Ребята с нашего двора 3

  Тёплая и глухая ночь августа или поздний вечер его. Речной песок серебрится в темноте. Он уже зябнет, покрывается пупырышками росы. А вот вода – как в бочке под застрехом у дома. Только иногда струи течений вдруг прохладно коснутся живота, станет щекотно, немного жутко и весело.
  А у нырялки, на стоячей глубинке, – оазис! Нас там – как кильки в рыбачьей сети:  чёрные воды кипят выцветшими за лето головами, смуглыми спинами, белыми попками (как же нам без американского поплавка, когда девчонки зырят на нас из-за какой-нибудь сараюшки…).
  – Эй, эй! А кто откроет глаза на глубинке у плотины!?
  – Сам ныряй, нашёл дураков…
  – Выколешь глаз о какую корягу. Ну, к чёрту!
  – Кто не сдрейфит?
  Находятся несколько смельчаков, которые отплывают к бывшей когда-то запруде. От высокой груды камней и деревянного лома, едва не торчащего из воды, река спадает в страшную, почти шестиметровую яму. В её едва различимую мутную зелень и склизь и днём-то страшно нырять, а тут – ночь!
  …Рука касается сопливых водорослей и дерева. Просовываешь пальцы под решето топляка и с диким ужасом не находишь под ним дна, опоры, а руку по локоть обдаёт тугим, мёртвым, застоявшимся холодом. Открываешь глаза и, мгновенно леденея, видишь только тьму, как будто тебя лишили зрения…
  – Уй, блин, мамочки… – плюёшься водой на поверхности и закашливаешься.
  И видишь над собой высокое звёздное небо начала августа.
  А главное – впереди. Мы все толпимся на мели у широкой, раскачивающейся над чернью реки доской.
  Кто выше прыгнет? У кого не согнутся колени? Кто чисто войдёт в воду? А уж изобразишь в прыжке какой кульбит – нет тебе равных!
  У меня не получается: ноги загибаются буквой «г», прыгаю по диагонали, плюхаюсь с брызгами… Жду, когда настанет очередь Славки Бойцова. Кротко принимаешь его первенство, без тени зависти. Любуешься.
  Все затихают.
  Славка выходит на самый кончик доски, приподнимается на цыпочках и медленно начинает раскачивать помост. Руки его с вытянутыми пальцами подняты вверх, за затылком. Ладони почти смыкаются энергичным треугольником, наконечником копья! Третья, четвертая, пятая волна доски…
  Славка с всхлипом лёгких резко устремляется вверх, ладно складывается и так же резко расправляет носочки ног, вытягивает в непогрешимую ниточку ладное тело, а острие рук дополняет совершенство его прыжка.
  – Блук! – как небольшой и изящный камешек, Славка входит в воду, кипящую звёздами…
  Мы не посрамлены, – мы очарованными зрителями провожаем взглядами его прыжок. После Славки смотреть кого бы то ни было – скучно. И мы начинаем вертушки. Нужно прыгнуть, свернуться ёжиком и вращаться, сколько сможешь.
  Тут всем раздолье, всем весело. Быстро, вереницей, друг за дружков мы бежим по доске и с визгом и криком «шаровыми молниями» крутимся в Вель.  Плывём, возвращаемся и снова бежим по упругой, влажной и тёплой доске; и белые-белые попки  взвиваются и взвиваются над черной рекой…