Я всё ещё ранний, ранний...

Я всё ещё ранний, ранний,
ещё я не плов бараний.
Я раненый, я гранёный,
я ранний и я пленённый.

Гляжу я с холстов абстрактных,
я – занавес одноактных,
вполне современных пьесок.
Я – луг у опушки леса.

Произрастаю цветами
и травами зеленею.
Стою сорняком местами,
местами маком краснею.

Я ранний, всё ещё ранний
и множу россыпи граней,
свет радугой преломляю,
росой рассветной сверкаю
и снегом мартовским таю.

Я инфантильный, нежный,
как в штиль океан безбрежный.
Я - мокрый песок отлива.
Я цаплей взмыл сиротливо.
Такому пропасть – не диво.

Однако не пропадаю.
Стихами я ночь латаю
и жизни моей отрезок
как окрик державный резок.

Я всё ещё не свободен
и только к тому пригоден,
чтоб сети рывком запутать
и тиной себя укутать.

Но эти странные мысли!
Но эти к жизни порывы!
В считалку играют смыслы
и дёргают как нарывы.

Ищу красоты в созвучьях.
Жара вот заела сучья.
Лето как пламя в печке,
а свету даёт как свечка.
В аду так грешников мучат.

Всех вспомнил любимцев музы –
полопались как арбузы,
и так же крыша съезжала
и так же рука дрожала.
Такие уж с музой узы.

Ах, яснится череп психов.
Ах, любит поэтов лихо.
Но я ещё ранний, ранний,
не поздний я и не зрелый.
Пусть лето жарой таранит.
Отчаянный я и смелый.

Никто не сдаётся даром.
А лето адское глухо.
А люди – искры пожара,
легче пепла и пуха.