Даная

На золотой дождь, льющийся из окна, на живописном полотне художника Кривина, после обнаружения дождя и окна я еще мог без особого любования, но смотреть. Лежащая подле окна Даная никак не хотела ассоциироваться у меня с мифологическим сюжетом о громовержце Зевсе, плененным дивной красотой аргосской царевны Данаи, дочери царя Акрасия и его жены Эвридики. Изобретательность Зевса,  возжелавшего любовной близости с Данаей и проявленная им в нисхождении в виде золотого дождя была понятна, по той причине, что Даная находилась в темнице, заточенная туда ее отцом подальше от мужских глаз. Акрасию было предсказано, что он погибнет от руки своего внука и, дабы не искушать судьбу, царь аргосский и упрятал свою дочь в темницу. Все это, не всплыло  в моей памяти по одной лишь причине, Даная была не то что красива, а наоборот несколько уродлива. Как воспитанный человек я старался не задерживать свой взгляд на физических недостатках, - разглаживал лицо, не давая тому  выразить гримасу сострадания, боли и страха. Не думаю, что на такую Данаю проливался золотым дождем Зевс. Боги ведь всегда выше нас, простых смертных, и если на меня не производит впечатление Даная, то на Богов тем более не должна была производить, как смел я предполагать и думать. Может быть я желал увидеть больше эротизма, может быть, - кто меня знает. Но не признаешься в этом никому, тем более в залах выставочных или музейных. Тут надо думать так, включая критика и художника одновременно:
-А что хотел сказать нам автор этой картины этим экспрессивным мазком,
этой грубой лепкой форм, изломами линий, кричащими красками, этой попыткой изобразить, - прекрасной попыткой не совсем прекрасного лица. Видимо, желание Данаи отдаться в порыве чувств прекрасному Зевсу было столь велико, что левая нога, оторвавшись от тела, первой ощутила прикосновение  золотого дождя, символизируя этим, по мнению автора женскую готовность и податливость в любовном чувстве. Когда речь идет о большой любви, можно сказать без натяжки, Божественной любви , не может быть и речи ни о какой анатомии. Страсти всегда затмевают разум.
  Нам , современникам художника Кривина, трудно понять, как  до этого не доходили художники прошлого, старые мастера и писали восхитительной красоты земных женщин и Богинь. Не было в их жизни той страсти и экспрессии, которая есть в нас, в наше роботизированное время. Рафаэли нам не нужны. Мы давно идем по другому пути. Может он в никуда. но это наш, выверенный и выстраданный путь и мы будем строго следовать ему,  подальше от серьезный знаний, мирового опыта в различных областях жизни. Только вот Данаю мне почему- то жалко, может быть не стоило затмевать этим полотном живописные гении Тинторетто, Тициана, Рембрандта и Веронезе. Очень я привык к их красоте, может и не я один. Так хочется в это верить, что красота спасет мир, ведь не красота  его только уродует.