Разговор с Александром

Во мне живёт постыдный страх,
что всё вокруг потерпит крах,
что все вокруг потерпят крах.
И лунный свет и солнца взмах
лишь знак брожения в умах.

Въезжает Александр Македонский
верхом в приотворённое оконце.
Я говорю тогда ему: - Привет.
Прости, курю, не зажигая свет.

Так интересней. Дым плывёт к луне
и формы обретает как во сне.
Ты понял ли тщету завоеваний? –
И он ответил: - Миражи сознаний

и поволока дерзких расстояний
меня свели с последнего ума.
Я испугался и у сна на грани
помчался на восток крушить дома.

Лунатик во главе гигантских армий,
летел я, раздвигая горизонт,
и милосердно ночь раскрыла зонт
над головой в двурогом шлеме кармы.

Но я не знал о карме ничего
и думал: сумасшествие случайно.
А толпы теней бреда моего
неслись за мной безмолвно и печально.

Не знал я, что в моей больной крови
сошлось умерших страшное наследство.
Я видел цель. Но цель всего лишь средство
кровь с паранойей истолочь в пыли.

Мой мозг гудел от голосов истлевших,
а сердце не могло уже вместить
всех, кто хотел грехи свои избыть
в моей душе, смертельно заболевшей.

Я продолжаю мчаться в пустоту,
я вижу огонёк чужого духа
и вновь лечу, как лист осенний, сухо,
как, воплотившись, Бог летит к кресту.

Узором инея в стекло врастаю
и жду, смотрю, от нетерпенья таю -
что дальше? Бесконечность кривизной
топорщится, сгибается, круглится.
Я – сон почти, который вечно снится.
Я – растопивший лёд пространства зной.