Да что мы всё о Мандельштаме...

                “Не дай мне Б-г... попасть под чары Пастернака”*

Б.Л. умел гипнотизировать людей:
взглянуть лишь на него – и вы заглочены.
Но, в дни те он не чувствовал себя удавом, ней!
Скорее кроликом каким-то замороченным…

Он с каждым встречным говорил,
детально излагая все минуты,
что Сталин сам внезапно позвонил,
совета спрашивая почему-то…

“Вы знаете, со Сталиным был разговор?”
“Хоть неудобно вышло - …были гости”
Тут позвонили… прямо от Него,
спокойно и настойчиво, без злости.

Звонок, я трубку взял – «Алло?»
“…Иосиф Сарионович - минутку”.
Я им пред тем как трубку бросить зло:
“…оставьте ради б-га эти шутки”.

И, вновь звонок (вмиг гул гостей притих),
и Сталин (тут же) сходу вопрошает,
(не дав мне даже и в себя прийти)
- "Что можешь ты сказать о Мандельштаме?"

(Спасла, наверно, как всегда)
известная всем "искренность" поэта,
"Я не могу сказать… ни нет, ни да;
не знаю что сказать могу об этом ”.

- “...ты думаешь, что он большой поэт?”
“Да что мы право всё о Мандельштаме?
Поговорить хотел я на другой предмет”.
- “О чем?” – “О жизни…”
тут повесил трубку Сталин.

--------
*«Я шла и все время про себя только и думала: „не дай мне Бог сразу попасть под чары Пастернака“. Пастернак обладал необыкновенным даром обольщать людей, всмотритесь в него – и готово: „Вы уже проглочены“». М. П. Богословская (жена С. П.Боброва).
--------------------------------
В ноябре 1933 года Осип Мандельштам написал небольшое стихотворение:

Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там помянут кремлёвского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто мяучит, кто плачет, кто хнычет,
Лишь один он бабачит и тычет.

Как подковы куёт за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.

Некоторые современники (из тех немногих, кому это стихотворение тогда стало известно) отзывались о нём пренебрежительно.
“Эренбург не признавал стихов о Сталине. Он называл их «стишками»... Илья Григорьевич справедливо считает их одноплановыми и лобовыми, случайными в творчестве О.М.” (Надежда Мандельштам. Воспоминания).
Ещё резче выразился Б.Л. Пастернак. Выслушав стихотворение из уст автора, он просто отказался обсуждать его достоинства и недостатки.
“Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег. Здесь Мандельштам прочёл ему про кремлёвского горца. Выслушав, Пастернак сказал: «То, что Вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, которого я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу Вас не читать их никому другому»” (Заметки о пересечении биографий Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака. Память. Исторический сборник. Париж, 1981. С. 316).
----------------------------
http://www.lechaim.ru/ARHIV/143/sarnov.htm
...одна подробность письма Бухарина к Сталину пробудила у диктатора новый интерес к делу Мандельштама и к его судьбе. Этой подробностью, обратившей на себя особое внимание Сталина, был постскриптум бухаринского письма. Точнее – упоминание в этом постскриптуме имени Пастернака.
Узнав, что «небожитель», как он однажды его назвал, «в полном умопомрачении от ареста Мандельштама», Сталин позвонил Пастернаку. Тот телефонный разговор теперь уже стал легендой. Не только в том смысле, что оброс множеством слухов, самых разнообразных пересказов, версий и интерпретаций, а в самом прямом, буквальном. Как всякая легенда, он стал источником не только мемуарных, исторических и квазиисторических, но и чисто художественных откликов и толкований.
Эти художественные интерпретации, быть может, тоже заслуживают внимательного и даже подробного разбора. Но для нашей темы важна прежде всего фактическая сторона дела. Тут тоже существует множество версий – разных пересказов этого знаменитого телефонного разговора. И хотя источником каждого такого пересказа был рассказ самого Пастернака, отличаются они друг от друга порой разительно...