму пик о прощении…
    http://starboy.name/picture/dam1.html




            ***
    Наивность…

 




            ***
    Служить в клетке целомудрия… находясь внизу, лизать любимой Женщине пятки, стопы, сглатывая прах, лизать и сглатывать… старательно… часами… увлажняя языком кожу…

 
            

    Так, моменты…  http://starboy.name/picture/devi1.html


            ***
    Серебряные коньки Девочки… http://starboy.name/picture/devi2.html



    На день рождения Принцессы


            ***
    Поклоненье пастухов
    Маленькой Принцессе,
    Уже нынешних рабов –
    Будущей Мистрессе.
   

    Примечание. Да… 8 января - день Богородицы… прямо Женский день… Госпожа Ника родила в день Богородицы, в Женский день… девочку… просто Богородица…

 

    Припадая ниц, нежно целую лапки Госпоже… не уставая повторять: Госпожа!.. Госпожа!.. Госпожа!.. (обожаю любимую Госпожу)

   

            ***
    (встреча новорожденной)
    Раб на коленях пред Мадонной,
    Держащей малое дитя,
    У ног Ее внизу, нескромный,
    Пав ниц, лежит в пыли, моля…

   

    (немного на Тему рождения,
    в честь Рождения Вашей, Госпожа, дочурки Мариши
    по мотивам «поклонения пастухов»
     http://starboy.name/picture/mad.html)
 


            ***
    Играют ангелы на скрипке,
    Склоняясь к люльке-колыбели,
    Сияет Мать в любви улыбке…
    Над малышом скворцы запели…



            ***
    С неба ангелы слетели,
    Над кроваткою парят,
    Пышнотелые, присели,
    Погремушками гремят.



            ***
    (рождение на свет)
    Дитя в кроватке возлежит,
    Кругом все лица в умиленье.
    Роняя свет, над ним парит
    Крылатый ангелок рожденья.



            ***
    Малышка и козленок –
    Идиллия какая!..
    Улыбчивый ребенок,
    Над колыбелью Мать родная…



            ***
    (Пастух)
    - О, Вифлеемская звезда,
    Свети в ночной пустыне,
    Нам возвести, придет когда
    Спасенье в бренном мире!



            ***
    Пред Матерью народ колени преклонил,
    Как пред рождением Спасенья,
    Ночной звезды луч хату освятил,
    Неся с собой благословенье.



            ***
    Малышка явилась на свет,
    С небес ниспослано дитя,
    Теплом тенистый грот пригрет,
    Коснулась личика Звезда.



            ***
    Перед младенцем на коленях,
    Столпившись, пастухи стоят,
    В рождественских моленьях:
    Да будь младенец свят!



            ***
    С любовью на ребенка смотрит Мать,
    Обоих озаряет вещий свет,
    Она его берется укрывать,
    А он, играя, аукает в ответ.
 


            ***
    Над малышкой все склонились,
    В восхищении смотря,
    Над родимой умилились,
    Руки ласково сложа…



            ***
    Пастух коленопреклоненный
    Встречает новое дитя,
    Лицо светится умиленно, 
    Младенцу свет даря…



            ***
    На свет ребенок народился:
    Что по весне цветок
    На день весенний появился,
    Природы дарственной росток.



            ***
    Взяв руками малыша,
    Молодая Мама
    Пеленает нагиша,
    Что глядит упрямо.



            ***
    Младенец светится в кроватке,
    Над ним сияющая Мать,
    Сверкают маленькие пятки,
    Ребенку хочется играть.



            ***
    На высоком пьедестале
    Мать с ребенком восседает…
    Что за символ во Вселенной
    Новоявленно-рожденный?..



            ***
    Под цветущей сакурой
    Мать с младенцем…
    Идиллия…
   


            ***
    Оса повесилась в бане с горя.



            ***
    Богатенькие буратины должны раскошелиться для того, чтобы хоть издали увидеть поп-диву, настоящую Звезду. И встречать Ее, пусть слегка склоняясь…



            ***
    Целовать следы Примадонны…



            ***
    Девчонки не стесняются своих рабов-шестерок…



            ***
    Он обсосал бы и грязные Ее пальчики на руках, ибо они были его мечтой… чем бы они не занимались и где бы замечены не были: на пудрах, кремах, веерах, чулках… иных дамских предметах, - на чем бы ни оставили своих божественных, неповторимых отпечатков, передав свой дух и аромат… эти Ее белы пальчики…



            ***
    Дамская комната.



            ***
    Дамский туалет http://starboy.name/picture/obnd.html


          
            ***
    Раб сидел под столом Госпожи, у Ее ног, притихнув…



            ***
    Служить Госпоже, одетой в цветное кимоно… лежать в Ее ногах, лобзая пятки…



            ***
    Дама в кимоно
    Перед зеркалом.
    Раб у ног Ее.


    Детские воспоминания. Помню, в болгарской школе мы, парни, спали в большом зале, где стояло много коек. Вдруг вечером туда зашли старшие, подвыпившие девчонки и стали издеваться, прикалываться над нами, я лежал и мне просто это нравилось, как крутые девчонки стебались… Одеты они были, да и вели себя, как лахудры а ля 90-ые… Самой первой стояла койка одного маленького ботаника… Девчонки сказали парням (и старшим, их одноклассникам): «А ну-ка всем спать, вот как этот хороший мальчик спит!..» Потом пригляделись к нему: «А, ты не спишь? Притворяешься?.. Прикрыл глаза и подглядываешь?..» И сорвали с него одеяло, так что он остался почти голый, и стали глумиться над ним… Ко мне, помню, одна из них лезла целоваться, ибо я ей понравился… Она мне тоже нравилась, но я уклонялся…
    Мы с другом и туфли за любимыми девушками носили по пляжу, идя сзади, вдоль моря, и неся шлепанцы, я эти шлепанцы еще и от песка оттряхивал рукой, сдувая песчинки… Из-за девчонок же мы чуть не подрались с местными бойфрендами, хотя те не стали с нами драться… На дискотеку ходили каждый день… Все же классно ездить за границу классом, школой… Так мы ездили и во Псков со сверстниками… Помню, когда я лежал в спортзале школы ночью на матах, - мы там ночевали, - рядом с любимой девушкой, чувствуя ее, касаясь… и так и не смог уснуть до утра… Да и свобода была, гуляй… Весна… А если представить, сколько вообще таких детских интимных моментов за всю историю человечества было, объять бы все… но, каждому свое…

    P. S. В таких поездках коллектив очень сближается… Так мой друг увидел нечаянно строгую и очень властную Учительницу по математике… голой, увидел Ее обнаженную грудь… за что она невзлюбила его и всячески отыгрывалась, издеваясь на ним… но что мне доставляло нескрываемое удовольствие, я так об этом и говорил другу, но по-дружески, чтобы он не обижался, я бы сам был рад, чтобы она отыгрывалась на мне, но ко мне учительницы относились иначе… 



            ***
    Болгария… морской прибой,
    Белеет парус вдалеке,
    Вьет кудри ветр морской,
    Бот рыболовный на волне…

    Болгария, я был с тобой,
    По виноградникам бродил,
    В сады туманною порой
    За абрикосами ходил…

    Болгария, я здесь любил…

    *Мы проехали почти всю Болгарию, были в основных Ее местностях (Софии, Пловдиве, Бургасе, Несебре, Солнечном бряке…)  и в конце нашего путешествия отдыхали в пионерском лагере на морском берегу. Питались, правда, одной чечевицей и брынзой, ну еще фруктами, ну да это не беда – по сравнению с особыми детскими впечатлениями…




    Примечание. Юные влюбленные боги. В Италии я познакомился с молодой парой с Северного Кавказа, проводящей на италийских землях свой медовый месяц… Римини, Барселона, Рим, Флоренция, Сиена, Помпеи, Неаполь, Венеция… Они были так красивы и невинны, словно влюбленные герои из какого-то восточного сказания: прекрасная восточная девушка, с темными, яркими и выразительными чертами, лунами бровей, темнеющими глазами и гибкостью горной газели… И подобный ей юноша… который, стоит сказать, никогда не курил и не пробовал вина, чем я был очень удивлен, и спрашивал его: «Как это возможно?!. Может, он спортсмен?.. Нет, - как-то спокойно отвечал он…» Просто такого воспитание у хороших родителей. Да, чего только не встретишь… Чисты, что горные источники… и обворожительны… красивы какой-то особой горной красотой… словно образцы иной культуры, выведенные резцом художника на цветущем полотне жизни… Все время держась за руки, они были влюблены, беззаботны и счастливы, как бывают молодожены в начале пути… счастливы одной лишь любовью… пьющие ее из полных сосудов друг друга… Меняя каждый день необыкновенные наряды, они представлялись юными богами, снизошедшими с высоких гор на грешную землю… и в конце заброшенные на край земли, в дикую морскую лагуну, дабы беззаветно и полно предаться взаимной любви… наедине с Природой… встречая закаты и рассветы, любуясь лунной ночью и ее рассыпавшимися звездами… под шум прибоя… убаюкивающий ветер и шелест пальм…      




            ***
    Ее горный, белый наряд, с шарфом, покрывающим голову, колебался в танце… на ветру… она была подобна плывущему кораблю среди простора гор…




            ***
    Кудрявый гений
    Юностью томим.




            ***
    В убогой келье, что монах,
    Никем не знаемый пиит,
    Сгустившийся рассеяв мрак,
    За стопкой древних, ветхих книг
    Сижу один в тиши мечтаний,
    Свеча на столике горит,
    С надеждой тайных упований
    Мной пожелтевший лист открыт…




            ***
    (зимний бал)
    Над беломраморным дворцом
    Луна взошла ночная,
    Заиндевелый лес кругом,
    Бал русский в окнах зала.

    Воздушные белеют платья,
    Строги мундиры кавалеров.
    Полны взаимные объятья
    Восторженных моментов.

    Прощается с Наташей князь,
    Зовет его судьбина злая,
    Не даст он имени России пасть,
    Такая доля уж мужская.




            ***
    (сказочная девица-мечта)
    Стоит терем расписной
    Да убранством золотой.
    Во светёлке там одна
    Бела девица жила.
    Только встанет поутру,
    То за дело в раз возьмется,
    Знать, приучена к труду,
    Не лукавствует, не мнется.
    То и кружево плетет,
    То и вяжет или шьет.
    Ну а празднество какое,
    Так на месте не сидит,
    Вся – веселье молодое,
    Всех уважит, обольстит.




            ***
    Кровавые тени (фантазия). Лунной ночью ослепительно белую, красивую женщину обнаженной посадили за саблезубую колесницу для рыхления почвы и пустили по только что вспаханному, чернеющему полю, ждущему влаги и семян, на которое были уложены подлежащие казни враги... Объезжая поле, она рассекала их, обильно удобряя почву… стучат зубья, слышны стоны… теплая кровь, теплая земля… при этом жертвы покорно лежали, ожидая своей мучительной смерти, истекающие кровью, болеющие, но блаженствующие, ибо умирали под Ней, ослепительно прекрасной наездницей, властительницей их жизней…




            ***
    Змея обвилась вокруг шипованной трубки, - садо-мазо…




            ***
    Узаконенный раб, где выход из состояния рабовладения, из-под власти Госпожи, карается смертью, непослушание – розгами и всяческими наказаниями, которые имеет право по своему разумению применять Госпожа.




            ***
    Фемдом: сексуальное порабощение Женщиной.




            ***
    Маленькая щель, призывно виднеющаяся сквозь колготки посреди шва одной очень привлекательной особы… которой он был призван силой своего влечения служить сексуально… превращаясь в Ее раба…



 
            ***
    Познание покорности богатым людям…




            ***
    Любовное соитие в полутьме, как сладострастное сплетение играющих теней…




            ***
    Жена стоит на коленях перед мужем и его молодой, нагловатой любовницей, около его ботинок и Ее туфель, умоляя супруга вернуться в семью… когда любовница лишь поводит бровью, с чувством собственного превосходства…




            ***
    Символ: сидящая на троне Мадонна, попирающая ногами Змия, который лежит, замерев, у Ее ног… http://starboy.name/picture/mat.html




            ***
    Раб дочери и Ее Матери одновременно…




            ***
    Рабы древнего Египта, по-всякому ублажающие своих Господ…




            ***
    Совокупление Фараона с юной, смуглой Женой в Храме на восходе Солнца… любовь в пустыне… в долине жизни… где подле них лежал ниц их преданный раб…




            ***
    Прислуживать сексуально Нефертите… амфоре сладострастия…




            ***
    Жизнь в горном ущелье – словно в лоне Богини…




            ***
    Королева Мат-меха…




            ***
    (Ники на возвышенностях)
    Ники над Римом гордо парят,
    Вольны, крылаты, с венками.
    Символ Победы римляне чтят,
    Вверх вознося над дворцами.



      
            ***
    Ника – суть всей моей философии…




            ***
    Примечание. К фильму «Ослепленный желаниями». Не знаю, лично у меня было одно желание к Женщине-дьяволу: хочу тебя… в качестве Домины… можешь забирать мою душу… в рабство… только не для худых дел… а для личного служения… себе… (очаровательный дьявол http://starboy.name/picture/diablo.html)




            ***
     Примечание. У Госпожи Вики рабы по большему счету функциональные, она подбирает их по функциональному признаку, как настоящая деловая Женщина, бизнес-Леди. Напротив, Вы, Госпожа… Ваши рабы не столько функциональные, сколько стихийные и творческие личности. Все это зависит от характера самой Госпожи. Какова Госпожа – таковы и рабы... P. S. А Госпожа Вика чем-то похожа на Женщину-дьявола из фильма «Ослепленный желанием», по характеру…



 
            ***
    Начальственная женская туфелька… как много в этом слове!..
 


            ***
    Женский китайский садизм… что китайский фарфор…



            ***
    Униженная яном из слоновой кости… лишенная девственности…



            ***
    Спасший из реки китаянку обладает ею… отдавшейся в благодарность… в девственном лесу…



            ***
    Проникновение в потаённую пещеру, меж холмов…



            ***
    Ковать мужской меч в женском горниле… обнажение меча, настрой меча, введение меча, ковка…



            ***
    Лежа, полунагая, в легком пеньюаре, она, нежно коснувшись, поставила свою ножку стопой ему на грудь, - явив символичный знак женской власти, свидетельствующий, что он принадлежит Ей…



            ***
    (во власти чужой воли) Активная, деловая, молодая новая русская, повелительным жестом отправляющая принести то или се, сделать ту или иную работу, по саду, дому, не стесняясь, повелевая на глазах у других людей, знакомых и близких… любящая массаж стоп… и покорность… вообще поклонение и беспрекословное подчинение Ее воле… P. S. Что ж поделаешь, я попал под влияние подобной… наездницы… любящей к тому же породистых лошадей…



            ***
    Девушки любят молодых, красивых и богатых, питая к ним расположение, сами становясь возвышенными, властными… Бедный же парень переживает перед подобными свое подчиненное, низкое положение… Да, с одним таким приключился случай, утвердивший сие, когда одна юная особа, дабы где-то явно подчеркнуть и указать место последнего, щелкнув пальцами, подала ему на чай с указанием отнести ее чемоданы (определив тем того в качестве собственной прислуги)… что он и исполнил, тем самым подтвердив положение, отведенное и указанное ему…



            ***
    (к фильму «Ватель») Вот это слуга… Ватель!.. Осознав невозможность услужить своим Господам, из-за того, что вовремя не была доставлена рыба (хотя чуть позже ее подвезли), покончил с собой. Сама пронзительная мысль, что (французские, галантные) Господа жизни останутся голодными, в буквальном смысле убила его, с третьего раза он напоролся на шпагу… Вот как подчиненные, бывает, боятся своих начальников, а рабы – Господ!.. (хотя, подлинная причина, скорее всего, была не в этом, но это послужило поводом для расстроенных нервов, и тем не менее, этот случай в невозможности удовлетворить своих Господ послужил побудительной причиной). По крайней меря лично я это остро сексуально ощущаю… У меня были похожие случаи в жизни. Что-то подобное я испытал, когда не смог дописать сочинение до конца на контрольной у очень строгой и властной Учительницы, которая с прозвеневшим звонком своей белой рукой резко и холоднокровно забрала мою недописанную работу, хотя я и просил еще времени, чтобы кончить… но чуть ли не кончил от Ее поступка (испытав острое и глубокое сексуальное возбуждение)… Похожее бывало, когда я не мог оправдать чьих-либо значительных ожиданий…   



            ***
     «Мытье ног – символ преданности».



            ***
   «Жертва должна чувствовать себя ранимой и незащищенной».



            ***
    Женщина с грозной собакой на поводке и обнаженными ножками меня сексуально пугает, завораживает…



            ***
    Собака сунула свой мокрый нос Женщине под юбку, между чулок… на что та, воскрикнув, сжала коленки… пожурив негодного пса…



            ***
    Женщина, что тайна, в полутьме… полуобнажена, полуприкрыта прозрачным, тёмным шёлком… что ночь… Манящая сексуальность… бездна…



            ***
    Как говорится: «Он прямо стелется перед Ней…», - чтобы она прошлась по нему своими ножками в туфельках, как по ковровой дорожке, к успеху…



            ***
    Pin up: http://starboy.name/picture/pinup.html

 

            ***
    Мальвина в мехах… Ах-ах-ах!..



            ***
    Пикантная порка в Лувре:
    Дамы полушутя наказали пажа.



            ***
    Создающая атмосферу фемдома. Дочь богатых и знатных родителей, юная римлянка, Госпожа, Domina…



            ***
    Она была представительницей столичной «золотой молодежи», ощущающей свое превосходство над окружающими, и могла сказать: «Мне лижут пятки таланты…»


 
            ***
    Раб новорусских молодых, красивых, «золотых» девчонок…



            ***
    Стоя на коленях, парень просил прощения у прекрасной представительницы «золотой молодежи», перед которой имел неосторожность провиниться, и теперь явно находился в подчиненном положении, зная свое место… Ну а после при всех, пресмыкаясь, прислуживал Ей (мыл блестящие диски Ее дорогой машины, был на побегушках и т.п.)

   

            ***
    В Ее офисе были чёрные кожаные кресла, строгие стулья, серые столы и шкафы, и он, Ее служащий (которого она могла послать за сигаретами или попросить принести Ей кофе, сделать массаж ног или еще что-нибудь, что Ей было угодно) одевался в серо-чёрные тона, так, что его легко можно было не заметить или принять за офисную мебель, - офис-мен… 



            ***
    Работать в обувном магазине для Дам… верх наслаждения!..


    
            ***
    Лизать стопы египетской Царице, омывая от песка пустынь…



            ***
    Утром Хатшепсут поднялась на носочках на каменном полу в Храме… навстречу восходящему Солнцу…



            ***
    В тени благоуханной фонтан живительной влаги; член Фараона, словно долину Нила, оросил лоно египетской Царицы… в то время как ближние рабы пребывали подле ниц, а дальние – на работах под палящим Солнцем Египта…



            ***
    Египетские Владыки и их Женщины, заставляющие народы работать на них, сами будучи отстраненными на вершинах власти в Храмах и садах… Египетское рабство…



            ***
    Ублажать египетскую Царицу опахалом… всюду следуя за Ней…



            ***
    Госпожа цветущего дерева… что растет, взлелеянное Ее рукой, не в силах сойти с места, дабы поклониться Ей… и лишь ветви свои склоняет к Ее стопам, низко-низко… стелясь…



    (из древнеримских зарисовок)

            ***
    «Слон, тяжко встающий на колени на песок на арене цирка перед императорской ложей…»



            ***
    «Пантеры, везущие Господина и Госпожу в коляске…»



             ***
    «Тигр, лижущий руку, бьющую его бичом…»



            ***
    Побывать в древнем Риме, где-нибудь на богатой древнеримской вилле, - хотя бы в воображении, - почти как съездить за границу, - посмотрев на жизнь настоящей римской Госпожи, Ее рабов и рабынь… там, в глубине веков…

 
 

    (http://starboy.name/picture/rimdom.html)
   


            ***
    Ей, лежащей ничком на простыне в соломенной хижине на берегу моря, он целовал сзади между ног сочный, словно треснутый на две половинки, персик… а рядом лежал на столике зрелый и светящийся фрукт, сладостное творенье Природы…



    Примечание. Навеяло посещением Рундальского Дворца…

    Примечание. Французская эпиграмма, остра как французская шпага:
    «Пристрастие к насмешливым песенкам перешло и в XVIII век. Рассказывали, что, когда Людовик XV взял с собой в военный поход мадам де Шатору, не столько для воодушевления войска, сколько для любовных утех, солдаты с намеком на королевскую фаворитку как-то раз спели у нее под окнами: «Мадам Анру, мадам Анру! Коль вас не выдеру - умру» - и далее в том же духе. Взбешенный Людовик потребовал было от высших чинов наказать виновных, но офицеры дали ему понять, что солдаты на войне терпят всевозможные лише¬ния, и если еще запретить нравящиеся им песни, то вполне может воспоследовать их недовольство, а за недовольством и утрата воин¬ской мощи. Король согласился с изложенными доводами и первым посмеялся над забавным инцидентом. Впрочем, тот же Людовик от¬правил в отставку своего всемогущего министра и острослова графа де Морепа за то, что граф оскорбил королевскую фаворитку марки¬зу де Помпадур. История скандала такова: однажды в дворцовом ка¬бинете ужинали король, маркиза де Помпадур, мадам д'Эстрад и граф де Морепа. У маркизы оказался в руках букет белых гиацинтов, и она его рассыпала перед собеседниками. На следующий день по¬явилась эпиграмматическая песенка, связанная с этими цветами и высмеивавшая маркизу настолько зло и неприлично, что ответный поступок Людовика XV трудно осудить.

    …Однажды поэт не предвидел развязки, которая, правда, по¬следовала уже после написания эпиграммы. Он задел дочь главного сборщика податей в Шампани Фанни Богарне, которая, разведясь с мужем, обосновалась в Париже и занялась сочинительством. Посещая ее салон и зная, что литературных успехов она добилась благодаря своей внешности, эпиграмматист намекнул на это так:

    В чем у Агнессы небольшой разлад?
    Красавица и чудо-поэтесса,
    Свое лицо творит сама Агнесса,
    Ее стихи поклонники творят.

    Хотя он изменил имя адресата, Фанни тотчас узнала себя и ото¬мстила обидчику в эпиграмматическом же духе. Она пригласила его на званый обед, и когда ничего не подозревавший поэт в назначен¬ный час вошел в гостиную Богарне, то увидел на камине текст сво¬ей эпиграммы с припиской хозяйки: «Это сочинил на меня пожало¬вавший ко мне на обед П.Д. Экушар-Лебрен». Посрамленный гость был вынужден тут же ретироваться под общий смех других пригла¬шенных.

    Впрочем, тогда это делали многие поэты. Но вот по задумке, ка¬жется, полностью принадлежащий властителю умов «Мадригал же¬невской даме, которая убеждала автора в существовании Троицы»:

    Я в Троицу не веровал вначале.
    Но наступил неверию конец,
    Когда, мадам, вы предо мной предстали,
    Явив собой трех граций образец.

    В это время прославился как поэт-юморист и Алексис Пирон, особенно неприличными эпиграммами и меткой пальбой по Фран¬цузской Академии: он мстил ей за то, что она не приняла его в свои ряды. Самой известной стала следующая его автоэпитафия: «Здесь опочил Пирон. Он был такой тупица, Что в Академию и то не смог пробиться».
    Созданная в 1635 году на основе кружка парижских эрудитов, она была задумана кардиналом Ришелье как научный центр, призван¬ный изучать родной язык и литературу. Уже в век Людовика XIV Академия, по словам одного аббата, «превратилась в учреждение, овеянное славой и пурпуром кардиналов и первых министров, нахо¬дящееся под покровительством самого великого короля вселенной, забитое тузами церкви и сената, министрами, герцогами и пэрами, государственными советниками». Не удивительно, что на нее, неког¬да прозванную «старой ханжески непорочной маркизой», эпиграм¬мы сыпались как из рога изобилия. Приведем два примера.
    После того, как 15 мая 1775 года герцог де Дюра, главный камер-юнкер короля, новоиспеченный Маршал Франции (с 24 марта), был принят в Академию, хотя не написал ни одного произведения, в Па¬риже появилась на него анонимная эпиграмма:

    С богами очутясь в едином круге,
    Дюра воззвал: «Какие мне чины,
    О бог поэзии и бог войны,
    Дадите вы за все мои заслуги?»
    Благоволя идущим на поклон
    И каждый подвиг оценить умея,
    «Стань маршалом, Дюра!» - рек Аполлон,
    «Стань академиком», - был глас Арея.

    Когда командовавший русскими войсками Беннигсен выстоял в кам¬пании 1806-1807 гг. против самого Наполеона и потом многим рас¬сказывал, что в Тильзите, куда он сопровождал царя Александра, ему император французов произнес такую мадригальную речь: «Вы были злы под Эйлау. Я всегда любовался вашим дарованием, еще более ва¬шею осторожностью», блестящий эпиграмматист и бесстрашный гусар Денис Давыдов однажды на это с усмешкой откликнулся так: «Самолюбие почтенного старца-воина приняло эту полуэпиграмму за полный мадригал, ибо во мнении великих полководцев осторожность почитается последней военной добродетелью, предприимчивость и отважность - первыми». Оригинальный вывод, сделанный  Д. Давыдовым, показывает, что эпиграмма, любящая, как мы уже говорили, взаимодействовать с другими малыми жанрами, в особенно тонких отношениях находится с так называемым мадригалом.»

    P. S. На что я бы заметил (Наполеону) позже: Зато вы, сир, были так злы, нетерпеливы и не осторожны, что потеряли свою армию на просторах России и сами стали не в удел (не в пример Кутузову):

    (учусь у французов)
    Повстречав Наполеона (почти в духе галантного века):

    О, достопочтимый сир,
    О, неужели это Вы, сир?!.
      
    За Вами глупость повторил немецкий сир
    И пал, как Вы, сир.

    Всех превзошел советский сир,
    И он по более, чем Вы, сир!

    Примечание. «Красное словцо Наполеона»
    (по утверждению гвардейских офицеров России, якобы обращенное к Кутузову перед тем, как покинуть Москву: «Твоей сноровкою мой норов укрощен.»

    Примечание. Из книги французских эпиграмм, понравившиеся мне (перевод В. Е. Васильев):
 
    «Потешимся иль поедим сначала?» -
    Спросил молодожен, на что жена
    «Как вам угодно, милый, - отвечала,
    Но ужин я сварить еще должна».

    Твои, о дружба, рвутся узы.
    Друзья похожи на арбузы:
    Их пятьдесят переберешь –
    Один окажется хорош.

    Покоящийся здесь старик
    Спознался с юной Анжеликой
    И от натуги превеликой
    Лишился жизни в тот же миг.
    Догадок выдвинуто много,
    Куда душа его взята.
    Но знаю: в рай лежит дорога
    Не через эти ворота.

    Мир водворится ли у нас, в краях раздольных?
    Нам долго ждать его, поскольку, мнится мне,
    Его приход всегда рождает недовольных,
    А недовольные опять ведут к войне.

    Здесь крепко спит Жан Пассера
    И будет крепко спать, доколе
    Ему труба по Божьей воле
    Не протрубит: «Вставать пора!»
    Пока хранит меня могила,
    Дабы лежать легко мне было,
    Друзья, на мой последний кров
    Прошу не класть плохих стихов.

    Однажды фат, приблизясь к бойкой даме,
    С лукавою улыбкой произнес:
    «Не мог бы я поцеловаться с вами:
    Помехой стал бы мне ваш длинный нос».
    А дама на хлыща взглянула косо
    И, не смутясь, ответила тотчас:
    «Коль в этом ваша трудность, то для вас
    Есть у меня лицо совсем без носа».
                (внизу)

    Верный пес
    Полезет вор - его я лаем прогоняю,
    А пред любовником я нем и ласков с ним.
    Так я, благодаря молчанию и лаю,
    Хозяйкой и хозяином любим.

    Эпитафия Людовику XIII
    Монарх сей, по сказам старинным,
    Живя у попа под пятой,
    Был очень хорошим слугой
    И очень плохим господином.

    О пороке и добродетели
    В Пороке есть мужской исток,
    А в Добродетели есть женский –
    Бог свидетель:
    Мужчины силятся взять в жены Добродетель,
    А женщины в мужья стремятся взять Порок.

    Ты роз искал, но если их
    Не встретил на губах моих,
    Что удивляешься? Они же,
    О, Дафнис, находились ниже.

    Датскому астроному Тихо-Браге,
    <который, находясь в карете императора Священной Римской империи Рудольфа II, постеснялся сказать, что ему необходима срочная остановка по малой нужде, и у него от длительного воздержания лопнул мочевой пузырь>
    Здесь смерти преждевременной добычей
    Стал тот, кто был блюстителем приличий.
    Еще определенней скажем так:
    Жил как мудрец, а умер как дурак.

    Замечание маркиза д’Обиньи
    <на жалобу его сестры мадам де Ментенон, фаворитки Людовика X1V>
    Французская Эсфирь однажды так
    Сказала брату: «Тысячами благ
    Клянусь тебе, что не прельщают боле
    Меня ни трон, ни милость короля
    И счастье только в смерти вижу я».
    «Как! - удивился брат. - Ты Бога, что ли,
    Задумала избрать себе в мужья?»

    Эпитафия самой себе
    <получившей прозвание «сибаритки» при люневильском дворе, где за маркизой закрепилась репутация любовницы польского короля Станислава Лещинского, тестя Людовика XV>
    Здесь, распростившись с белым светом,
    Спит сибаритка вечным сном.
    Ей мнилось: рай на свете этом
    Куда надежней, чем на том.

    Графоману
    Здесь спит бездарности непревзойденный гений.
    Всю жизнь молол он ерунду.
    С ним надо погрести тома его творений.
    Чтоб автора на них поджаривать в аду.

    Один художник так пленен
    Был куртизанкою Ивонной.
    Что лик ее в часовне обновленной
    Святой Марии придал он.
    Зайдя в часовню, юбочник отпетый
    Вскричал: «Да будь я схвачен Сатаной,
    Коль не от девственницы этой
    Я заработал перелой!»

    Способ избавления от косноязычия
    С косноязычьем, милый мой дружок,
    Покончи так: себя не прерывая,
    Читай стихи Лемьера, невзирая
    На грузное столпотворенье строк.
    Стихи Лемьера - лучшая замена
    Камням, что излечили Демосфена.

    Надпись у фонтана,
    «заменившего статую св. Доминика»
    Здесь, где изваянный из камня Доминик
    Как будто спрашивал: «А ты не еретик?»,
    На медленном огне грозя предать нас мукам,
    Совсем иной отныне вид:
    Спокойно бьет фонтан.
    О, пусть он нашим внукам
    Водой ожоги заживит!

    Эпитафия Идее Сент-Эльм,
    <которая в своих «Мемуарах» пишет о близких отношениях с Пишегрю, Моро, Наполеоном I, маршалом Неем, Талейраном и другими>
    Здесь спит Великой армии вдова.

    На Наполеона I
    О чудо! О напасть какая!
    Змей корсиканский что ни год,
    По триста тысяч душ глотая,
    Тщеславно королями срет.

    Актрисе Рокур в роли Федры
    Тебя не подвело актерское чутье,
    И Федра нам твоя доподлинно раскрыта:
    В тебе мы чувствуем неистовство ее
    И тайный орган Ипполита.

    На французский сенат
    Когда б испортил воздух император,
    «Я ощущаю розы аромат», -
    Сказал бы Жоффруа, благой сенатор,
    И с ним бы согласился весь сенат.

    На П. Д. Экушар-Лебрена,
    <который последовательно воспевал монархию, республику и империю>
    Банальной и продажной лире
    Всегда отрадны силы тьмы,
    И утвердись чума в сем мире,
    Лебрен бы стал певцом чумы.

    К памятнику Наполеону I,
    <установленному на колонне в центре Вандомской площади>
    Когда бы здесь та кровь, которую злой рок
    Тебе пролить позволил, зажурчала,
    Ее, тиран, ты с пьедестала,
    Не наклоняясь, пить бы мог.

    Соглашателю
    Что ты со мною всякий раз
    Согласен, лестно мне, не скрою.
    Но чтобы двое было нас,
    Хоть иногда поспорь со мною.

    На образование наполеоновской армии
    Республиканцы! Пробил час
    Для горьких слез и громких фраз.
    Сегодня вырыта могила.
    Почтим Республику, свободы нашей дочь,
    Что императора на белый свет явила
    И в корчах родовых скончалась в ту же ночь.

    Надпись на первом издании книги Шарля Бодлера «Цветы зла»
    О, до чего непостижимо
    Сии творения звучат!
    Никак устами херувима
    Заговорил маркиз де Сад?

    Однажды в храм любви красотка
    Большую принесла свечу.
    «Найти себе любовника хочу», -
    Она к Эроту обратилась кротко.
    Бог улыбнулся и ответил так:
    «Красавица моя, я добр и благ.
    Любовник будет. А пока что с пользой
    И приношение свое используй».

    Хотя и в возрасте незрелом
    Нарцисс ушел из жизни сей,
    Однако он на свете белом
    Оставил тысячи детей.

    С моей любовницей Марией
    Я жил, все чувства распаля,
    И не кружил я головы ей, -
    Так высоко не метил я.»



    Примечание. Любимые страницы из замечательной книги «Опасные пути», Г. Хильтль:
    "Я попала в настоящий сказочный замок, - подумала она (маркиза де Бренвилье) - Сколько здесь предметов для разгадываний и расследований! Любовь этих молодых существ, странная тайна, связанная с этой книгой, наконец, прелестный мальчик в доме лесничего... Он очарователен. Это наверное - плод пылкой, могучей стра¬сти... У меня здесь еще много дела. О, если бы мне удалось открыть его происхождение! Может быть, благодаря этому, в мои руки попала бы тайна какого-нибудь высокостоящего ли¬ца. Этого прелестного мальчика я навеки привязала бы к себе. Будущность прекрасной Атенаисы также будет блестящей, а она уступчива и подчиняется моей воле... Прибавив к этому состояние моей семьи... - При этой мысли лоб маркизы нахму¬рился. - Состояние! Мне нужно много, много золота! Ах, отчего я - не единственное дитя в своей семье! Какими огромными средствами обладала бы я! Средствами, которые сгладили бы мне все пути... Смелее! Смелее! Ведь я ни перед чем не оста¬новлюсь... И разве я не красива? А теперь настают времена, когда все приносят в жертву красоте".
    Она с гордым самодовольством подняла голову. При этом ее взор упал на зеленую стену деревьев, тянувшуюся вдоль рва и ограждающую парк. Что это, обман чувств или действитель¬ность? Из зеленых ветвей на маркизу глядело прелестное юно¬шеское лицо; она узнала воспитанника лесничего, и крик радостного изумления вырвался из ее груди.
    Шарль, взору которого это очаровательное явление пред¬ставлялось сошедшим с неба, не хотел, чтобы оно снова исчез¬ло, и потому, не обращая внимания на шипы, до крови исколовшие его руки, он пробрался сквозь кусты и бросился к маркизе.
    - Наконец-то я снова вижу Вас, чудная, прекрасная жен¬щина! - воскликнул он с пылающим лицом.
    - Вы ускользнули от своего стража, Шарль? О, это хоро¬шо! Как я рада видеть Вас! Вы должны быть мужественным, Шарль!
    - Я и хочу быть мужественным, и буду! - с гневом воск¬ликнул Шарль. - С той минуты, как я увидел Вас, я чувствую себя мужественным и готовым на все. Но если Вы не спасете меня, я останусь во власти Жака Тонно. Послушайте только, что он рассказывает! Как только мне случалось встретить кра¬сивую женщину, старик тотчас же старался разлучить меня с ней. Когда я спрашивал, почему он лишает меня радости ви¬деть прелестное лицо, как например Ваше, его лицо принимало гневное выражение. Наконец он открыл мне, что все счастье моей жизни, вся моя будущность зависят от того, чтобы я до двадцати лет избегал знакомства со всякой женщиной, потому что мне от рождения было предсказано, что какая-то прекрас¬ная женщина разобьет мою жизнь и увлечет меня в водоворот ужаснейших несчастий. Я был так смущен, так испуган этим открытием, что избегал всякой встречи с существами, подо¬бными Вам! Но Вы... Вы так прелестны, так добры! Может ли быть, чтобы через Вас мне могла грозить опасность? Ведь Вы хотите мне добра?
    - Конечно хочу, Шарль, - ласково сказала маркиза. - Вам никогда не придется жалеть о том дне, когда Вы встретили меня. Как пылает Ваше лицо! Как блуждают взоры!
    Она вынула платок и отерла им лоб юноши.
    Это прикосновение заставило его вздрогнуть. Он дрожа¬щими руками обхватил плечи маркизы и, крепко-крепко де¬ржа, пробормотал:
    - О, останьтесь со мной! Не уходите!
    Он почувствовал, как прекрасные руки внезапно обхва¬тили его голову и притянули ее к себе и как долгий, горячий поцелуй, запечатленный на его губах, не позволил ему произ¬нести слова восторга, просившиеся у него с языка, и он сам обнял прекрасную женщину.
Однако блаженство этой дивной минуты было внезапно нарушено лаем огромной, страшной собаки, выскочившей из кустов и с оскаленной пастью и грозным рычаньем бросившей¬ся на маркизу. Она с ужасом отшатнулась, но, прежде чем опомнилась, из чащи вышел человек и стал между ней и Шар¬лем. Это был лесничий, Жак Тонно. В продолжение несколь¬ких секунд он молча глядел то на маркизу, то на юношу, а потом сказал твердым голосом:
    - Шарль, сын мой, ступай в лес! Мне нужно поговорить с этой дамой. Повинуйся!
    Молодой человек хотел было возразить, но гневный взгляд лесничего заставил его замолчать. Он вернулся за изго¬родь, на край рва и прислонил пылающую голову к древесному стволу.
    Жак Тонно снял шляпу и, пристально взглянув на марки¬зу, произнес:
    - Я не имею чести знать Вас, но, кто бы Вы ни были, я, как отец этого юноши, имею право спросить Вас: что заставляет Вас искать общества моего сына? Каковы намерения, понудив¬шие Вас искать этого свидания с ним, неопытным мальчиком? Вы проникли в нашу хижину, и, конечно, это Вы побудили Шарля оставить спокойный кров моего дома, чтобы стремиться к Вам!
    - Неужели маркиза де Бренвилье обязана отдавать отчет в своих поступках лесничему замка Мортемар? - возразила маркиза, гордо выпрямляясь и окидывая старика взглядом без¬граничного презрения.
    - Разумеется, но не лесничему, а отцу. Вы обязаны дать отчет отцу! - не смущаясь, повторил Жак.
    - Герцог Мортемар, или - вернее - мой отец, д'Обрэ, ответит Вам за меня. Я не умею разговаривать с лесными сторожами.
    - Но я-то знаю, на каком языке разговаривают с маркиза¬ми, которые поступают, подобно Вам. Можете, сколько угодно, смотреть на меня с гордым презрением! Все равно, я не боюсь. Пусть только герцог расспросит меня, - его слова не останутся без ответа. Что касается Вашего почтенного батюшки, то он, конечно, отлично поймет, что Вы не имели права проникать в мое жилище и стараться своей страстью вскружить голову не¬совершеннолетнему мальчишке. Оставались бы Вы лучше, знатные господа, в Париже, чем награждать своими пороками нашу тихую, чистую лесную глушь! Среди равных себе Вы найдете много прекрасных пажей, а детей честных поселян оставьте в покое!
    - Вы - дерзкий, бессовестный мужик! Как Вы осмелились обвинять меня в преступлении? - воскликнула маркиза.
    - Та-та-та, - насмешливо возразил лесничий, - ведь я тоже не вчера родился! Я тоже жил в Вашем свете, и мне знакомы странные капризы важных барынь. Вам очень интересно по¬пробовать иногда простого хлеба, после того как Вы постоянно ели одни сладости.
    Маркиза дрожала от стыда и гнева. Она подняла руку и закричала:
    - Вон из парка, мошенник, или я забуду, что ты - старик, и ударю тебя! Я положу кровавую отметину на твое лицо и посмотрю, посмеешь ли ты поднять на меня руку. Я даже была бы рада этому, потому что тебя тотчас же постигла бы кара за это.
    - Нет, этого удовольствия я Вам не доставлю, - усмехнул¬ся старик, - уйду, и Вы больше не увидите нас. Я уйду из этого места, потому что Вы появились здесь. Вы - роковая женщина; это говорит мне внутренний голос! Дай Бог, чтобы Вы никогда больше не встретились на дороге этого ребенка: это было бы его гибелью... Идите своей дорогой и помните Жака Тонно! Если мы еще раз встретимся в этой жизни, - тогда...
    Жак не кончил своих слов; он только сжал кулак, а потом, крепко стискивая рукоятку охотничьего ножа, быстро повер¬нулся, вышел в кусты и потащил изумленного, ошеломленного Шарля за собой в овраг. Маркиза видела, как они оба подня¬лись на противоположную сторону рва и исчезли в лесу…       

    Так называемый "зеленый кабинет" в Орлеанском двор¬це представлял собой элегантный будуар. Этот кабинет служил будуаром его высочеству герцогу Орлеанскому, единственно¬му брату короля Людовика XIV.
    Мосье, как при дворе и в высшем свете титуловали этого чудака, обращал на себя внимание необыкновенными привыч¬ками и странностями. От игры в мяч и от фехтования он отка¬зывался под предлогом утомления и отвращения. Но если кто бы мог проникнуть в будуар или в смежные с ним покои, тот увидал бы при наступлении вечера странное зрелище: герцог Орлеанский наряжался… в дамские платья, румянился, белился, танцевал как дама или целыми часами просиживал перед зер¬калом.
    В этих развлечениях герцога принимали участие его три любимца: де Беврон, маркиз Эффиа и мальтийский рыцарь Филипп де Лоррэн. Все они старались перещеголять друг друга в женственности.
    …Зеленый кабинет был ярко освещен. Посреди комнаты были расставлены различные оттоманки, кресла и другая ме¬бель, образуя собой круг. На этих диванах возлежали четыре личности, не требующие более подробного описания; это был Филипп Орлеанский и его три женственных кавалера: Беврон, маркиз Эффиа и Филипп де Лоррэн. Трое из них, а именно герцог, Беврон и Лоррэн - были наряжены в дамские платья. Маркиз Эффиа с мандолиной в руках пел под ее аккомпанемент страстные романсы.
    Когда певец спел несколько куплетов, Филипп Орлеан¬ский поднялся и обратился к переодетым кавалерам:
    - Сударыни, протанцуем сарабанду. Я выбираю шевалье де Лоррэна.
    - Тише, дама Филиппа, - воскликнул шевалье. - Разве Вы забыли, что мы здесь все только женщины?
    - Извините, сестрица, - сказал герцог, отвратительно улыбаясь, - Вы правы. Будем танцевать!
    И глупые мужчины принялись танцевать сарабанду, ста¬раясь один перед другим отличиться жеманными женскими жестами.
    Герцог Орлеанский только что собирался выполнить необычайное па, как вдруг, к удивлению и испугу маленького общества, дверь быстро открылась и кто-то решительным ша¬гом вошел в "зеленый кабинет". Рассерженный этим герцог собирался резко выразить свое негодование, но к счастью вов¬ремя удержался, узнав в вошедшем своего брата, короля Лю¬довика.
    Король стоял среди комнаты, высоко подняв голову. Он смотрел на представившуюся его глазам сцену с удивлением и гневом, а потом презрительно покачал головой.
    Застигнутые врасплох актеры, за исключением герцога Орлеанского, спешили укрыться за мебелью и ширмами.
    У короля в руках была богато украшенная палка, на которую он опирался.
    - Филипп, - сказал он после некоторой паузы. - Герцог Орлеанский, что я здесь вижу?
    - Это - маскарад, государь, - ответил герцог, - больше ничего.
    - Но маскарад недостойный, не мужественный. Я не хотел этому верить. Герцог Орлеанский, не Вы обесчещиваете жен¬щин, а женщины обесчещивают Вас.
    - Ваше величество, Вы слишком суровы и строги по отно¬шению ко мне, Вашему брату, - сказал герцог.
    - Я говорю только правду. Эй, Вы, почтенные кавалеры, покажитесь же мне в туалетах, которые Вы сами выбрали для себя!
    Король махнул палкой в сторону укрывшихся.
    Кавалеры в величайшем смущении предстали перед ним.
    - Ну, можно ли этому поверить, господа? - воскликнул Людовик. - Нет, это стоит видеть. Уже давно дошли до меня слухи о том, как странно развлекаются в Орлеанском дворце, но я не хотел верить этому. Наконец сегодня я решил убедиться в этом своими глазами. Это гнусно, господа, гадко!
    Король ударил слегка палкой по полу.
    - Государь, - сказал Филипп Орлеанский, - кто осмелился донести Вам о нашей невинной забаве и представить ее в виде чего-то недозволенного? Нас забавляет такое развлечение.
    - Ах, герцог, - воскликнул Людовик, - у Вас дурной вкус, извращенный вкус. Мои офицеры наряжаются в дамские платья; вместо шлема они украшают головы такими изящны¬ми куафюрами, как вот эта! - и король сбросил палкой голо¬вной убор, который возвышался на подставке близ туалетного стола, а затем строго добавил: - Филипп Орлеанский, подойди¬те ближе, а Вы, господа, удалитесь!..

    (в комнате мадам де Монтеспан, сквозь щель подглядывающий граф Лозен за дамой, обещающей ему похлопотать у короля о высоком назначении) …"Какое счастье! - подумал Лозен, - все идет как по маслу. Место будет за мной".
    Он прислушался к дальнейшему разговору, но каков же был его гнев, когда он услыхал ответ маркизы! Он даже поблед¬нел, как полотно, его зубы стучали и колени подогнулись, когда Монтеспан произнесла:
    - Если Вы спросите меня, Ваше величество, то в интересах государства, которые я ставлю выше интересов отдельных лю¬дей, во имя Вашей славы, на которой я не хочу видеть ни малейшего пятнышка, должна сказать, что министры вполне правы. Граф Лозен - начальник артиллерии! Тут есть от чего умереть со смеха! Нет, Ваше величество, во имя Вашей славы Вы не должны допускать подобное назначение. Я представляю себе нарядного графа среди пушек! Ха, ха, ха!.. Он, пожалуй, начнет заряжать их папильотками! Король рассмеялся.
    - Змея, - прошипел Лозен в своей засаде, с трудом сдер¬живая свой гнев, хотя малейшее движение могло погубить его.
    - Не истолкуйте превратно моих слов, Ваше величество, - продолжала между тем Монтеспан, - я никогда не забываюсь настолько, чтобы вмешиваться в Ваши распоряжения, но Вы спросили меня, и я ответила, как подсказали мне разум и сердце. Я высоко ставлю славу короля Франции и не променяю ее на благосклонный взгляд Вашего любимца.
    - Как это благородно, Атенаиса! - воскликнул король. - Вы правы. Итак, прочь его прошение! - и с этими словами Людовик вынул из кармана бумагу и разорвал ее на мелкие кусочки.
    - Начальник артиллерии валяется на полу, - со смехом проговорила Монтеспан, указывая на клочки бумаги, разле¬тевшиеся по полу.
    Граф Лозен должен был прислониться к стене, даже его железные нервы не выдержали подобного испытания. Он, лю¬бимец короля, никогда не ожидал, что может потерпеть подо¬бное поражение, и благодаря кому же? На это решилась женщина, не державшая еще власти в своих руках; как же будет поступать она, когда сделается повелительницей монар¬ха? Графа страшно убивали то легкомыслие, с которым Людо¬вик отказался от своего любимца, и готовность, с которой он согласился с маркизой.
    - Оставим Лозена, - с раздражением проговорил Людовик, - это дело решено бесповоротно. Придите в мои объятия, Ате¬наиса! Время бежит немилосердно; Лувуа и Кольбер ждут ме¬ня, надо опять приниматься за работу.
    - Мой бедный государь! - нежно проговорила Монтеспан, проводя рукой по волосам короля.
   Король обвил руками ее стан и тихо прошептал:
    - Дорогая, любимая!
    - Ваше величество, - вдруг проговорила маркиза, - пусти¬те меня! Мной овладел смертельный страх; мне кажется, что Луиза де Лавальер опять подслушивает нас, как тогда в оран¬жерее.
    - Где? - проговорил король встрепенувшись. - Нет, она не будет больше подслушивать. Я уверил ее, что тогда она видела все во сне, что все только показалось ей.
    - Ах, Ваше величество, - с улыбкой возразила Атенаиса, - она не верит этому: она чувствует, что гибнет, и молча пере¬носит свои страдания. Мне показалось, что я вижу ее призрак здесь в комнате.
    - У Вас часто бывают такие видения во время наших свиданий. Помните нашу первую встречу? Вам все казалось, что за креслом тень Вашего супруга, - и король громко рассме-ялся. - Я стоял за занавесом, как на иголках; это был совсем такой же занавес, как вот этот.
Лозен собрал все свое мужество при этих словах и выхва¬тил шпагу, твердо решив покончить с собой, если его присут¬ствие будет открыто; однако занавес не поднимался.
    Между тем Атенаиса, заметив, что разговор о привидени¬ях неприятно подействовал на короля, решила приложить все усилия к тому, чтобы развлечь его, Лозен видел, что она опу¬стилась около Людовика на колени и стала ласкаться к нему, шепча какие-то слова, и наконец, осыпаемая страстными по¬целуями короля, снова опустилась на оттоманку...
Прошло несколько времени.
    - Вы неотразимы, Ваше величество! - проговорила марки¬за, подымаясь с дивана, - я же простая смертная, а потому уверена, что небеса простят мне мою слабость.
    Людовик улыбнулся и воскликнул:
    - Вы прелестны!.. Я становлюсь Вашим рабом, а - Вы - моей очаровательной госпожой.
    - О, Ваше величество, - сказала маркиза томным голосом, - не говорите со мной так, если не хотите сделать меня глубоко несчастной. Это я - Ваша раба, Ваша покорная служанка. Ко¬роль Франции не должен говорить: "Я опускаюсь". Вы возвы¬шаете меня до себя, и я благодарю Вас.
    "Она скоро будет править Францией, - подумал Лозен, - я знаю короля, как свои пять пальцев; но я не прощу ей моего поражения".

    …- О, - пробормотал Фьенн, - ведь Вы не думаете, что мы...
    - Успокойтесь, - засмеялась де Тианж. - К чему беспоко¬иться и спорить о человеке, который сидит в Бастилии?
    - Пусть он посидит там подольше! - воскликнул Сэн-Ре¬ми, - я согласен еще подождать.
    В эту минуту пажи распахнули дверь. Все ожидали уви¬деть де Геврэ, но каково же было всеобщее удивление и испуг, когда на пороге с вызывающей улыбкой на губах появился граф Лозен, которого все считали погребенным в стенах Бас¬тилии. Он громким голосом возвестил:
    - Его величество король.
    Де Тианж со страха уронила драгоценный веер, а Фьенн от смущения выронил шляпу и поспешил приветствовать Лозена; но он опоздал, так как граф был уже окружен тесным кольцом придворных. Те, которые усерднее других бранили его, пока он был в тюрьме, теперь высказывали ему самые горячие благопожелания. Лозен, знавший цену всему этому, встречал все приветствия очень холодно и был очень доволен всеобщим изумлением, когда по залу пронеслась весть о том, что король назначил его маршалом и комендантом всех своих дворцов, чтобы вознаградить его за потерю места начальника артиллерии. Лозен, приняв равнодушный вид, отправился к тому месту, где сидели Монтеспан, старый герцог Мортемар, госпожа де Тианж и другие родные и приверженцы маркизы. Граф, увидев около Монтеспан старого герцога Шимэ, и, не удостоив маркизы ни одним взглядом, направился прямо к последнему и протянул ему руку.
    - Простите, герцог, что Вам пришлось так долго ждать сегодня, - сказал он, - теперь я снова вступил в исполнение своих обязанностей и этого больше не случится.
    Атенаиса, повернулась к ним спиной и вступила в ожив¬ленный разговор с отцом.
    - Сегодня король долго не выходил, - сказал Шимэ. - Вероятно его величество был задержан важными делами?
    - Не столько важными, как деликатными, - с ударением проговорил Лозен.
    Все обступили его и с нетерпением ожидали новостей. Граф, бросив уничтожающий взгляд на Атенаису, внятно и медленно проговорил:
    - Его величество замедлил появиться в зале, так как пол¬учил отрадное известие: герцогиня Лавальер благополучно разрешилась от бремени дочерью.
    Атенаиса чуть не упала в обморок. Все взоры обратились на нее. Лозен пошел дальше.
    - Берегись, - шепнула де Тианж Атенаисе, - ты не должна показывать вид, что это трогает тебя.
    - Я уже овладела собой, - ответила Монтеспан. - А, этот нахал вызывает меня на бой?    Хорошо, посмотрим, кто кого!..
    Она взяла своего брата под руку и пошла через зал.
    "Я восторжествую над всеми, - сказала она себе. - Людо¬вик стыдится меня, он знает, что мне все известно, и не смеет взглянуть на меня; это - признак моей власти".
    Действительно, король поспешно потупился, заметив подходившую Монтеспан.

    Маркиза Монтеспан сделалась с некоторых пор идолом всех тех, кто искал мест и повышений. На нее всегда были обращены внимательные взоры, а последние месяцы обожание к ней сделалось всеобщим. Почему же? Только потому, что маркиза переменила манеру одеваться. С некоторых пор она стала появляться в необыкновенно широких юбках, а вместо лифа носила камзол, подобный тем, какие носили кавалеры при Людовике XIII; этот камзол не сходился впереди, застеги¬ваясь только золотыми или шелковыми аграфами, а из-под него падала широкая, кружевная рубашка, богатыми складка¬ми ложившаяся вокруг талии. Этот костюм был очарователен, и можно было думать, что маркиза выбрала его за его грациоз¬ную красоту; но некоторые смелые придворные проныры скоро разузнали, что под этим деликатного свойства костюмом, тай¬на, которая неминуемо должна была дать молодой маркизе известную власть над королем. С этой минуты молодую жен¬щину осаждали всевозможные честолюбцы и искатели при¬ключений.
    Когда важная новость о беременности Монтеспан достиг¬ла до ушей королевы, она упала в обморок.
    - Да будет воля Божия! - со вздохом сказала она, с трудом оправившись от потрясения, а после того приказала позвать маркизу и объявить ей, что с этого дня она получает право посещать ее, королеву, без приглашения и садиться в ее присутствии.
    Итак, маркиза Монтеспан приблизилась еще на один шаг к своей цели, сделала еще один шаг на своем опасном пути, между тем как Мария де Бренвилье быстро стремилась к мрач¬ной пропасти, уже готовой поглотить ее.
    Молодая королева ответила на печальную для нее новость глубокой покорностью; маркиза Монтеспан схватила милости¬во протянутую ей руку, поцеловала ее, - и крепче утвердилась на своей позиции. Ее головку наполняли обширные планы: она услышала, что дофин - наследник престола - не долговечен.
    Только одно препятствие стояло на ее пути - ее муж, Анри де Монтеспан. Он уже давно удалился от двора; его письма становились все строже, и в них проглядывало раздражение. Маркиза даже решилась показать некоторые из них королю, но тот только улыбнулся и ответил:
    - Я - король!
    Женщина, стоявшая в близких отношениях к могущест¬веннейшему из властителей Европы, красавица, очарователь¬ные качества которой делали простительными и несправедливость, и произвол, - могла отважиться осаждать короля просьбами или увещеваниями.

    …Медленно приближался бесконечный поезд. Казалось, что снова наступили времена великих персидских монархов, и тихая Фландрия сделалась свидетельницей азиатской роско¬ши, французский король следовал по обширным полям, кото¬рые Ахенский мир подчинил его скипетру. Это путешествие было предпринято для того, чтобы осмотреть приобретенные земли и показаться во всем своем величии. Но вся эта пыш¬ность служила прикрытием властолюбивых вожделений: "Голландия" - вот что было лозунгом французского короля, под маской доброты скрывшего когти, которые он уже готовил¬ся выпустить против свободной страны. Людовик уже заклю¬чил с Англией союз с целью уничтожить генеральные штаты; посредницей в этом союзе являлась красивая, ловкая герцоги¬ня Орлеанская, сестра Карла II, и пышные проводы прекрасной посланницы скрывали тайные приготовления Людовика. Вся¬кое передвижение войск внутри Франции приписывалось при¬готовлениям к королевскому путешествию, между тем как выбранные для этой цели люди старались возбудить в нидер¬ландцах сочувствие к Франции при помощи золота или щед¬рых угощений. Голландские генеральные штаты видели надвигавшуюся грозу, но не были в состоянии уклониться от тучи, из которой должна была сверкнуть страшная молния.
    Воздух был полон оглушительными звуками труб; тесны¬ми рядами ехали на красивых конях всадники в блестящих касках с развевавшимися перьями. Это были шедшие в авангарде королевские гвардейцы, высокомерные, страшные мушкетеры, для которых не было ничего святого и мужество которых было так же поразительно, как и их жестокость. За этими вооруженными всадниками тянулся длинный ряд придворных, поэтов, музыкантов и дипломатов, за которыми ехали две ты¬сячи человек придворной прислуги в блестящих ливреях, ши¬тых золотом и серебром. За ними следовала огромная, тяжелая, украшенная резьбой и позолотой, хрустальная коро¬левская карета, окруженная мушкетерами.
    Ехавшие в карете представляли собой красивое и интерес¬ное зрелище, которое, однако, могло навести зрителя на игри¬вые мысли. В глубине кареты сидели король Людовик и королева, а против них - герцогиня Орлеанская и Атенаиса де Монтеспан.
    Дочь герцога Мортемара быстро подвигалась по опасному пути: она устранила с него королеву, двух герцогинь, трех маркиз и ту единственную женщину, которую действительно любил Людовик - Луизу де Лавальер. Бедная, покинутая Луи¬за следовала за королевским экипажем в придворной карете с единственной камеристкой, оставшейся верной своей госпоже. Хотя она могла оставаться дома, но сама пожелала непременно принять участие в этом путешествии, чтобы этим начать то искупление, к которому она приговорила себя; самым тяже¬лым в этом искуплении была необходимость присутствовать при торжестве блестящей маркизы Монтеспан. То обстоятель¬ство, что она была забыта, что ею пренебрегали, не было для герцогини Лавальер ни наказанием, ни унижением: лишив¬шись расположения короля, она ничем более не дорожила.
    Граф Лозен ехал верхом возле кареты короля. По временам он обменивался с маркизой Монтеспан взглядами, то вопросительными, то угрожающими, смотря по тому, какого содержания были слухи, которые услужливые друзья спешили довести до сведения этих двух заклятых врагов. Королева смотрела на все это совершенно спокойно и только при взгляде на герцогиню Лавальер из ее груди вырывался легкий вздох. Стоило маркизе Монтеспан чего-нибудь пожелать, как четыре гвардейских офицера, которым дежурство при карете во время путешествия открывало блестящую будущность, уже неслись во весь опор исполнять прихоти фаворитки…

    …Экзили вскоре заметил, что не он один пользовался доверием Лозена. Незадолго до отъезда во Фландрию все заговор ли о предстоящей свадьбе Мадемуазель с графом Лозеном; королевской семье это вызвало всеобщее возмущение, и короля ожидали крайне неприятные сцены. Лозен гордился своим успехом, и в этом его поддерживали ложные друзья. Желая доказать, что он уже имеет почти неограниченные права принцессу королевской крови, он относился к бедной Мадемуазель с оскорбительным презрением. Когда его упрекали грубости, граф дерзко отвечал:
    - Французские принцессы любят, чтобы их держали ежовых рукавицах.
    Усердные шпионы маркизы Монтеспан и другие враги графа передали это королю, но он лишь горько усмехнулся.
    Через несколько времени граф явился к принцессе после охоты и, бросившись в кресло, крикнул ей:
    - Луиза Бурбонская, сними с меня сапоги!
    Когда это довели до сведения короля, он заскрежетал зубами и сказал, обращаясь к маркизе Монтеспан:
    - Лозен заходит слишком далеко!
    - Мне непонятно Ваше спокойствие, - ответила маркиза. - Конечно граф - Ваш друг...
    - Но я могу положить предел своей дружбе, - возразил король.
    Маркиза задрожала от злобной радости.
    - Так обуздайте его высокомерие, государь…

    Луиза де Лавальер жила тихо и одиноко среди пышного двора. Она все еще была счастлива хотя бы тем, что от времени до времени видела короля, слышала от него ласковое слово. У нее было одно удовлетворение: что королева Франции обраща¬ла на нее внимание. Она без всякой зависти смотрела, как маркиза Монтеспан поднималась все выше и выше по лестнице почестей. Однако в один прекрасный день ее жестокосердный друг-король обошелся с ней с таким пренебрежением, что она не могла удержать слезы и дерзнула спросить:
    - Государь, неужели в Вашем сердце уже не осталось ни искры старой привязанности ко мне?
    По несчастной случайности король находился в этот день в одном из своих деспотических настроений и воспользовался случаем навсегда оттолкнуть Лавальер. Он несколько мгнове¬ний осматривал комнату, потом схватил за шиворот малень¬кую испанскую собачку и бросил ее на колени герцогини, со словами.
    - Вот, возьмите то, что Вам подобает! Лавальер не вскрикнула и не заплакала; не говоря ни слова, она нежно взяла собачку на руки и вышла из комнаты, а король занялся разговором с Атенаисой Монтеспан, в поме¬щении которой происходила эта сцена.
    Луиза де Лавальер достигла высшей, страшной точки сво¬его опасного пути. Она удалилась в Шальо. Маркиза Монтес¬пан была теперь полной госпожой положения; на ее дороге стоял только граф де Лозен.

    …У графа мороз пробежал по коже. Шестнадцать лет! Про¬сидеть шестнадцать лет в тюрьме, ему, королевскому любим¬цу, которому льстили, которого обожали!
    - Это невозможно! Король не может этого желать! - сказал он, - нет, этого не может быть! Да и разве я не выпутывался всегда из всякой опасности? Разве мои враги не оказывались потом у моих ног? Впрочем, ведь это в первый раз, что мне пришлось бороться с женщиной, в которой с очарованием кра¬соты соединяются сила ума и жажда к интригам. О, я погибну, я умру! Лавальер не была мне опасна: она хочет владеть мо-нархом. - Он прошелся по своей клетушке. - Но ведь есть же для меня еще какие-нибудь пути!.. Что собственно вызвало мое падение? Ну, да, конечно: моя связь с принцессой Монпансье. О, они там все подкапывались под меня, я это знал. Они еще во Фландрии сговаривались об этом. Но еще есть надежда: пока я в Париже, вблизи от Вас, подлые скоты, Вы еще попомните меня! Завтра же я выпущу свои заряды: письмо к Монпансье, письмо к Экзили, - и маркиза будет опозорена, чего бы мне это ни стоило! Ах, если бы только я мог поговорить с Дегрэ!
    После этих рассуждений на графа напала страшная тоска. Он бросился к камину и закричал в трубу:
    - Послушайте!
    - Что такое? - спросил голос из верхней камеры.
    - Если Вы когда-нибудь выйдете на свободу, то расскажи¬те всему свету, что в Бастилии сидит в заключение граф де Лозен, любимец короля, называющего себя христианнейшим, а заключен он сюда за то, что роптал на короля за нарушенное обещание и за то, что не хотел лизать бархатные лапки его любовницы Монтеспан! Расскажите всем и каждому, что Мон¬теспан - ведьма, которой все должны остерегаться. Прощайте!

    …Потянулись ужасные, бесконечные дни заключения; яви¬лись терзания при воспоминании о днях улетевшего счастья, об утраченных богатствах; ярость при мысли о торжестве и насмешках врагов; ненависть к виновникам его несчастья. Все эти фурии терзали душу Лозена, пока он сидел в тюрьме кре¬пости Пиньероль.
    Однажды заключенный вышел на прогулку. Он смотрел на облака, тянувшиеся по небу над мрачной крепостью, в сте¬нах которой царила могильная тишина. Он провел здесь уже три недели.
    В это время из-за вала вышел человек; его простой костюм и красивое, благородное лицо, привлекли внимание графа. Хотя это лицо преждевременно состарилось от горя, несчастий и разбитых надежд, но Лозен все-таки узнал его. Оно принад¬лежало человеку, некогда ворочавшему миллионами, задавав¬шему королям ослепительные пиры; человеку, который видел у своих ног прекраснейших и знатнейших женщин, шутя ста¬вил на одну карту или на одну кость целые состояния, и проиг¬рывал их со смехом. В конце концов, будучи объявлен преступником, он, голый и босой, был сослан в Пиньероль. Это был когда-то всевластный министр финансов Фукэ…
    Фукэ узнал, что его враги по-прежнему жили, по-прежнему блистали. Эти новости заставили его глубоко вздохнуть. В ноч¬ной тишине бывший министр рассказывал Лозену свою удиви¬тельно изменчивую жизнь.
    Бывшие светила ветренного, элегантного света в тишине своих темниц сделались философами и смеялись над жалкой пустотой своих бывших сотоварищей. Лозен сделал страшные открытия относительно нетерпимости короля, особенно когда узнал, что своим заключением Фукэ обязан не присвоению миллионов, а оскорбленному тщеславию Людовика, разгне¬ванного торжеством соперника.
    - Вот та, благосклонности которой я добивался, - сказал Фукэ, поднося к самому отверстию портрет, который он достал из скрытого углубления под постелью. - Я, вероятно, победил бы, если бы Людовик не лишил меня свободы. Он боялся меня, вот почему я очутился погребенным в этих стенах.
    Лунный свет упал на бледное изображение.
    - Лавальер! - вскрикнул де Лозен, - ах, теперь я понимаю! Вы никогда не получите свободы!
    - Я и не жду этого, - спокойно ответил Фукэ, - но этот портрет - для меня сокровище. Я искренне любил ту, которая изображена на нем, и оплакиваю ее судьбу. Эта Монтеспан -сущий дьявол. Чтобы сделаться до такой степени бесчувствен¬ным, король должен был попасть именно в такие руки. Теперь, он решительно ничего не уважает: он и Монтеспан вышвырнет, когда пресытится ею.
    - И иссохнуть здесь! Здесь! - воскликнул Лозен, скрежеща зубами, - в этих безмолвных стенах, куда нас заперли произвол и бесстыдная интрига! В расцвете лет и сил сидеть здесь без надежды на освобождение! Есть ли другой такой несчастный узник, как я?
    В эту минуту в тишине лунной ночи зазвучали струны мандолины; звуки словно вспорхнули под своды тюрьмы вме¬сте с серебряными лучами месяца.
    Музыкант был, по-видимому, мастером своего дела, пото¬му что исполнял мелодию артистически. Это была одна из тех испанских песен, в которых смех чередуется с рыданиями.
   Лозен жадно слушал; безмолвная тишина ночи увеличи¬вала прелесть звуков.
    - Что это? - тихо спросил он, - откуда несутся эти звуки?
    - Это - жалобы узника, который еще несчастнее, чем Вы или я. Он не смеет никому показаться, не смеет открыть свое лицо, даже если смерть избавит его от заключения. Он - живая загадка, страшная тайна. Это - самый важный пленник Сэн-Марса. Одним словом, - шепотом докончил Фукэ, - это - "че¬ловек в железной маске".
    - Так он все-таки существует? - воскликнул Лозен. - Ко¬роль никогда не говорил мне о нем. Так, значит, слухи были справедливы? Замаскированный пленник - наш сотоварищ по заключению?
    - Да, он находится под этой кровлей. Он несчастнее, чем может себе представить человек, живший в большом свете; он заживо погребен, и... - Фукэ прижал губы к самому отверстию: - понимаете, каково величие коронованного преступника, именуемого Людовиком Четырнадцатым? Этот замаскирован¬ный узник - его брат!
    Лозен слегка вскрикнул. Соседи по заключению замолча¬ли. Медленно и жалобно замирали последние аккорды песни, потом над цитаделью воцарилась глубокая тишина.

    …В эту ночь окна Луврского дворца горели огнями. В залах танцевали. Король только что подвел маркизу Монтеспан к креслу, обитому цветами и поставленному рядом с креслом королевы, и, наклоняясь к своей возлюбленной, сказал:
    - Сегодня Вы совершенно очаровали меня, а поэтому при¬ходится простить Вас.
    Атенаиса подняла на Людовика взор своих прекрасных глаз.
    - Простить меня, государь? Разве я провинилась в чем-ни¬будь?
    Король сел рядом с ней.
    - Сегодня у меня было объяснение с принцессой Монпан¬сье. Она умоляла меня освободить Лозена. Вы обманули меня, Атенаиса: принцесса доказала мне, что Лозен не был обвенчан с ней; он только осмеливался надеяться на это и никогда не собирался сделать этот шаг без моего соизволения. Он постра¬дал невинно.
    Атенаиса улыбнулась и слегка прикоснулась к руке коро¬ля.
    - Значит, я сама ошиблась, государь! Однако мои сведения были почерпнуты из надежного источника... Если граф де Ло¬зен попал в Пиньероль, государь, то я полагала бы, что самое лучшее - оставить его там; самое лучшее для Вашего и для моего спокойствия, а я знаю, что Вы, Ваше величество, любите видеть меня счастливой.
    Король поцеловал ее руку и произнес:
    - Пусть так и будет! Лозен уж слишком высоко залетел; Ваш покой, Атенаиса, не должен быть нарушен.
    Он встал и отошел к королеве.
    Лозен просидел в тюрьме одиннадцать лет.

    …Пронеслись годы; вечно катящееся колесо времени свои¬ми могучими поворотами раздавило многих могущественных, вознесло на высоту многих ничтожных, бросив их в водоворот жизни, полной блеска, которого большинство не выносит без¬наказанно, платится за это слепотой и в этой темной, ужасной ночи доходит до гибели.
    Король Людовик XIV стал могущественнее, чем когда-ли¬бо; блеск роскоши, военное счастье, лесть и беспримерно-на¬глое презрение к чужому праву послужили твердой опорой его трону. Вместе с возрастанием его собственного величия достиг¬ли высокого положения и те молодые люди, которые поднима¬лись вместе с ним, достигшим, наконец, положения народного идола.
    Одни из них, не выдержав бешеной погони за счастьем, отстали на полпути; другие подверглись гневу сильнейших, чем они сами; один мрачный взгляд, один жест последних - и все надежды разлетались прахом, и счастлив тот, с кем власте¬лин в минуту мимолетного каприза не поделился одной из тех опасных тайн, о которых стонали залы и сады королевского дворца и безмолвные стены крепостей.
    Куда исчезли блиставшие, подобно метеорам, красавицы, блеск которых на краткие моменты разгонял тучи на горизонте придворной жизни? Где Атенаиса Монтеспан, хвалившаяся, что благополучно прошла свой опасный путь, достигла цели и прочно утвердила свое владычество?
    Вопли монаха в замке Мортемар неразрывно слились с ее жизнью: его проклятие разразилось над нею подобно нагрянув¬шей грозе. Атенаиса свергла одну несчастную, но зато другая, счастливая, свергла смелую маркизу Монтеспан. Колесо собы¬тий сбросило в бездну одну, вознесло на высоту другую.
    Дети, родившиеся у Атенаисы от преступной любви, не спасли ее положения: коронованный любовник с каждым днем становился все холоднее; начались оскорбления, унижения, пока, наконец, в один прекрасный день к маркизе явилась прелестная женщина и сказала ей кротко, но твердо:
    - Король поручил мне передать Вам, что с прошлым по¬кончено. Не пишите больше писем, не рискуйте искать свида¬ний! Король больше не желает видеть Вас.
    Эта женщина называлась теперь мадам де Мэнтенон.
    Но Атенаиса все-таки старалась увидеться, писала пись¬ма. Наконец, когда ее перестали принимать, она решилась удалиться от двора. Ей перестали кланяться, никто из выдви-нутых ею людей не думал о брошенной любовнице короля. Она отжила свой век и чувствовала себя в тысячу раз несчастнее, чем Лавальер, потому что ее сердце точил червь честолюбия, ненависти и бессильной ярости. Проезжая мимо решетки Вер¬сальского парка, она видела, как ее братья и сестры целовали руки мадам де Мэнтенон, на той самой террасе, где когда-то Лавальер лежала в обмороке, пока король Людовик болтал с маркизой Монтеспан.
    Кто же была мадам де Мэнтенон? Вдова Скаррона, воспи¬тательница побочных детей короля, простая наемница. Снача¬ла король был совершенно равнодушен к ней, потом она сделалась ему необходимой; затем он стал удивляться ею и, наконец, пришла любовь. Вот по каким ступеням прошла ма¬дам де Мэнтенон, чтобы завоевать сердце короля.
    Когда Атенаиса покидала Версаль, ей во мраке ночи чу¬дилась фигура монаха и слышался его голос:
   - Погибель дому твоему, герцог Мортемар! Да падет на тебя проклятие!
    Как радовалась Атенаиса, когда умерла королева! Она надеялась занять ее место, а вместо этого сама оказалась из¬гнанной.
    В предместье Св.Иакова, в Париже, находился монастырь Кармелиток. За стенами и решетками этого монастыря прово¬дила в печали остаток своей разбитой жизни сестра Луиза, когда-то герцогиня Лавальер.
    В другом предместье Парижа, Монмартре, находился женский монастырь Св.Иосифа. Здесь нашла себе приют жен¬щина, не заботившаяся ни о Боге, ни об утраченной любви, но стремившаяся к мирной тишине монастырской кельи только для того, чтобы в уединении обдумывать, как вернуть себе утраченные сокровища, как снова завоевать исчезнувший блеск. Эта женщина не приняла монашеского имени: она до последнего дня своей жизни называлась Атенаисой де Монтес¬пан. Умирая она сказала:
    - Шлю привет Анри де Монтеспану: я тяжко провинилась перед ним.
    Между мирными приютами обеих женщин лежал Париж со своей суетой, пороками и добродетелями, со своим власт¬ным, жестоким королем и пышным двором, над которым цари¬ла Франсуаза де Мэнтенон.
А где был каменщик Барбэ, некогда предрекший ей буду¬щее величие?
Его могилу скоро позабыли, но его имя не забыто, потому что связано с именем Мэнтенон.
    В прелестной рощице, близ грота Аполлона, в Версале, среди благоухающих олеандровых кустов и апельсинных де¬ревьев, где журчали сверкающие каскады, сидели две дамы, принадлежавшие ко двору. Обе читали, изредка поднимая от книги взор, чтобы вдохнуть чудный, приятный воздух.
    - Кто это приближается по той дорожке? - сказала одна из дам.
    - Я не знаю этого кавалера, - ответила другая.
    Он подошел ближе. Это был мужчина среднего роста, одетый в великолепный костюм. Его волосы, не прикрытые огромным модным париком и свободно падавшие на плечи, были слегка подернуты сединой; на лице виднелись морщины. Приблизившись к дамам, он вежливо поклонился и произнес:
    - Вы по-видимому не узнаете меня?
    - Действительно... не могу припомнить, - сказала одна из дам, поднимаясь с места, и все-таки... это лицо... рост...
    - Я помогу Вам, маркиза; я - граф де Лозен.
    Маркиза Мэнтенон в смущении отступила, оперлась на стоявший возле нее стол и произнесла:
    - Граф, я очень рада видеть Вас. Я надеюсь, что неспра¬ведливость, жертвой которой Вы когда-то сделались, будет заглажена.
    - Заглажена? О, я не за тем приехал в Версаль! Я здесь для того, чтобы отказаться от герцогств Домбо и Омальо, подарен¬ных мне когда-то принцессой Монпансье. Это - цена моей свободы. Эти имения должны послужить подарком ко дню пер¬вого причастия внебрачному сыну той женщины, которая за¬садила меня в Пинъерольскую крепость; и так как я узнал, что Вы гуляете здесь, в парке, то и явился приветствовать женщи¬ну, нога которой растоптала змею так, что та не успела укусить ее.
    - Не я свергла маркизу де Монтеспан, - спокойно ответила мадам Мэнтенон, - она сама разрушила свое счастье.
    В эту минуту из-за деревьев выкатился мяч, за ним появился мальчик лет четырнадцати или пятнадцати, необыкно¬венно красивый и роскошно одетый; но он хромал на правую ногу. Лозен в ужасе отшатнулся.
    - Это лицо не обманывает меня: - воскликнул он, - это - сын Монтеспан!
    - Это - его высочество герцог де Мэн, - возразила мадам Мэнтенон. - Что Вы ищете, мой маленький герцог? - обрати¬лась она к мальчику.
    - Мой мячик! - воскликнул юный герцог, дерзко взглянув на графа. - Что это за человек, дорогая? - спросил он.
    - Это - один из наших придворных.
    - Это - человек, которому Вы должны быть благодарны, - возразил Лозен, - он принес Вам сегодня два герцогства, кото¬рые могут прокормить Вас.
    - Мой отец - король Франции, - возразил мальчик, презри¬тельно пожимая плечами, - и у меня будет гораздо больше, чем два герцогства... А теперь мне нужен только мой мячик... возь¬мите же прочь свою ногу! - и он оттолкнул ногу Лозена, взял свой мяч и убежал.
Лозен посмотрел ему вслед, а затем произнес:
    - Он будет таким же злым, как и его мать... Попомните мои слова: это будет сущий дьявол. Смотрите, его сам Бог отметил: он хромает.
    - Заключение ожесточило Вас, граф, - сказала Мэнтенон, - Вы недовольны всем на свете.
    - Ошибаетесь, маркиза, я вовсе не ожесточен. Вчера я видел в саду монастыря Святого Иосифа сверженную, брошенную, презираемую Монтеспан, и это было для меня огромным удов¬летворением и радостью. Сегодня я видел этого ублюдка; на¬деюсь, он в будущем доставит своему отцу много горьких, печальных часов. И сегодня же я видел женщину, свергнув¬шую моего смертельного врага: это - большое утешение.
    - Прощайте, маркиза, я уезжаю в Лондон, если я когда-ни¬будь вернусь, я уже увижу Вас королевой Франции.
    - Что за безумные речи, граф! - с испугом сказала мадам де Мэнтенон, - гнев доводит Вас до смешного! Я - королева?!
    - Смейтесь! - возразил Лозен, нагибаясь к ее уху. - Я на¬верное знаю, что король еще со дня смерти королевы носится с мыслью сделать своей женой умную и прекрасную маркизу Мэнтенон. Пользуйтесь временем, идите вперед! Бог в помощь!
    Он вышел из цветника и исчез в тени деревьев. Мэнтенон украдкой улыбнулась и тихо прошептала:
    - Откуда он узнал эту тайну? Мне придется посоветовать королю поторопиться...»



   Примечание. Хотел почитать «Книгу Маркизы», оказалось, что имеются только раритетные издания. Это книга французской эротики (собрание зарисовок разных авторов) художника Константина Сомова с его собственными иллюстрациями. Как мне сказали, последний экземпляр был продан за 1000000р. Вот так-так! Видно, купил какой-то тайный эротоман и библиофил. Захочешь почитать книгу, приобщиться к искусству, ан нет… Странно, почему до сих пор не нашлось никого, кто бы переиздал книгу. Подумал: вот так у меня, только наоборот, есть много эротических, порнографических зарисовок, которые я обрамляю изображениями некоторых художников, да у меня и собственное собрание литературных зарисовок разных авторов пообширнее будет, так что «Книга Маркизы» отдыхает на полке… Мне же было бы довольно и копии, ибо я ценю содержание, чистую идею и не корплю над какой-то старинной вещью подобно коллекционерам, археологам, музейным работникам и прочим ценителям старины. Хотя, старинная вещь это – проводник в другую эпоху, культуру, проводник, вынесенный волнами времени и позволяющий как будто соприкоснуться с иными людьми, порой гениальными, жившими давно и ушедшими в небытие… Что-то в этом есть… К примеру: вот эту книгу держал Иван Грозный, храня в своей библиотеке, эту Петр I, эту читала Екатерина II, а эту перелистывал сам Пушкин, а вот этот папирус, возможно, держала в руках Клеопатра и т. п… (интересно, я тоже один раз сам издал собственную книжку сказок малым тиражом, еще и с некоторыми ошибками, и с автографами и дарственными надписями раздарил нескольким друзьям и знакомым, так они говорили: «О, это ценный подарок…») К слову, рукописные тексты я часто уничтожаю, ибо это сборище макулатуры, переписанной, перечеркнутой, что представляет горнило, с чисто идейной же точки зрения ценен результат, который в наше время легко отражается в цифровом формате, передается, копируется и распространяется, и все доступно, кому надо. А так… вот книга за 1000000р., а кому надо просто почитать, тому нет… Искусство должно быть доступно народу, всем...

    Примечание. Феномен коллекционеров… За что платят такие деньги? За подлинность мазка руки гения, за естественность лапок птицы, стоящих на черепицах… за мастерство и вдохновение, возвышенность, особость, опечатку какую-нибудь… неповторимость… исключительность… обладания…


   Моя "Книга Маркизы""


(Маркиза)
 




            ***
    Маркиза, что Царица в зазеркалье,
    Потустороння, призрачна, хрупка,
    Отродье тьмы, каналье,
    И все ж над чувствами властна.

 


    Примечание. Зарисовка из «Книги Маркизы». «Некий молодой человек встретил весьма миловидную девицу, приударил за ней и обнаружил, что она весьма разумна, остра на язык и за словом в карман не лезет. Прощаясь с нею, он сказал: «Прощайте, красавица, я был бы не прочь вложить один из своих членов в один из ваших». — «Да услышит вас Господь», — отвечала девица. «А как вы это понимаете, милочка?» — полюбопытствовал молодой человек. «Ваш бы нос да в мою задницу, сударь», — был ответ. Молодой человек был несколько озадачен: полагаю, он-то имел в виду нечто иное.»


    (эротикон)

    Французские идиллии

    Картины К. Сомова и другие оживают и начинают говорить…



            ***
    (в Версале)
    Огнь любви возжёгся
    На террасе у дворца…
    К звёздам дух вознёсся,
    Дама целовала молодца…




            ***
    Француз на шпагу скор,
    Горячим демонам подвластен
    Решить без промедленья спор,
    И этим он опасен…




            ***
    (опасная Дама)
    Хитра… и на балу
    Лицо сокрыто в маске,
    Ее увидеть на свету
    Нельзя в гостиной без опаски…




            ***
    Влюбленный на коленях
    Перед возлюбленной Мадам,
    Внимающей моленьям,
    На блюдце сердце Ей подал…

 




а)

            ***
    Миловидная кокетка
    В платье розовом, простом;
    Розоперстая виньетка
    В обрамленье дорогом.


б)

            ***
    Синеглазая кокетка
    В платье нежно голубом,
    Белолильная виньетка –
    Украшение на нем.




            ***
    Очаровательная Дама,
    Красотка ву-а-ля!..
    В саду немного пьяна
    Шампанским… о-ля-ля!..   



  (Про Пьеро)


            ***
    - Ах, мой миленький Пьеро! –
    Воздыхает Коломбина, –
    Остро как твое перо,
    Но по ножнам мило…




            ***
    (бедняга)
    Пьеро ступает с Коломбиной
    Заглавной парой на балу;
    Она с притворной, милой миной,
    Надежду подарив ему…

 
   



            ***
    Подняла ножку Коломбина,
    Явив подвязки, кружева,
    Танцует, чувствами томима,
    Ей над страстями власть дана.

 




            ***
    На лужайке под кустом
    Коломбина в панталонах
    Раздвигает ножки днем;
    Арлекин – не промах… 




            ***
    У Коломбины мушка на щеке,
    То знак, соблазн, минута,
    В вечернем сумраке в шале
    Она спешит к кому-то…




            ***
    В тени садов Версаля
    Весенней ночью, у скамьи,
    Пьеро склонился, умоляя,
    Пред Коломбиной виз-а-ви…




            ***
    Пьеро склонился перед Дамой
    В поклоне низком, как слуга,
    С манжетой белой над гитарой;
    Мадам же смотрит свысока…

 

            ***
    Не расстающийся с гитарой,
    Отвесив низменный поклон,
    Пьеро склонился перед Дамой…
    Как пред Маркизой низок он!..




            ***
    Маркиза так добра,
    Любовь почтя за муку:
    Пьеро из-за куста
    Целует Даме руку…




            ***
    (Пьеро пред Коломбиной)
    Ах, как это изящно!..
    И как он это смог?
    Склонившись низко, вязко
    Пьеро целует башмачок…
    Любимой Коломбине,
    Застывшей с изумленной миной.

    P. S. Искусство поцелуя…




            ***
    Преклонившись у перины,
    Туфли милой Коломбины
    Целовал Пьеро…
    Арлекин вошел на зло…




            ***
    Под затянутый корсет
    Держит Коломбину Арлекин,
    Жмется та к нему в ответ…
    За кустами плачет мим…

 




            ***
    (уходя с праздника… жизни)
    Пьеро:
    - Коломбина, прощай!..
    Я покидаю сей «рай»,
    Может, с тобой Арлекин
    Будет счастли’в, не раним.      



            ***
    Пиз…острадательный герой,
    Простим его слезливость,
    Он любит очень Дам порой,
    Но проявляет к ним стыдливость (невинность).



            ***
а)
    Над головою звездный океан.
    Пьеро… и рядом Смерть.
    Версальский парк, скамья, туман,
    Пьеро желает умереть…

б)
    Над головою звездный океан.
    Пьеро… и рядом Смерть.
    Версальский парк, скамья, туман,
    Желанье от Арлекина умереть…

 
 



            ***
    По саду ночью звездной
    С косою Смерть гуляет,
    Дохнет прохладою морозной…
    И всё пред Нею замирает.




     Примечание. К эротическим, театральным изображениям К. Сомова можно добавить подпись: Memento mori, помни о смерти… на фоне которой, контрастируя, рождаются его картины.




            ***
    Скрепляет Смерть в своих объятьях
    Двух Женщин в ярких домино,
    В нарядных, театральных платьях.
    - Memento mori: Все – равно…

 




            ***
    «Видимый мир – маска бытия подлинного, незримого»



            
            ***
    Пьеро смеется, - вот шутник!
    Печальный клоун, мим;
    На Коломбине голубой парик,
    Ее целует Арлекин…




            ***
    Из-под юбки Коломбины
    Смотрят куклы вразнобой:
    Арлекин, Пьеро и мимы, -
    Держит всех она собой…

 




            ***
    Маркиза власть имела над Пьеро,
    Как Женщина – над кукольным дитя;
    Точно вонзив в него перо,
    Собой пронзила донельзя.




            ***
    В голубом своем домино
    Коломбина прижалась к Пьеро,
    Из-под маски глядит на него,
    Ну а он лишь вздыхает томно…

 




            ***
    Гости над Пьеро смеются,
    Кто поодаль, кто из-за куста,
    Меж собой переглянутся:
    Коломбина, мол, грустна…




            ***
    Грациозно Коломбина,
    Наклонившись над цветком…
    Вдруг познала Арлекина,
    Что скрывался за кустом…

 
 



а)
            ***
    Бьет Пьеро Арлекин,
    Все смеются над ним,
    Коломбина в сторонке
    Наблюдает за ним…

б)
    Бьет Пьеро Арлекин,
    Все смеются над ним,
    Коломбина бледна,
    В черной маске одна
    Наблюдает за ним…

 




            ***
    Барыня – боярыня,
    Барыня – сударыня,
    Колотушкой по макушке
    От бабы-садюшки.

 




            ***
    Забавный, злобный Арлекин
    У ног прекрасной Коломбины
    Пьеро дубьем поколотил
    Пред взорами любимой…
    (Прям на глазах у милой…)

    И к Ней прижался, что есть сил,
    Обняв за талию корсет;
    Пока бедняга слезы лил,
    Он ворковал с Ней тет-а-тет…


 


    Примечание. Венеция и Пьеро http://starboy.name/picture/ven.html
 


                ***
    Игра в Кумиров и поклонников.



                ***
    На веере капризной Дамы
    Пьеро, бледнея, слёзы льет;
    Она ж поверх бросая взгляды,
    От Арлекина страстно мрёт.



    Игра Мальвина и Пьеро   

    Об Артемоне. «Прототипом Артемона является пудель Медоро, персонаж сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио». Медоро в сказке Коллоди ходит «в точности, как человек — на двух ногах» и изображен франтом: он «одет в праздничную кучерскую ливрею», на голове носит «маленькую, обшитую золотом треуголку и белый парик с локонами, падавшими по самые плечи. Кроме того, на нем был сюртук с бриллиантовыми пуговицами и двумя большими карманами (в них он прятал кости, получаемые за столом от госпожи), короткие штаны из алого бархата, шелковые чулки, открытые туфельки, а сзади нечто похожее на чехол из лазурного атласа (в нем он укрывал свой хвост во время дождя)». Пудель правит каретой феи, «словно заправский кучер». В сказке Толстого пудель Артемон, помимо щегольства, наделен благородным характером».

    Буратино – веселый, задорный, дерзкий, смелый, непослушный, хулиганистый мальчишка, с большим носом. Буратино является настоящим любовником Мальвины (любопытный нос которого она также использует для самоудовлетворения). Да, Буратино иногда приходится опускаться на колени перед Мальвиной, как она того желает, и служить Ей, доставляя удовольствие своим большим и длинным носом. Впрочем, он и рад стараться…   

    Арлекин – садистичный, «злой» герой, активный насмешник, обычно в красно-чёрном-ромбовом костюме, антипод мазохистичного, тёмного Пьеро (печальника лунной ночи), над которым частенько издевается и доминирует (и сексуально). Вместе они составляют симбиоз доминирования-подчинения.
   
     Мальвина сбегает от жестокого Карабаса Барабаса в лес и живет там до встречи с Буратино. О ней заботится всё живое, что обитает в лесу: звери, птицы, деревья, цветы, и некоторые из насекомых очень полюбили её.

    В лесной тиши уютный домик,
    В цветах утоп узорный дворик.
    Тропинка прямо в сад к пруду,
    Калитка в розах, - рай в лесу.

    Мальвина сидит на лужайке перед своим домиком (в котором находится и кладовка для невоспитанных мальчиков). Пёс Артемон (Гав! Гав! Всегда рад служить Мальвине), дворовый, но довольно привилегированный и нарядный, как лакей, служит Ей охраной и исполняет Ее приказы. Мальвина любит гладить его своими ножками и греть их в его кудрявой шерсти. Он же ложится подле Ее ног или прямо под Ее ноги (которые порой вылизывает языком) и послушно лежит, послушно своей маленькой миловидной Госпоже с голубыми волосами и глазами (ибо Мальвина любит и девочек).
    Мальвина, уже довольно взрослая девочка, но все же девочка, наряжена в немецкий аккуратный фартук, рядом на столике лежит хлыстик. Ножки у Нее голые в голубеньких башмачках. Она всегда занималась воспитанием детей, особенно непослушных, но Пьеро, печальный, влюбленный Пьеро – особый случай…

    Пьеро подошел к Мальвине и преклонил перед Ней колени, со словами:

    - Мальвина, милая Мальвина,
    Я без тебя в печали слёзы лью,
    И хоть я, странник, обошел полмира,
    Я без тебя один грущу…

    Он просит принять его в Ее распоряжение и предлагает Ей себя на воспитание, ибо ему одному скучно и грустно; ему нужна девочка, которая бы руководила им и которой он бы подчинялся во всем.

    (Пьеро Мальвине):
    Природы дивное созданье,
    Ее отрада и краса,
    Возьми меня на воспитанье,
    Я быть хочу подле Тебя!

    Со мною делай, что захочешь,
    Я на коленях рад стоять
    Перед Тобою днем и ночью…
    И рад служить Тебе начать!

    Мальвина согласилась взять Пьеро на воспитание. Она выставила свой голубенький башмачок, давая тому понять, что он должен в знак повиновения и послушания поцеловать его… Пьеро, радуясь, поколебался, но склонился и поцеловал… Со стороны эту сценку увидел Арлекин и стал громко смеяться: «Пьеро – раб девчонки! Пьеро – раб Мальвины!», - так, что все это услышали, - и Буратино, починяющий забор, и Артемон, греющийся на солнышке. Но они давно это знали и не удивились, ибо Пьеро был влюблен в Мальвину, да еще и особой любовью. Но Арлекин смеялся и кричал: «Пьеро – раб девчонок! А я обладаю девчонками! Почему бы Пьеро не быть и рабом Арлекина?!. А, Пьеро?..» Но Пьеро ничего не отвечал на его крики. Зато Мальвина велела замолчать Арлекину, а Артемон, подняв голову, зарычал на него… И Арлекин, слащаво улыбаясь, умолк, но про себя решил, что будет издеваться над Пьеро. Может, он завидовал Пьеро, и ему самому также хотелось, чтобы любили и его, чтобы даже сам Пьеро любил его и восторгался им, и преклонялся перед ним, великим и неотразимым Арлекином! Но сам Арлекин этого в полной мере не осознавал в себе, ибо чаще действовал, чем думал.
    Мальвина обратилась к Пьеро и велела ему идти отдыхать после дальней дороги, а затем приниматься за свои обязанности, с которыми его познакомит Артемон, что включало работу по хозяйству. Ну и, конечно же, при этом он не должен забывать о творчестве! Правда, главное, чтобы у Пьеро было достаточного для этого времени. Хотя, впрочем, о хозяйстве хорошо заботились Буратино с Артемоном.
    Арлекин также удалился восвояси. Он жил рядом в небольшой присторойке. С забиякой особо никто и дружить-то не хотел. Но Пьеро не злился на него, а втайне даже хотел подружиться с ним, ибо не верил, что Арлекин такой «злой» и «плохой», как хочет внешне казаться. Но Арлекин продолжал издеваться над ним по малейшему поводу и без, просто так, для забавы, как часто кажется детям, хотя всё имеет свои глубинные причины. Дошло даже до того, что Арлекин поколачивал Пьеро, просто дубасил. Иногда же Пьеро бил Арлекина в ответ, но как-то вяло, по-детски, не бойко, так что Арлекин в драках с Пьеро неизменно выходил победителем. К тому же Арлекин ничего не прощал и таил свою злость и намерение отомстить.
    Мальвине же боле нравился веселый и задорный нрав Буратино, а также она любила его за его длинный нос, которым он мог заниматься с ней любовью. Тем более, нос этот, будучи деревянным, всегда был крепким и стоял торчком. Они были любовниками. Пьеро страдал от этого, но ничего не мог поделать, ибо его уделом было страдать, мучиться, переживать и писать стихи, музыку и песни, и особенно печальные стихи о любви, звездах и Луне.    

    (сценка)
    Арлекин (Пьеро): - Встань передо Мной на колени, как ты это делаешь перед Мальвиной! И проси у меня, плача, прощения! И Пьеро встал и просил прощения, находясь лицом на уровне (выпирающих) трико Арлекина. Просил, плача, как того хотел Арлекин, глубоко просил прощения, глядя снизу глазами, точно колодцами, в которых отражаются звезды, смотрел в довольные, смеющиеся глаза Арлекина, что, излучая гордость, надменность, глядели сверху на униженного собрата. Высокомерный и вздорный вид Арлекина превращал Пьеро в раба: - А теперь целуй Мои туфли, как ты целовал Мальвине! – не унимался Арлекин. И Пьеро склонился перед ним ниц и целовал Его загнутые носами кверху туфли, как того он желал. – Ха! Ха! Ха! – смеялся Арлекин, как хохочут все озорные мальчишки. Пьеро просил прощения у своего «друга», а точнее недруга, врага. Арлекин же был доволен унижение Пьеро, это доставляло ему особое удовольствие, а также ощущение своего могущества, власти над несчастным, поверженным противником, который так унизительно молит его… Арлекин поставил свою туфлю на спину Пьеро, стегнул его хлыстиком и сказал, что тот будет служить и ему, а затем толкнул его ногой и удалился прочь, потеряв интерес до следующей встречи.

    В то время Мальвина запрягала в повозку Артемона, что радостно соглашался исполнять роль «везунчика», погоняемого кнутиком Мальвины (и Буратино). Мальвина и Буратино собирались на прогулку в повозке на Природу под облаками и под белым зонтом от Солнца, а также хотели искупаться в реке, ну и Буратино желал, так сказать, увлажнить свое древко, насладившись взаимной любовью с Мальвиной...  Пьеро же, оставшись один, мучился и писал стихи, отчасти и о своей несчастной доле, впрочем, в чем-то все же возвышенной и счастливой, ведь он был поэтом и музыкантом, существом творческим, что позволяло заполнять свободное время ради собственного (возвышенного, утонченного) удовольствия, хоть он и был беден. 

    Когда Мальвина и Буратино прохлаждали себя в жаркий облачный полдень купанием, Артемон сторожил на берегу их вещи, давая возможность им чувствовать себя свободными. Он был не только мастером на все руки по хозяйству, но был и поваром, и прислуживал за столом в качестве лакея, и охранял покои Мальвины по ночам, лежа под дверью. Он был необходим Мальвине, без него Ей, хоть и любящей всех поучать и воспитывать, но избалованной девочке, было ну совсем никак.

    Пьеро же был не столь необходим, он постоянно витал в облаках, но Мальвина позволяла ему прислуживать за столом, а то и под столом. Делал он все, что велят и по хозяйству, но, как говорится, спустя рукава. К тому же они и так у него были длинными, да еще и с белыми манжетами. Ну какой из него мастер на все руки?!. Поэтому он был все больше по вдохновению. Он услаждал слух Мальвины музыкой и чтением стихов, а также философскими рассуждениями о жизни. При этом заботился о Ее обуви, о Ее девических нарядах, стирая и гладя их. А также прибирался по дому и в саду. Сметать листья он умел, к тому же в этот момент он мог думать или сочинять музыку или стихи, находясь в единении с Природой. Мальвине же была приятна его услужливость.

    Арлекин со временем немного успокоился и стал лучше относиться к Пьеро. Он хоть и посмеивался над его рассуждениями, но вникая в них, насколько мог позволить его скептический и насмешливый ум, все же немного проникся и даже где-то зауважал Пьеро, хотя частенько пытался все же подтрунивать над «другом», проявляя с тем свое превосходство и доминирование над ним. Дошло даже до того, что Пьеро чуть ли не стал его личным слугой. Но самому Пьеро нравилась эта роль, а Мальвина была не против, ведь Арлекин и Пьеро в этом симбиозе стали дружнее и, наверное, даже как-то полюбили друг друга. Во всяком случае, они уже нуждались друг в друге, как две половинки чего-то единого целого. Садистичный Арлекин и мазохистичный Пьеро, красное и тёмное! Арлекин нуждался в Пьеро, как в том, над кем он мог издеваться, самоутверждаться, кого мог превосходить, и получал от этого удовольствие. В то время как Пьеро нуждался в том, чтобы над ним кто-то близкий издевался, унижал его, превосходил, заставлял прислуживать и т.п., но играючи. В общем, они нашли друг друга! Но все это было благодаря связи Мальвины и Пьеро, девочки-цветка и меланхоличного поэта лунной ночи (ибо безлунной ночью Пьеро страдал от отсутствия Луны на небе).    




             ***
    Писающий Маркиз… (есть в этом что-то гейское)

 



             ***
    Мазох в рабстве у Маркиза де Сада… (на коленях перед Ним, слуга…)



             ***
    Пьеро на коленях перед своим соперником, Арлекином…




            ***
    (аромат)
    Маркиза розовый цветок
    На клумбе у фонтана сорвала,
    Что рос красив и одинок,
    И к носу нежно поднесла…
 
 




            ***
    Дамы в саду у Амура
    Шепчутся, шутят, смеются…
    Рядом печальная плачет подруга,
    Что от стрелы не смогла увернуться…




            ***
    Маркиза, лежа под кустом,
    Подняла ножки в панталонах,
    По-женски тая пред пажом,
    Их раздвигая в нежных стонах… 




            ***
    О, как прекрасен крепкий ствол
    Младого герцога Анри!
    Маркиза, сев, зашлась на нем
    В безумной страстности любви…

 
 
            


            ***
    Перед Дамами в траве, 
    У росистых, белых ног,
    Покорившийся в душе,
    Паж молитвенно прилег…




            ***
    В саду вечернем под Луною
    Нагая девушка спала,
    Такою свежей, молодою…
    Грудь прижимала простыня…

    Собака рядом задремала,
    Храня нагую красоту,
    Подле хозяйки мирно спала,
    К соседскому ревнуя псу…

   


            

            ***
    Перед рекою Дама на мосту,
    Над парапетом наклонившись,
    Глядит на вечности струю,
    В любви волнительно забывшись.

    А рядом лебеди плывут,
    Она кидает хлеб им вниз…
    Они, наверно, также ждут
    Своих далеких-близких птиц…




            ***
    Дама кормит лебедей,
    Что кружат привольно…
    Под Луною нынче Ей
    Сладостно и томно…

 




            ***
    (смотря, как любимая катается на коньках)
    Как тихо!.. Падает снежок…
    И ножка дамская в коньке,
    Скрипя, чертит узорами каток (ледок)…
    Я к ней хотел припасть в мольбе!..

 



            ***
    Не удержавшись на лету,
    Упав на скользком льду,
    Он носом поцеловал конёк…
                губами лёд…
    И так пред Нею лёг…
    Под муфточкой, согревшей Ее руки,
    Ему несущей муки…
    Ах! – только лишь промолвила она,
    Ему подставив элегантно
                Ботинок своего конька…
                Он целовал галантно…
   
    P. S. Изящный поцелуй Ее ботинка конька…
               
            


            ***
    Под перьевыми облаками
    Воздушный, легкий поцелуй…
    Как будто были мы богами…
    Вознес на небо Даму х…

 




            ***
    Лунной ночью поцелуй
    Под кустом на берегу…
    Нежно взяв рукой за х…,
    Дама жмется вся к нему…

 

            ***
    Венеры статуя под полною Луной
    В саду, где двое обнимались,
    Сияя лунной наготой…
    Друг к другу крепко прижимались…




            ***
    Маркиза розу поднесла
    Душистую под нос Маркизу…
    Воскликнул он: - О, мне мила
    Та роза, что под платьем снизу!..

 




            ***
    Маркиз:
    - Аннета, снизойдите, друг,
    В объятия ко мне!..
    Счастливым будет наш досуг,
    И Вы наполнитесь вполне…

 
 




            ***
    Наедине с собой самим
    Оставленный ревнивец,
    Пока его любовь с другим,
    Он подле ниц них…

 




            ***
    Княгиня с собачкой на поводке,
    Что за дамская мода?!.
    И ныне гламурно держать при себе
    Малюську непонятной породы.

    Примечание. Держит, чтобы не быть и не чувствовать себя одинокой, кого-то любить и журить, того, кто полностью находится в Ее подчинении и зависимости… Эта собачка – символ мужчины для данной Женщины. Дань гламуру, писк моды…

 

 




            ***
    Возле ног собачка
    У Мадам сидит,
    Юную Хозяйку
    От любви хранит.

 

            ***
    Лежит лукавая красотка
    На травке свежей, луговой…
    Из-за Нее два кавалера ловко
    На шпагах бьются меж собой.




            ***
    Взглянув на облака весною,
    Сказала Дама на лужайке:
    - Какое небо голубое!..
    (Что отраженье над водою)
    И потянулась в полушалке…
          



            ***
    Собака гончая под платье к Даме
    В волненье просится, ниц припадая,
    Скулит – словно по бегущей лани,
    От страсти кобелиной изнывая…

 




            ***
    - О, гордая Маркиза!
    С собакою на поводке
    На всех глядит с эскиза
    Надменно-зло, на высоте…

 
 




            ***
    Витает женский Дух в саду
    Меж роз душистых у фонтана,
    Повеет томно на ветру…
    И вы в сетях обмана.

 




            ***
    Под маской смех, улыбка…
    Скользящий ночью бот,
    Распахнут веер зыбко,
    И манок приоткрытый рот…




            ***
    (переодевание)
    Что за странный маскарад
    В парке праздничном кипит:
    Кавалеров в Дам рядят,
    Ну а Дам – в мужской прикид?!.

 




            ***
    В разгаре праздника в Версале,
    В саду, у статуи Венеры,
    Волненья грудь Ее вздымали,
    И руки худенькие млели…
 



            ***
    (любимая)
    Карнавальных масок пляска,
    Кружат Дамы и огни,
    Лишь одна недвижна маска,
    Что виднеется вдали…




            ***
    (в Версальском парке,
    на коленях перед Мадам де Монтеспан)
    Волнение смертельного момента:
    Молить (галантную) Маркизу о пощаде…
    При ярких взрывах фейерверка,
    В тиши у водной глади… 

    P. S. Memento mori
 



            ***
    Любовник нежный Лавальер,
    Поклонник Монтеспан* влюбленный,
    Король Людовик всем в пример,
    Каков Монарх законный!

    P. S. Как взбитый кремом Торт…

    *Лавальер, Монтеспан – любовницы Короля-Солнце




            ***
    Версальский парк народу полон,
    У Дам прически – корабли,
    В корсетах спинки ровны – колом,
    И ножки в туфельках хрупки.




            ***
    Жизнь знати от людей
    Решеткой отгорожена,
    Подале от страстей
    Стороннего прохожего. 
 
 




            ***
    Маркиза ждет в кустах Маркиза
    В душистом парике и гольфах,
    На острие любви каприза,
    В туфлях на хрупких ножках.

 



 
            ***   
    Вальяжно, властно, на софе,
    Что древнеримская Матрона,
    Лежит Княгиня в неглиже
    Олицетворением фем-Дома.

 




            ***
а)
    Гляделась в зеркало красотка,
    Роскошна телом, молода,
    Рыжеволосая чертовка,
    На простынях полулежа…

б)
    Гляделась в зеркало красотка,
    Роскошна телом, молода,
    Рыжеволоса, ярка, броска,
    На простынях полулежа…


(здесь черноволосая чертовка)
 




            ***
    Огонь влюбленных пожирает
    В восточном зеркале (Л)Аиды;
    Она ж себя приукрашает;
    Творенья чувств от глаз сокрыты…

    *(Л) – любовь… Аида - дива адского пламени…

 
 




            ***
    Жмется к ножкам верный пёс
    Голенькой Маркизы,
    И свой мокрый, чуткий нос
    Ей сует меж ними…

 




            ***
    (обращение к Даме)
    Предметы дамского туалета,
    О, сколько в них шарма, дурмана,
    О, сколько в них страсти, Миньетта,
    И, словно повеянье шали, обмана!..
   
 




            ***
    За Дамой негр несет собачку,
    Другой за Ней – Ее подол,
    Один в руке сожмет подачку,
    Другой прижмет Ее камзол…

 




            ***
    В саду вечернем Дамы
    Сидели на скамье,
    У ног их рядом –
    Поклонник шевалье…

 
 




            ***
    Искусство поцелуя… Муа!..

 
            



            ***
    Любовь галантной, милой Дамы
    Изысканно тонка,
    Она – актриса мелодрамы
    И восхитительно легка!
    (- О, как нежна Ее рука!..)




            ***
    Влюбленных двое в парке налегке,
    Под зонтиком сокрывшись от дождя,
    Среди цветов, в уютном уголке,
    Прижавшись, мокрые, целуются любя…

 


            ***
    Коровы бродят на лугу
    В объятиях небес просторных,
    Под облаками мнут траву,
    Смотря на парочку влюбленных…
       

 




            ***
    (томительные, волнительные минуты)
    За решёткою летнего сада,
    Лунной ночью на французский манер,
    Ожидала свидания Дама:
    - О, где же он, мой кавалер?!.

 



            
            ***
    (любовь)
    Свиданье тайное в ночи:
    А вдруг застукает нас кто, -
    Иди потом, Ее ищи,
    Голубкой выпорхнет в окно.




            ***
    В беседке парковой, лесной,
    Листвой деревьев осененной,
    Он появился под Луной…
    Забился пульс в руке влюбленной…




            ***
    Весенней, лунной ночью
    В Версальском, сонном парке,
    Близ у резной решетке
    Целуются украдкой…




            ***
    Луна над Мостиком влюбленных,
    При встрече ветреный привет,
    Созданья два завороженных…
    Звучит любовный комплемент…




            ***
    Ножка в тоненьком чулке
    На перине возлежит…
    И рука нежна везде,
    Вниз… меж… сладостно скользит…

 



            ***
    О, как прекрасна Ночь!..
    Как дует ветерок…
    Ее* возлюбленная дочь
    Сама любви порок…

    *Ночи



            ***
    Маркиза молит без стыда:
    - О, подожди!.. Еще чуть-чуть!..
    Прижав, что к яблоку, уста,
    Маркиз целует наливную грудь…
   
 
 

            ***
    Как грудь из платья выпирает!..
    Налился соком виноград.
    Руками груди жмет, ласкает…
    Маркиз – мужчина-хват.




            ***
    Луна за лес садится…
    Вечерняя прохлада бриза,
    Пред Дамой паж клонится,
    Нисходит пальчиком Маркиза…
   
 




            ***
    Взять палитру, бросить краски
    На полотнище холста,
    Чтобы радуга сияла,
    Чтоб цвела для нас Весна!

            


            ***
    Ой, ты, радуга-дуга,
    Как цветиста и ярка!
    Ой, да кабы мне
    Пробежаться по дуге!
    




            ***
    На травке летней у пруда
    Маркиз в тени дерев замлел…
    О, как отрадна простота
    Версальских пасторальных сцен!..




            ***
    Сирени куст возле пруда
    В цвету весной разросся,
    В кувшинках талая вода…
    На берегу дворец вознесся.

 




            ***
    Прощальная сцена в саду,
    Он любит ее, она его нет,
    Он молит ее: - Без тебя я умру…
    Она же вздыхает в ответ…




            ***
    (встреча)
    В ночном уютном уголке
    Маркиз с Маркизой обнимались.
    Как много лет уж вдалеке!
    Они же будто не расстались…

 




            ***
    Демон деву в страсти жмёт,
    Вниз склонив, целует.
    На коленях та зайдет…
    Перед ним расправив груди.
    (Распахнув пред силой груди)

(тут наоборот)
 




            ***
    Ночью в зеркало смотря,
    В страстном пламени огня
    Рожу чёрта-наглеца
    Увидала девица…




            ***
    (едины)
    Пастушка с юным пастухом
    На горке пред Луною
    Сидят, обнявшися, вдвоем
    Под судьбоносною звездою…




            ***
    Нага… полуприкрыта,
    На травке разомлев,
    Лежала Афродита,
    А рядом юный грек.

 

            ***
    Шумят листвою тополя.
    Никем не видимы, одни,
    Лежали двое у ручья
    В объятиях любви…    



            
            ***
    Возле храма Аполлону,
    Когда в парке день померк,
    Рядом с римлянкой младою
    Возлежал прекрасный грек.

 




            ***
    (греческие пасторали)
    Пан-проказник среди леса
    За деревьями сокрылся;
    У ручья поется песня,
    Под листвой пастух забылся…




            ***
    Златоносная богиня
    На цветном лугу в сандалиях;
    Платье нежных, белых лилий, -
    Вдохновенья Муза Талия…

 

            


            ***
    Стопа Жены восточного владыки,
    Ниц пред которой паж мог пасть, -
    Закон в подлунном, бренном мире,
    Над ним возвышенная Власть.




            ***
    Раб Маркизы.
            


 


            ***
    Среди подушек чистых, свежих,
    Маркиза сладко возлежит,
    О ком-то в грёзах взоры смежив,
    Пред утром ласковым почит…

    О, что же снится Ей в любви,
    Какие голубые дали?
    О ком мечтает, видит сны,
    Кто ныне Ею обладает?..

 
 




            ***
    Из-за статуи Венеры
    Ножка белая видна
    Терпсихоры, Мельпомены?..
    Иль там скрылся Сатана?...



 
            ***
    (галантной, изящной Даме…)
    О, как рука Ваша нежна!..
    О, как бела Ваша нога!..
    Позвольте мне под юбку пасть,
    Вкусив неведомую власть…

    
            

            ***
    Застыл абрисом поцелуй
    В неверном сумереке парка,
    Шепча художнику: рисуй
    Любви мгновения украдко…

 




            ***
    (Дама в саду говорит подруге)
    - Ах, сей виконт, какой он милый,
    Какой он смелый шевалье!
    Наверно, норов в нем строптивый…
    Что ж, обуздаем мы… А-ле!.. 
    (бьет кнутиком по платью…)




            ***
    От Дамы в голубом не оторваться…

 (Картина К. Сомова «Дама в голубом»)
 


    (О «Даме в голубом» http://starboy.name/picture/somov.htm)




            ***
    Творение галантной моды:
    В укромном сада уголке,
    Подле ваяния Эрота,
    Маркиза, платья сняв,
    Осталась в неглиже…
    Изящной тайной Бенуа.
    Подглядывание за Маркизой в спальне,
    Или когда она,
    Раздевшись до нога,
    В Версаля дальнем парке
    Купается одна
    В прикрытой зеленью купальне…
    Из-за кустов арапчик зрит
    За красотой Маркизы бледной…
    Вода фонтанная шумит,
    И та головкою прелестной
    Над водами торчит…
    Почуяв за спиной соглядатая,
    Красу плечей над гладью обнажит,
    Галантно с ним играя…
    И Эрот страсти уж летит…

(Картина Бенуа «Купальня Маркизы»)
 
 


    Примечание. По духу я, что Бенуа, был пленен Петергофом (отблеском Версаля) и, можно сказать, вырос там, как поэт.


    (Некоторые картины К. Сомова, Бенуа и др. http://starboy.name/picture/som.html)




            ***
    Вкус пяточек французской Маркизы…




            ***
    Кавалер целует Даму,
    Та привстала на носке,
    Приподняв над туфлей пятку…
    Что влечет раба к себе…   

 
 
 




            ***
    Обувь, которую носили Дамы в прошлые века… поношенная обувь… (нюхать, целовать, видеть, как аккуратная ножка касается ее…)

    

     Ну, хотя бы вот эта из XIX века… (http://starboy.name/picture/ob.html) … а так, женская обувь всех времен и народов…




           ***
    На атласном мате
    Лишь едва видна
    Туфелька под платьем,
    Словно говоря:
    - Поцелуй меня!..

 
 




            ***
    Какой атлас, какая туфля
    Сжимает беленькую ножку!
    В руках волнующая муфта, -
    Влюблен Маркиз не понарошку.



         
            ***
    И все же Дамы любят сидеть у зеркал, и чтобы их ножки покоились на шкуре убитого медведя или тигра, подле их ног лежащих оскаленной главой…

 

 

      




            ***
    Женщины http://starboy.name/picture/jen.html




            ***
    Дама с пуделем Розана,
    Грациозна и строга…
    Ей послушная собака
    Стойку держит – ву-а-ля!..

 




            ***
    (девушка, гуляя босыми ножками…)
    Собирая на лугу
    Одуванчики-ромашки,
    Мнёт росистую траву…
    Под стопой дрожат букашки…

 




            ***
    Поцелуй… http://starboy.name/picture/pc.html




            ***
    Книгу девушка читает
    На скамейке у пруда;
    Куст сирени расцветает,
    Дышит свежестью листва…

 




            ***
    К велосипедному склонившись колесу,
    На ножки девочки ботаник зрит,
    Сосредоточен – видно по лицу;
    Она ж в другую сторону глядит…

 




            ***
    Девчонкам ветер ноги заголив,
    Под платья пробирает мило;
    Они ж головки наклонив,
    С моста глядят ломливо…

 




            ***
    Держит тоненький чулок,
    Сжав во рту, собака, -
    Служит маленький щенок, -
    Рядом голенькая Дама…

 
 



            ***
    В раздевалке меж девчонок
    Подтянула вскользь чулки,
    Без зацепок, длинных строчек,
    В аккурат сидят они…

 




            ***
    Испанка так горда,
    Так держится высокомерно,
    Что подле ног Ее едва
    Прощенье вымолите, верно.

 




   Африканка 

    Далекой Африки огниво,
    Точена, женственна, стройна;
    В движениях пантеры сила,
    Что уголь, кожею темна.

    Развеяв волосы до плеч,
    Что бурю вызывают мира –
    Все за собой в вертеп увлечь,
    Нагой явилась ночи дива.

    Пантера джунглей золотая,
    Царица солнечной страны,
    Красива… дерзкая, нагая
    На берегу стоит реки…

    Что призрак Африки горячей,
    Так откровенно, как в огне,
    Точёной чернотой маяча,
    В своей бесстыдной наготе.

    Черна, как терпкий шоколад,
    Таящий бездну черноты;
    Для мужа сладость или ад,   
    Созданье света или тьмы?.. 

    Возьмёт корзину над главою,
    Поставит руки гордо в бок,
    И в тонком платии, нагою,
    Богиней чёрною идёт…

    Дочь Солнца знойного, пустыни,
    Как кошка Африки, дика,
    В Ее наполненной корзине
    Кокосы, яблоки, айва…

    И у Нее под покрывалом
    Приятно пахнет между ног,
    Ударит мускусной приправой
    В склоненный низко белый нос…            
   
    P. S. http://starboy.name/picture/afr.html




            ***
    Малышка явилась на свет,
    В кроватке све’тится дитя;
    Румя’ны щёчки, как ранет,
    Ручонки, ножки, - в маму вся!

 



            ***
    (Маришке-аквамарин)
    Мирискусница Мария
    Словно с моря низошла,
    Взоры терпкие, морские,
    Хладом дышит глубина…



            ***
    Дамская ножка (в чулке или без) уже одним своим видом, плавностью линий, словно вытекая из существа Женщины, говорит мне: склонись и покорствуй…



            ***
    Башмачок Герцогини.


         
            ***
    Сапог Графини.



            ***
    Перчатка Баронессы.



            ***
    Хлыст Маркизы.



            ***
    Смуглянка-негритянка, подобная утонченной чёрной египетской кошке…



            ***
    Девица села перед парнем, выставив вперед эротично ножку, на что он в душе непроизвольно (стараясь не показать) как будто принял позу кролика, вставшего на задние лапы, готового служить…



            ***
    Мальчик, молящий Женщину: «Ну не надо, пожалуйста…»



            ***
    Княгиня слегка ударила слугу веером по лицу, дабы он был порасторопнее, служа…



            ***
    Стоять на запятках саней русской Княгини, служа Ей в дороге…

            

    Примечание. Параллели: Снежная Королева и Кай – Госпожа Ника и я…
    



            ***
    Невольник я,
    И у меня есть Госпожа,
    Душа – властитель над моей,
    И имя – Ника – Ей!

    *Ника – богиня победы на древнегреческий лад



            ***
    (любовный треугольник)
    Хорошенькая девушка.
    Влюбленный в Нее, но бедный юноша.
    Богатый, немолодой Господин.



            ***
    Полупревращенные Цирцеей умоляют, ползут к Ней, восседающей, обнаженной, немилосердной… призывной… повелевающей… их жизнями и судьбами… Ее рабы… Хрю-хрю!..



            ***
    Колодки и подземелье, сексуальная кабала…


          
            ***
    Капризная, властная, избалованная Лолита, гуляющая по лицу немолодого, состоятельного Господина, как по паперти, заставляя его служить Ей… 



            ***
    У Светланы пятки
    Солнечно сияли,
    Как загадки…



            ***
    Глядя на некоторых (особенно русских) Женщин, я чувствовал, знал внутри: «Этой бы я тапки в зубах приносил…»   



    Египетский фемдом



            ***
    Судьбы звезд в Космосе безмолвны…

    Судьба звезды безмолвна,
    Самой звездой неощутима,
    Хотя звезда сияет полно,
    Сама себе незрима.



           ***
    Солнце в «долине царей»,
    Скалы, пустыня, песок;
    Власть Фараонов, царство теней,
    Вечности времени ход…

    (Нила живительный ток…)

    Звездная ночь беспредельна,
    Месяц во Храмах гостит,
    Жизнь человека ж не вечна;
    Мир без существ словно спит… 



            ***
    Египетские лики глядят из глубины веков,
    Черты тысячелетий, поветрия песков...

 
 
   


            ***
    Луна пустыни, ночь темна,
    Ночная мистика Египта,
    Власть Фараонов сквозь века,
    Старо преданье манускрипта.

    Ведь также мыслил человек,
    Хоть жил в иные времена;
    Что прежнее теченье рек,
    Теченье логики ума.

    Курится в небо фимиам
    Пустыни Храма под Луной,
    Во славу жертвуя богам
    Египта тайны неземной...

    Связь человека сквозь века
    Мистерий культовых богов
    С потусторонним миром сна
    Осуществляла власть жрецов.



            ***
    Веков пустыни красота:
    Под знойным Солнцем обожженных
    Египетских смуглянок нагота
    В томленьях снов неизреченных. 

    По камню храмовой ступени
    Ступает Жрицы изящная стопа,
    В сознанье пробудившемся моленье
    Явившегося впервые существа.

    Открытье мира наяву –
    Полдневный свет сознанья жизни,
    Из тьмы веков идущего ко дню,
    И страх войны всеобщей тризны*.

    *всеобщего поедания друг друга


    Примечание. Мне всегда хотелось прижаться хоть к ногам древней египетской Женщины, полувозлежащей на крыше Храма, днем под Солнцем, ночью под Луной, дабы не чувствовать своего одиночества в мире… Родство, любовь и дружба – это то, благодаря чему мы не чувствуем себя покинутыми даже среди людей…



             ***
    (египетские зарисовки)
    В хламиды белые облачена
    Дочь Солнца смуглая с хлыстом…
    Вольна, свободна и горда,
    Отлична нравом и умом.



            ***
    Я так и вижу стройную, точеную, древнюю египтянку, Жрицу, которой я подчиняюсь (впрочем, добровольно), слушаясь и служа. Я всюду следую за Ней по Храмам тенью, по вечерам глотая прах с Ее стоп… Она очень стройна и сексуальна своей смуглостью, что невозможно не стать Ее рабом…



            ***
    Царица восходящего Солнца… Заря… человечества…

 



            ***
    Из глубины былых веков
    До нас дошедшая головка
    Красы египетских богов,
    Изящна смуглая чертовка.

    (Она как будто немного улыбается… приглядитесь, прищурив глаза…)
 



            ***
    Величественный образ Нефертити,
    Красы подлунной эталон,
    Черты точеные в граффити,
    Надменный взгляд, жены закон.


   
            ***
    (Нефертити)
    Египта древнего богиня
    Точена, царственна, смугла,
    Ваянье тонкое от мира,
    Раскосых глаз темна сурьма…

или

    Египта солнечная жрица
    Горда, точена и смугла,
    Пустыни царственная львица,
    Раскосых глаз темна сурьма…



            ***
    Египта девушки свободны,
    Что струйки дымные, стройны,
    В одеждах легких… вольно
    Избрать достойного могли.

    Под платьем белым египтянки,
    Пустыни солнечной смуглянки,
    Изгибы бархатных колен
    И прохладительная тень…
                (влекомо сердце сладко в плен…)



            ***
    Густо египетское пиво;
    И на закате ввечеру
    Девица малость пригубила
    Пред тем как отойти ко сну…    



            ***
    Любви трагедию двоим,
    Брегами Нила разделенным,
    Принес ужасный крокодил,
    Когда на встречу плыл влюбленный…

   

            ***
    Мираж пустыни – зелень Нила,
    Теплом колеблема песков,
    Кермета плодородье ила,
    Величье пирамид, дворцов.

или

    Египет – то мираж пустыни,
    Теплом колеблемый песков,
    Что волны времени уж смыли,
    Оставив пустоту дворцов.

            
   
            ***
    В пустыне прокаленной
    Долина жизни - Нил
    Оазисом зеленым,
    Трудом людей пленил.

    Пустыни дивная краса,
    Творенье Солнца кисти,
    Смуглянки хрупкой нагота – 
    Мираж… ваянье мысли...



            ***
    Египта мудр всезрящий Тот;
    Но пеной, преданной волне,
    Смывает ночью на песке
    Следы от милых, смуглых ног…

    Так волны моря и песок
    Египта царство в вечность смыли,
    Хоть неизменен абсолютный бог,
    Следы времен былых постыли.

    Фаросский высится маяк,
    Над Александрией ночь почила,
    Луна, в выси рассеяв мрак,
    Египту полночь возвестила…



          ***
Сфинкс египетской пустыни,
Овеянный песками тысячелетий,
Какие загадки скрываешь ты,
Тая от нынешнего взора?..
Безмятежность. Безмолвие. Пустота.



             ***
    Галера странствует по Нилу…
    Египта Солнцем опалённы.
    Подобно глине обожённы (закалённы),
    Гребцы гребут к заливу…

    Колышет ветер сонно пальмы,
    Обворожительно-прохладны,
    Что тени создают,
    Спасительный приют.


             ***
    Колышет ветер сонно пальмы
    Спасительно-прохладны…


         ***
Царицы победителей цариц поверженных царей превращают в своих рабынь.


             ***
    Раб египетской царицы, женщины-фараона… (в почти фантастической, пустынно-солнечной, древней цивилизации Африки… граничащей с необъятным Космосом…) 

 
             ***
    Царица Египта – «Госпожа Обеих земель», «Госпожа всех женщин»…


             ***
    Запущенный Ею в сложный Лабиринт… паутину, вытягивающую жизненные силы… где нет возможности спасенья… где над иссыхающим телом… и духом… господствует Ее долгая воля…


             ***
    Египетская Царица отправила его в Пирамиду, из которой (почти) нет выхода… он оказался в узких, низких проемах… среди давящих на него каменных стен… Несколько дней без еды и питься привели его в отчаяние (что он почти что пи’сал, теряя надежду найти выход… заживо погребенный в пирамиде… по Ее воле…)


             ***
    Примечание. «Женщины-фараоны», М. С. Мышуста. Змея – символ царской власти древних фараонов, заключающих в себе недостижимый абсолют светской и религиозной власти. Хатшепсут («находящаяся впереди благородных дам») – всевластная правительница при воинственном пасынке, будущем Наполеоне древнего Египта, Аменхотепе (повесил семь взбунтовавшихся царей вверх ногами на носу своей барки, предварительно высушив на солнышке у стен дворца), держащая последнего придавленным, ибо тому было унизительно лицезреть почести, оказываемые ей чиновниками и иноземцами, прямо обращавшимися к ней. Двор «подчинялся ей абсолютно, беспрекословно и даже где-то раболепно льстил».  Хатшепсут правила в течение двадцати лет, хотя ей и мешал где-то ее пол, но она представала в мужском наряде фараона. P. S. Хатшепсут: «У меня нет врагов ни в одной стране, все иноземные страны – мои рабы».

    Ее судьба меня завораживает… я достоин лишь покорно целовать пыль с ее стоп… Как у многих императриц были чесальщики пяток… так и я мечтал по утрам доставлять Ей маленькое удовольствие…

    Примечание. Изображение (в музее Бостона): надменная и гордая, царственная  «Нефертити в венце и одеянии фараона, схватив за волосы врага, бьет его палицей» (хотя условное и чисто символическое изображение, ибо ее муж-фараон не с кем особо не воевал).

    P. S. «Римлянам всегда хотелось отыскать свои истоки в долине реки Нил, быть причастными к древней цивилизации, обожествить свою власть».




            ***
    (Шествие в веках в расцвете жизни и мифологии у истоков первых цивилизаций, Величие Нефертити)
    По Нилу барка величаво
    Под Солнцем медленно плывет,
    Царица, Царь – златая пара,
    Сидят, что боги... ниц народ. 




            ***
    Единовластвуя, Семирамида
    Порядки строгие ввела,
    Красавца юношу остригла,
    Содеяв евнухом раба.

    И ныне он служил Ей свято,
    У ног послушником сидел,
    Ее страшился даже взгляда,
    Пред Нею вниз всегда глядел.

    Царицы воли был послушен,
    Во всём готов был услужить,
    Пред Ней, как Женщиной, унижен,
    Сандали рад был подносить.



             ***
    Она шла босой по песчаному пляжу, наслаждаясь ветром, морем, Солнцем… а он шел поодаль от нее, чуть ли не в зубах неся Ее сандалии… украдкой, притягательно, с томлением смотря на Ее следы, оставляемые на песке, и поднимающиеся пятки…



    Примечание. Если женщины предпочитают заводить маленьких комнатных собачек мужского пола (символы мужчин), то мужчины предпочитают бесшёрстных египетских кошек…



            ***
    Под опахалом
    На морском берегу
    Египетская Царица…



            ***
    В южных странах
    Романы вспыхивают,
    Как цветы…




    Примечание. Откровение знаменитого египтолога: «Я испытывал священный трепет от касания устами камня, по которому, возможно, ступала Клеопатра…»
               


            ***
    За поцелуй у Клеопатры,
    Или касанье Ее следа,
    Воспеть любви волшебной мантры
    И, ниц припав, обнять колена…



            ***
    (покоренный одним взглядом)
    Прекрасный юноша предстал
    Перед Пустыни дикой львицей…
    И пораженный, тут же пал…
    рабом египетской Царицы.




    Клеопатра – Фараон

                fatale monstrum
                (Гораций о Клеопатре)   
   
                Среди изящной колоннады
                На берегу лазурных волн
                Овеян я морской прохладой
                В тени египетских колонн…
   
    Над Александрией полная Луна,
    Ночного моря покрывало
    Египет сном очаровало,
    Пустыня звездами полна….

    Египта тайно искушенье,
    Песков бескрайних пустота,
    Веков начало пробужденья,
    Дворцов и Храмов красота.

    Власть Фараонов над пустыней
    И над Египтом безгранична,
    Меж Небом и Землей единых,
    Всё остальное – прах, вторично.
   
    Блеснула молния… спасенья,
    Египта царственным венцом,
    Что чудо жизни и рожденья,
    В мир воплощенным божеством

    Явилась Клеопатра в свет,
    Умом и красотой блистая,
    Для обольстительных побед,
    Египта Дива колдовская.

    В любви коварна и искусна,
    Чужда, властительна, страшна,
    С палитрой яркой, полной чувства,
    Так восхитительно мила…

    Умело страстна, экзотична,
    Пред бездной темной на краю
    Умна безумно, неприлична,
    Жизнь Власти посвятив свою.

    Так в бытность маленькой девицей
    Она была уже развита,
    И стать египетской Царицей
    Судьба пути Ей предрешила.

    В Ней всё развилося с годами,
    В душе глубоко проросло,
    Задатки, данные богами
    Явили жизни торжество:

    Познанья в многих языках,
    Ума природного подвижность,
    Решимость воли через страх,
    Очарованье, страсть… и нежность...
   
    Любви греховной ненасытноть,
    Обворожительность ума,
    Египта греческая бытность, -
    Все к Ней влекло, сводя с ума, -

    Восточной страсти искушенье
    И демоническая Власть,
    Пред коей римское служенье
    Не в силах было устоять…

    И Цезарь пал… в любви сраженный
    Ее коварством и умом,
    Египта дивой покоренный,
    Воздвигнув в сердце Ее трон…
   
    В Венере Храме посвященном
    Царице статую воздвиг,
    Народ тем римский возмущенный
    Пред Храмом Матери возник.

    Не уж то Женщина над ними?
    Восточной сексуальности мотив,
    Отныне править будет Римом?!. (Миром?)
    То неприемлемо для них.

    К тому ж еще гречанка родом
    Царицей станет полновластной
    Над Рима славного народом;
    На то лишь Цезарь сам согласный.

    Египет – Риму чуждая страна,
    Итог Царицы был закономерен,
    Ступени Власти… и змея*…
    Недолгий век Ей был отмерен…

    (*сноска
    Когда-то были времена,
    К Египту войско подступало,
    И кобра – верная змея –
    Путь Александру указала…)

    И Цезарь, к власти устремленный,
    Каноны римские презрел,
    Царицей царственной плененный;
    Трагичен был его удел…

    Всевластны колдовские чары…
    Под их влияние попав,
    Антоний стал подвержен каре,
    Любви Царицы жертвой пав.

    Союз божественной любви,
    Богатств, величья, власти, славы,
    Над миром ввысь вознесены…
    Но Рима чуждые державе.
   
    Антоний – славный Дионис,
    Плененный чарами Царицы,
    Не воин боле… а Парис…
    Под властью македонской львицы.

    С своей улыбкою коварной
    И красноречием в любви,
    Цирцеей острова опасной
    Она явилась на пути…
   
    Темны египетские ночи,
    Пустыни, полные песка,
    И звезды, зримые воочью,
    Сияют, тайнами маня…

    Союз влюбленных был трагичен,
    Любви насытившись до дна,
    Богами высшими отмечен
    И пронесен сквозь времена…
         
    Не надо суеты, игры судьбой;
    Промчавшись, чуждая комета,
    Путь пресекла, явив собой
    Значенье подходящего момента.

    При мысе Акциум свершилось:
    Проигран бой, потоплен флот,
    Судьба Царицы разрешилась,
    Октавиан с Победою идет.

    Антоний ранен в грудь мечом,
    Своей рукой насквозь пронзенный,
    Себе явился палачом,
    Как воин духа древний.
    
    И умер на Ее руках…
    Ладья в иной мир отошла,
    То был предвестник смерти – знак,
    Она в любви в слезах зашла…

    Уж уготовлены чертоги
    И ложе убрано цветами,
    Где почивали только боги,
    На нем чресла Ее предстали.

    Издревле кобре власть дана;
    Главу не зря она подъяла,
    И в смерти царская змея
    Защитницею Клеопатры стала.

    Укус Змеи – мгновенна боль,
    Корзинка с фигами упала…
    Сыграв трагично смерти роль
    Асис Царица равной стала.

    Воображенье римлян поразив,
    В трагедии возвысилась она,
    И даже в смерти победив,
    Легендою вошла в века.

    И в Риме статуи Её
    Никто тревожить не посмел,
    Хоть каждый думал про своё,
    Но был возвышенным предел.

    Египта Солнце закатилось;
    И из провинции страна
    Уж боле вновь не возродилась
    Навстречу богу Солнца Ра.

    После победы над Египтом
    Августа имя Цезарь взял,
    Воздвигнул град своим эдиктом
    И гордо – Никополь* – назвал.

    *от имени богини Ники… Победы…
      
    P. S.
    Под толщей синей теплых вод
    Ее дворец сокрылся ныне;
    Когда-то здесь александрийский кот
    На берегу сидел пустыни…

    И волны, пенясь, били в брег
    Песчаный… где Ее стопа
    Ступала, осчастливив век;
    Но ныне смыла всё вода…


    Примечание.  Я чувствую, дух Клеопатры, Ее суть из глубины веков поцеловала меня…
       

 (Ангел, или Демон, плачет о Клеопатре в веках…)
 
   

    Египет:
    http://starboy.name/sund/Egipet1.html

    Египет (Клеопатра):
    http://starboy.name/sund/Egipet2cl.html


     Примечание. Эта книга написана точно нижним в Теме фемдома, по сути рабом Клеопатры (а как говорил иной Ее поклонник, трудно им не стать в Ее ореоле): Генри Хаггард, «Клеопатра» http://starboy.name/sund/haggard.htm (это одна из моих любимых книг и, на мой взгляд, лучшая у Хаггарда, тем более посвящена им матери)
 

     (рабы Клеопатры…)
    



    Примечание. Символы змея и борьбы с ним богов евреями, видимо, заимствованы из мифологии древнего Египта («Книга мертвых») и перекочевали в христианскую мифологию. Здесь можно привести много интересных параллелей…



            ***
    Я погрузился в сны Египта
    Средь ожерелия огней,
    Свежо преданье манускрипта…
    Лазурь волнистая морей
    Песок и скалы омывает...
    Горячий край ночей любви,
    Где Клеопатра засыпает
    От яда пущенной змеи…

    Колыша пальмы на брегу –
    Египет древности веков –
    Ветр гонит к городу волну…
    Дворец Царицы – мрамор снов…
    Фаросский высится маяк,
    Рассеяв ночи тьму густую;
    Скиталец бурь, тревог – моряк
    На огнь стремится в сень родную…



            ***
    Танцующая в песках;
    С караваном улетучилась вуаль,
    Оставляя град… и любовь…


   
            ***
    Сильна от скуки власть интриги,
    Когда сокрыт от глаз соблазн,
    Гуляя по алжирским крышам,
    Узреть алжирку без чадры анфас.

    *«алжирки днем служанки, а ночью - Королевы»



            ***
    (где сходятся море и пустыня…)
    Прохладой веет на террасе
    С морской синеющей дали,
    Дома лепные в белой массе
    Песком пустынь занесены…



            ***
    У скал песчаных плещет море,
    Прозрачны воды в тихой бухте,
    На дне кораллы… рыбки ходят,
    Пестрят лодченки на приколе...



            ***
    В лагуне, на морской воде
    Играет отраженье финиковых пальм –
    Пчел диких рой в синеющем окне...
    Лимонов отраженье и папай... 
 


            ***
    Верблюдов караваны, бедуины
    Под ночью звездной на песке,
    Скитальцы мировой пустыни…
    Костер пылает в темноте…



            ***
    (плененная славянка
    перед восточным корсаром)
    Корсар невольнице одной,
    Что непокорною была,
    Явив всю гордость, норов свой,
    Велел, чтоб на коленях та
    Его молила… От стыда
    Зашлася дева перед ним,
    Сим дьяволом морским…
    И все ж склонилась,
    Поцеловав сапог,
    Рабыней смирной покорилась,
    (Иначе с нею он не мог…)
    Стирая слезы на глазах,
    Пылая в персях от стыда,
    Послушно на колени став,
    Меж ног склонившись, замерла…
    Готова Господину подчиниться,
    Так, чтобы мог он насладиться
    Ее невинной наготой,
    Пират-корсар волны морской…
    Что наслаждался по ночам
    Прохладой европейских дам,
    Да и восточных дев средь дня
    Всю страсть испытывал до дна;
    Такой уж был сей Господин
    Морей, невольниц… Палладин…




            *** 
    Корсар подобно Соломону,
    Его предвечному закону,   
    В объятьях неги пребывал,
    Рукой своею крепко жал
    Он груди дев восточных
    Для сладострастия, порочных,
    Хранящих местный колорит,
    Что персики на вид…
    Ласкал и смуглых египтянок,
    Чья ревность пылкая страшна,
    Скользящих вавилонянок,
    Чья кожа гладкая чиста,
    В шальварах ярких бактриянок,
    Ногтей чья краска так ала,
    Воспетых красногубых хеттеянок,
    Прелестных быстротечною красой,
    Прохладных телом северянок
    С соломенной косой,
    Курчаво-смольных филистимлянок,
    Чьих ножек бархат золотой
    Приятно гладить и ласкать
    И вдоль дорогую пускать…
    Беспечных дев аммонитянок,
    Чья кожа мраморно бела,   
    Безмолвных маовитянок,
    Чья совесть скрытая тиха,
    А яблоневые груди
    Прохладу дарят вкупе…
    Восточных, западных славянок,
    Чья томность светлая нежна,
    Чей лепестковый рот так манок   
    И поступь стройная легка,
    И тёмных Иудеи дочерей,
    Скользящих страстию в пастель…
    И даже юность-Суламифь,
    Или коварную Юдифь…
    И вольнолюбивых дочерей
    Страны разбойничьей своей,   
    С румянцем солнечных ланит,
    Чью красоту воспел пиит.

    Все дивы были для него доступны,
    Каких бы стран, земель, морей,
    Он не достигнул, всех преступно
    Пиратской воле покорял своей.
 



            ***
    В гарема сладостной сени (тени)
    Поспели красные гранаты,
    Фонтана чистые струи
    Журчали, как стихи Саади.

    И все же девушкам тоскливо
    В плену волшебного мирка,
    Не лютня им уже не мила,
    Ни драгоценные шелка.

    Луна восходит над гаремом,
    Магометанская Луна…
    Почил фонтан и страсти терем,
    Одела* ночь покровы сна.

    *на всё вокруг




            ***
    (сладость для дивы)
    Губ алых сочен аромат
    Внизу, чем девицы грешат,
    И где в курчавых волосах
    Нос утонул раба впотьмах…




            ***
    (соломонова страсть)
    В прохладе царственных ночей
    Грудей прохладных колебанье,
    И в бездне голубых очей,
    Таящих страсти, - изныванье,
    Мольба… томленье… замиранье…
    Под томно светящей Луной
    В объятьях неги неземной
    Дыханье, трепет, содроганье…




            ***
    (Баня в гареме)
    Интимность женской половины,
    Сама святая всех святых,
    С лиющим светом на картины
    Убранства ванн и залов сих.

    Краса изящной мавританской бани,
    Плескались девицы где в пене,
    На теплом мраморе потели
    И лили воду из лохани…
   
    Где часто звуки нежных струн
    С журчанием фонтана струй
    Их очаровывали слух;
    И тополиный разносился пух…



            ***
    На водах пенных водопада
    Сребрится тонкий шёлк Луны,
    На берегу ночном наяда
    После купанья жмёт власы…



            ***
    Уютный уголок прохлады,
    Скульптура в нише углубленной,
    Фонтан журчащий близ наяды
    В низине парка отдаленной…



            ***
    В тенистой зелени фонтан,
    Где листья лилии купают;
    Падет предутренний туман…
    Головки лилий расцветают…


(тематическое:)


            ***
    (студентка): «Когда Я ела яблоко, то кто-нибудь из студентов кричал: «Огрызок мой!»



             ***
    Раб, сидящий в клубе в клети и умоляюще смотрящий на проходящих мимо незнакомых Женщин глазами, выражающими лишь страх, трепет и мольбу: «Ну возьмите меня, пожалуйста… в рабство!..» Хотя ему и глаз поднимать не разрешено, так, снизу, исподлобья, мимолетом… И вот они, незнакомки, потенциальные Госпожи, Богини, проходят мимо, оценивающе глядя на рабов, которые, будучи купленными, обязаны им верно служить самым нижним образом… И если же прогуливающиеся Дамы обращали на него внимание, он припадал и целовал им ножки в знак почтения…



            ***
    В Природе рабство изгони в дверь, так оно в окно влезет.



             ***
    Самка паука
    Поймала муху…
    Сладостная смерть…



            ***
    (особая жизнь, Госпожа Ника и Вика на яхте)
    Русалки две морские
    По морю зыбкому кочуют,
    Пред звездами… нагие
    Рабов по вечерам бичуют…

    И дети в колыбельках
    Качаются на море,
    На волнах пенно-бренных,
    Катящих на просторе…



            ***
    Пудель у ног Дамы… на поводке… зажатом в Ее руке…


            ***
    Парень стирал носочки своим одноклассницам…
   

            ***
    Завести раба… как домашнее животное…


            ***
    Принцесса получает дань с подданных… Жить и работать ради Нее… и Ее удовольствий…


            ***
    Приносить деньги в зубах… на коленях… как дань Ее сексуальности… 


            ***
    Ходить за покупками для Госпожи… неся сумки, чуть ли не в зубах, постоянно сознавая, что это – для Нее… терпеть и унижаться… 


            ***
    Госпожа легко и быстро тратит деньги рабов ради своих мимолетных развлечений… не взирая на их тяжкий и долгий труд…


            ***
    Вылизывать туфли Победительнице Олимпиады…


            ***
    Эстрадная певица поставила ногу на спину рабу, мол: «Стой, куда побежал!..»


            ***
    Матриархат: после тяжкой работы муж вползает ничком в хижину к ногам Женщины и лобзает их… Патриархат: женщина опускается на колени перед мужчиной и покоряется ему… Равенство полов: они любят друг друга как змеи…


            ***
    Черные галерные рабы везут сидящую на троне под навесом восточную Царицу… 

 

            

            ***
    В пасти Змеи… перевариваться у Нее в желудке, в соку… утоляя Ее голод…
http://starboy.name/sund/zmeya.html



            ***
    Под пятой у индийской богини Кали…



            ***
    Под стопой у индианки… Пусть станцует на моем лице в сари… сосуд сексуальности…
 
 

            ***
    Что это за власть инстинкта, когда красавица проводит ножкой, а ты послушно, словно по мановению волшебной палочки, переживая свое подчинение и унижение, опускаешься вниз, дабы служить Ей?..



            ***
    Властительная Госпожа… Царица…

 
      
 

            ***
    Иногда приятно побыть лошадью…

 




    Случай. Давеча, сидя в деревне на дне рождения у соседей, заговорили про ястреба и как он опасен для кур, рассказывали про одну женщину, которая прямо в курятнике поймала эту зловещую птицу и убила, но перед тем ястреб ей разорвал когтями руку так, что она больше месяца лечилась. Упомянули и то, что когда есть петух, то ястреб побаивается нападать на кур. И я задумался: интересно, почему в наш открытый курятник ястреб не пожаловал до сих пор, ибо я частенько видел его, парящим над соснами и выглядывающим жертву… И вот буквально на следующий день лежу, вдруг слышу в курятнике визг, писк… Сразу пришла мысль: ястреб… Я вышел, и тут же увидел спину большого серого ястреба, уносящего лапы от меня… и бедную отбившуюся курицу, которая шатаясь, точно пьяная, и ударяясь о забор, побрела, упала и приткнулась к бревнам курятника… вокруг же только перья белые валялись в грязи… Я взял свою напуганную кошку и пошел к себе… подумав: Хищник… И это нападение даже где-то было сексуально: под действием голода и инстинкта охотника напасть на заблудшую курицу, вонзить в нее когти, клюв, прижать, придушить… и драть… в кровь до смерти… а затем, сжав когтями под собой, взмыть с ней в небо, унося добычу в свое гнездо-логово… P. S. Похоже нападают на курятник и лисы, и волки… прямо, как в сказках!..

 
   
    Примечание. Анатолий Аргунов, «Кот Сенька». «А вот еще одна история, которая приключилась с Кирюшкой, его отцом и котом Сенькой.
    Поздней осенью, когда с огородов была убрана картошка, морковь и свекла, отец Кирюшки решил, что пора убирать капусту и вскапывать последние грядки. Погожим солнечным днем он срубил капусту, и мать вместе с сыном перенесли тяжелые кочаны на веранду дома. Кот Сенька, как обычно, сидел на завалинке дома и мурлыкал на теплом осеннем солнышке, прикрыв глаза.
    Отец, срезав капусту, стал перекапывать грядки, выкидывая кочерыжки в общую кучу, вокруг которой толпились куры с подросшими за лето цыплятами. Они лакомились свежими червячками и гусеницами от остатков капусты. Беда подкралась совершенно незаметно.
    Большой серый ястреб давно охотился за цыплятами, но ему все не удавалось схватить добычу. Цыплят зорко охраняли мать-курица и вездесущий пес Шарик. Ястреб долгие дни кружился над домиком Кирюшки, но так и не осмеливался напасть на цыплят. Благо, другой пищи было вдосталь: неумелые птенцы слётки и другая мелкая живность. Другое дело поздней осенью, когда бывшие птенцы повзрослели и стали на крыло или сбились в полетные стаи, отправляясь на юг. Попробуй, сунься – без перьев останешься.
    Сейчас холод и голод заставили хищника охотиться на домашнюю птицу. И тут как тут – удача сама шла ему в когти. Набравшие за лето вес молодые курочки выглядели легкой добычей, тем более, что их главного защитника, старого пса Шарика, не было рядом. Видно, заболел и не выходил из будки.
    Ястреб взмыл в небо, выбрал себе в жертву - копошащуюся чуть в стороне пугливую курицу, и ринулся вниз, сложив крылья. Со стороны могло показаться, что падает какой-то серый комок, сброшенный с высоты. Однако перед самой землей ястреб расправил крылья, выпустил лапы с когтями, как шасси у самолета, и, спланировав над курицей, схватил ее за перья. Он уже было сделал взмах крыльями, чтобы унести несчастную птицу ввысь, как вдруг, откуда ни возьмись, на него налетел кот Сенька. Мощным ударом своей огромной лапы Сенька опрокинул ястреба на бок, на землю. Тот острым клювом стукнул что есть силы Сеньку по голове. Кот успел увернуться от этого смертельного удара птицы и, изловчившись, вскочил на спину обидчику. Этого ястреб не ожидал и, чтобы самому не стать жертвой огромных зубов и лап кота, отпустил схваченную курочку. Взмахнув крыльями, размахом чуть ли не в метр, ястреб рванулся ввысь, таща кота на себе. Сенька не смог удержаться на спине птицы и грохнулся на землю, держа в зубах и лапах перья грозного хищника.
    К месту разыгравшейся молниеносной схватки уже бежал с деревянной копалкой отец Кирюшки, но битва уже закончилась. Победил Сенька. Он, мурлыча, стал вытаскивать изо рта и когтей ястребиные перья, вертя головой из стороны в сторону.
    Отец Кирюшки погрозил ястребу вслед кулаком:
    - Ужо я тебя, ворюга, с ружья пальну! Будешь знать, как курей воровать.
    Но ястреб и так уже понял, что здесь ему делать больше нечего. Поднялся высоко в небо и, сделав прощальный круг, улетел в сторону леса.
    - Так-то, нахал, поделом тебе от кота досталось! – все еще ругался отец.
    Потом он подошел к коту и погладил его по голове:
    - Молодец, Сенька, спас наших курочек. Теперь тебе яичко будет причитаться. А как же? Ты курицу спас, а она тебя яичком отблагодарит, когда совсем подрастет.
    Кот радостно мурлыкал, терся о ноги хозяина.
    - А ты, старая растяпа, куда смотрела? – стал ругать хозяин курицу-мать. – Бдительность потеряла? Мол, выросли, сами пусть думают? Рано им еще себя защищать. Вот к следующему лету, пожалуй, смогут. Так что смотри в оба.
    Курица взволнованно ходила вокруг сбившихся в кучу цыплят, как будто пересчитывая их снова и снова, и все квохтала: «Ко-ко-ко, ко-ко-ко». Наконец она поняла, что все ее семейство цело и невредимо, подскочила к курочке, которая чуть не попала к ястребу на обед, дважды клюнула ее в гребень: мол, не разевай рот, а смотри в оба и не отрывайся от коллектива. Та что-то пискнула в ответ и побежала в середину стайки.
    Кирюшка, наблюдавший всю сцену из окна дома, бегом сбежал с крыльца, неся хвост трески. Мать готовила обед и разделывала большущую рыбину для жарки.
    - На, Сенька, на тебе! - кричал Кирюшка, неся хвост коту.
    Сенька неторопливо подошел к мальчику, понюхал рыбий хвост, бережно взял его зубами из рук и, мурлыча, ушел с ним под куст сирени - обедать.
   Так кот Сенька стал знаменитым на весь полустанок. А Кирюшку все просили рассказать, как его кот Сенька победил грозную птицу, справиться с которой могла не каждая собака.» 

    Ястреб (и Орел)
    http://starboy.name/sund/yastreb.html



            ***
    Шут Анны Ионовны… и Ее (сексуальный) раб…

    Примечание. «Шутов и карликов Анна Иоанновна чрезвычайно любила. По ее приказу со всей России и из-за гра¬ницы ей присылали тех, кто отличался от ее под¬данных ростом, цветом кожи или каким-нибудь примечательным уродством. У других царей тоже были шуты, но при дворе Анны их было больше всего - до сотни. Некоторых зачисляли в эту ка¬тегорию в наказание. Князь Никита Волконский попал в число шутов из личной мести государыни блиставшей умом его жене. Граф Алексей Апрак¬син - за то, что был женат на дочери князя. Миха¬ил Голицын, который, в свою очередь, был лишен титула и обречен на жалкую участь клоуна за то, что женился на итальянке и принял католическую веру. Он получил новое прозвище Квасник, пос¬кольку обязан был подавать царице квас. Осер-дившись, она швыряла в него объедки, стараясь отомстить в его лице гордым Голицыным.   
    Этого-то Квасника Анна и решила женить на уродливой калмычке, получившей свою кличку за любовь к буженине. И не просто же¬нить - для свадьбы шутов на льду замерзшей Невы стали строить невиданный «Ледяной дом». Проектировал его известный архитектор Георг Крафт, а организацию свадьбы доверили самому Волынскому. Дом из трех комнат был целиком выстроен из ледяных плит; изо льда вырезали и все внутреннее убранство - мебель, зеркала, иконы. Перед домом были поставлены ледяные пушки, стрелявшие ледяными ядрами, а также два дельфина и слон - тоже изо льда, - извергавшие фонтаны горящей нефти. В февра¬ле 1740 года состоялась пышная свадьба, после которой новобрачные едва не замерзли на ле¬дяной постели. Придворный поэт, первый рус¬ский академик Василий Тредиаковский, читал на торжестве свои стихи, начинавшиеся слова-ми: «Здравствуйте, женившись, дурак и дура!»

    Примечание. Шут Анны Иоановны. И. Меттер, «Ледяной Дом»
    http://starboy.name/sund/schut.htm
    http://starboy.name/sund/anna.html




            ***    
             (послушание…)
            



            ***      
 


            ***
    Элита, Лондон… Господин… и Госпожа… Хозяева жизни…
 

 



            ***
    Женщина с ружьем… Дуплет…
 



            ***
    Маленькая Госпожа… (Портрет детей Волконских, Карл Брюллов)
 



            ***
    Подруга-служанка…
 


            ***
    Завязывая туфли Хозяйке…
 


      
            ***
    Прислуживание…
 



            ***
    (незнакомка под зонтом)
    Дождь моросил…
    С зонтом мелькнула мимо
    Незнакомка,
    Так элегантна и легка,
    Овеяв ароматом…
    Женщины… духов…
    И одурманенный стою,
    Готовый броситься Ей в след…



            ***
    Интересно проникнуть во внутренний мир человека, скрывающийся за фасадом внешности…




           ***
    Любая сколько-нибудь стоящая женщина, девушка, девочка может привести прирожденного раба к своей ноге, так, чтобы он полноценно служил… Идея фемдома соответствует метафизике Женщины, Ее роли в жизни… и порождению либидо в частности…




            ***
    Радуйтесь, если Женщина позволяет вам служить себе!..



            ***
    Немка,
    Белые, как снег, волосы,
    Черная, как (молниеносная) ночь, форма,
    Властные икры ног,
    Перчатки и хлыст, -
    Моя Госпожа.




   
   (немного стихов, вдохновленных картинами):
            

 

            ***
    Медвежья шкура под Ее стопой
    Внизу широко распласталась,
    Глядя оскаленной главой,
    Ей грела ноги, сохраняя ярость…

 
    


            ***
    На шкуре льва Царица возлежит,
    В чертоге факелов мерцанье…
    Оскаленная пасть у ног Ее почит
    И шкура внемлет тела содроганья…



            
   
            ***
    (танцовщица)
    Испанский танец страсти,
    Исполненный огня,
    Она… у чувств во власти,
    Раскрыв… и выразив себя…
   


 

            ***
    Чулок французский Дама подтянула,
    Маркиз уже спешит за Ней,
    Кокетка к розам увильнула,
    Пленив его, ловца страстей…



 

            ***
    Перед Принцессой все лакеи,
    Что псы вокруг Нее виляют,
    То к ножке припадут… и млеют,
    То на коленях умоляют…



 

            ***
    Дама высшего света
    Пред роскошным трюмо,
    Ножка – власть для поэта,
    Что целует ее…



 

            ***
    Слуга примерил туфлю
    На ножке у Княгини,
    Под каблучок подставив руку,
    И тем себя унизил…



 

            ***
    Как ласков кот у Дамы,
    Головкой ластится ноги,
    Мол, я – слуга пред Вами
    И шёрстка – для пяты… Мяу!.. Мур-Мур!.. Мур-Мур!..



 

            ***
    На крыше Дама возлежит,
    Точно властительница Мира,
    В ногах послушный кот сидит,
    Ей стопы грея смирно…



 

            ***
    Изваяна из камня нимфа
    У особняка в саду осеннем
    В мир воплощеньем мифа
    Нагой в прощании последнем…



 

            ***
    Душа нависшей ивы,
    Сон призрачной воды, -
    Явились миру дивой,
    Пленив Природы сны…



 

            ***
    Собачка смотрит снизу
    На ножки Женщины прелестной,
    Подвластная Ее капризу
    И ласке Ее лестной…



 

            ***
    Слуга, склонясь к руке Княгини,
    Пред Нею в трепете дрожит,
    От пола взоров не поднимет,
    Внимая, преданно молчит…



 

            ***
    Уносит темный рыцарь Даму
    Неведомо куда…
    В свой старый Замок – клану,
    Отныне Женщина – раба!



 

            ***
    Пред Красоткою монах
    На гитаре бренькает,
    Взор морщинистый лукав,
    Струны дьявол тенькает…



(«Паства», Харрисон Фишер)
 

            ***
    Женщина порой под монашеской рясой – прекрасный Дьявол…



 

            ***
    Дама кормит лебедей.
    Те к Ней подплывают,
    Без особенных затей
    Шеи выгибают…



 

            ***
    О, как властительно нежна,
    О, как прекрасна и умна,
    Наша прелестная Княжна!



 

            ***
    Еврейка царственную ножку
    Сокрыла в платье голубом,
    Что все ж видна неосторожно
    Изгибом плавным в нем…



 

            ***
    Груди распахнула,
    Плечи развела,
    Руки встрепенула,
    Мол, вот Я – Краса!



 

            ***
    (по дороге на свидание)
    Собачка платье (Даме) закусила,
    Служанка верная пред Ней,
    Ее как будто упросила
    Не оставлять одну теперь.



 

            ***
    Верная собачка Дамы… - Служить!..



 

            ***
    Стройна, возвышенна, нарядна,
    Точь-в-точь как римская колонна,
    Придворной знати Ариадна
    В хитоне пурпурном достойна.



 

            ***
    В пол-оборота полунага,
    Рукой прическу заколов,
    Изящно смотрится она,
    Смутив надменностью богов.



 

            ***
    Прекрасна Дама в голубом
    Среди божественных ваяний,
    Развеяв легкий шарм кругом
    Для поклонений-почитаний…



 

            ***
    Как гибким лотосом воды,
    Что к свету тянется, виясь,
    Ее ваяньем пленены,
    Склоняясь в прахе и молясь…



 

            ***
    Подол рукой слегка подняв,
    Чуть обнажая ножку,
    Она глядит, как раб припав,
    Ее целует босоножку…

    P. S. Имя-то у художника DS…
    


 

            ***
    Изящно перевязав колки’,
    Стопу отставив, балерина,
    Велев коснуться визави… (лицом, устами)
    Раба перед собой смирила.



 

            ***
    Собирая розочки в корзинку,
    Девушка в саду гуляла,
    Обнажив плечо и спинку…
    Ароматами дышала.



            ***
    Дама мочит розы
    В тазике для ног,
    Аромат исходит…
    Подле трется кот.



 

            ***
    Возвышенная легкость бриза
    С морской, синеющей дали…
    И тонкость дамского каприза
    Под олеандрами в тени…



 

            ***
    Нагого тела изваянье,
    Художницы-Природы нагота,
    Пропорций-линей сочетанье –
    Дабы свести мужчин с ума…



 

            ***
    Поправляя чуть чулочек,
    Вдоль по ножке проведя,
    Зацепив подвяз в замочек,
    Взгляд мужчины привлекла…



 

            ***
    Нагой предстала пред зерцалом
    В классических туфлях
    Видением, обманом…
    Незабываемым во снах.



 

            ***
    Среди шелков и покрывала
    Ее ваянье со спины
    Мужские взоры приковало,
    Воображение пленив…



 

            ***
    Под зонтом младая Дама
    У серебрящейся реки;
    Нагое тело накупала
    На теплой, солнечной мели…



 

            ***
    Тела нагие Женщин в бане,
    Роскошны, белы телеса,
    Накупаны в лохани,
    Благоухают свежестью – краса!



Немного картин…
http://starboy.name/sund/beutiful.html
http://starboy.name/sund/kart.html
http://starboy.name/sund/kart1.html


    Лиса из сказки меня возбуждает... хотел бы я быть рабом лисы в теремке, служить Ей, только чтобы она меня не съела...

    Сказка. В рабстве у Лисы. Лиса в пушку – Хозяйка гусей. Автор мне неизвестен. «Всякий знает, что одно лишь появление лисы нагоняет страх на гусей, но отчего это так, известно очень немногим.
    На прогалине, в лесу, подрались раз две гусыни. Обе из одной стаи, обе схватились за один сладкий листок. Прибежали два гусака узнать, что случилось, ну и сами тут же пустились в драку — каждый за ту гусочку, которая ему больше приглянулась.
    А потом подоспела и вся семья, разделилась на два лагеря, и такой тут бой разгорелся, такой галдёж поднялся, что все звери в лесу всполошились.
    Пришла с расследованием и лиса и сказала, что не подобает братьям и сестрам, родным и двоюродным, тётям и дядям вступать в столь постыдный спор. Пусть-де лучше пойдут к умному судье, расскажут ему всё как есть и попросят разрешить их дело миром.
    На это гуси ответили, что они не знают ни одного судьи. Тогда лиса скромно заметила, что люди считают её большим знатоком законности.
    — Так-то оно так, да мы слышали, что все законники очень жадные, — сказали гуси. Наверное, вы потребуете с нас слишком большой гонорар.
    Разве не стыдно ей будет брать деньги со своих лучших друзей, отвечала им лиса. Она с удовольствием рассудит их просто так, из любви к гусям.
    И было решено, что лиса разберёт это дело. Она потребовала, чтобы две зачинщицы спора пошли с нею домой и рассказали ей всю историю. И они пошли с нею, и она заперла за ними дверь, чтобы никто не мог помешать их беседе.
    Немного погодя лиса вышла и сказала, что необходимо присутст¬вие двух гусаков, и они пошли за ней.
    Ещё через некоторое время лиса вышла за двумя свидетелями. Все захотели быть свидетелями. Но лиса выбрала двух самых больших и жирных, так как свидетели должны быть представительными, сказала она.
    Немного погодя она вышла ещё за двумя, чтобы они выступали защитниками. И опять, так как ей хотелось собрать у себя представи¬тельных лиц, она выбрала самых гладких и жирных. На этот раз один скромный гусёнок заметил, что сама лиса с каждым появлением выглядит всё толще, круглее и больше. Ну да, объяснила лиса, она просто-таки распухает от показаний, которые она получает в процессе ведения дела.
    После этого прошло немало времени, но ни лиса, ни кто-либо из их собратьев не появлялся, и гуси, сколько их там осталось от стаи, решили войти в дом и узнать, что происходит. Они нашли лису спящей на великолепнейшей пуховой (гусиной) перине, но ни одного гуся рядом. Они разбудили лису и спросили, где их собратья. Лиса с изумлением огляделась вокруг и воскликнула:
    Ну кто бы подумал, что встречается такой обман, такое веро¬ломство в этом испорченном мире!
    — Что вы хотите этим сказать? — спросили гуси.
    Когда я уже совершенно обессилела от их доводов и ложных показаний и была вынуждена, махнув на всё рукой, прилечь на часок и соснуть, я спросила, могу ли я положиться на них и просить их посторожить, пока я сплю. И они в один голос поклялись мне, что могу. В простоте душевной и наивности я без колебаний, без сомне-ний поверила их слову. А куда же они теперь делись? О, неверные! О, подлые обманщики! Оставьте со мной двоих, — продолжала она, самых больших, жирных, самых уважаемых, чтобы я не чувствовала себя так одиноко, а остальным я приказываю отправить¬ся за этими низкими предателями, схватить их и привести ко мне. И пока вы не найдёте их и не приведёте сюда для достойного наказа¬ния, не смейте показываться мне на глаза!
    И с этого дня, как встретятся гуси, так и пойдёт у них: га-га-га, га-га-га. Весь свет слышит, как они гогочут, кричат друг другу: «А-гу-си: где? А-гу-си-где?» Всё ещё надеются услышать новости о словонарушителях.
    С того дня и поныне, только гуси завидят лису, как пускаются наутёк, и бегут, и спешат, и суетятся, чтобы поскорей найти укромное местечко и скрыть свой позор, боясь встретиться со своим лучшим другом: ведь им пришлось бы сознаться, что они ещё не напали на след обманщиков.»