Обряд

                Я дерево. Когда меня срубят, разведите костёр    
                из моих ветвей.
                Мариам Петросян "Дом в котором"

Давно живу, но до сих пор не в силах
принять цветы и ленты на крестах,
игрушки на младенческих могилах
и траурные речи на устах.

Обряд, преумножающий печаль:
задушенные на подходе всхлипы,
тяжёлых слёз запёкшийся янтарь,
земля сырая на холодных плитах...

Кто возрешил, что праздник перехода
в какую-то иную ипостась
не отмечается костром и хороводом,
а зарываньем глубже тела в грязь?

Никто не рад за брата или друга,
шагнувшего в расщелину времён
на новую ступень этапа-круга:
всех угнетает бремя похорон.

Усталые, измученные лица
от непередаваемой тоски
ещё не скоро смогут веселиться
или считать ромашки лепестки.

Старуха-Смерть, в который раз, зевая
после успешно сделанной работы,
закурит и, колечки выпуская,
вздохнёт и бросит тихо: "Идиоты..."

Зачем-то наряжают, словно куклу,
пустую оболочку от души,
потом же с такой тяжестью и мукой
закапывают где-нибудь в глуши.

Воткнут на этом месте что-то в почву,
а то и водрузят там монумент -
угрюмый днём, зловещий ночью -
увешанный набором чёрных лент.

Я приземлюсь со Смертью на пригорке,
как будто мы всегда сидим с ней тут,
как персонажи старой поговорки:
"Когда-нибудь
                все
                всё
                поймут".