Монашка Розали

Монашка Розали не спит, а плачет. Ведь снова приходил распутный демон, когтями рвал барбетт ее и платье, козлиной бородой касался тела. Он насмехался над крестом/молитвой, он пил бенедиктин и ел облатки. Не исчезал, святой водой облитый. Он предлагал запретный плод и ласки.
Что было делать юному созданью?
По сто свечей на простынях горели – он приходил к ней снова на свиданье, но только не козлом теперь – оленем. Он был собакой, и быком, и змеем, и аистом он прилетал однажды…
И Розали рыдает на постели, а утром никому опять не скажет, как предавалась с демоном пороку, как, ненавидя, кулаками била.
Он был ее злосчастным черным роком.
Она… она была его любимой.
Цвели вокруг гардении/пионы, плющом увита на окне решетка. Никто не слышит среди ночи стонов, а ветер глушит сатанинский шепот. На платье Розали – сплошные дыры, такие же отметины на сердце. Ей больно, страшно, а еще ей стыдно.
Но что же делать и куда же деться?
«Грешна, творит немало безобразий», – напишут в протоколе инквизиций. Потом сожгут.
Чтобы избегнуть казни, монашка Роззи станет демоницей.