Баратынский в Неаполе

Спокойно, сквозь дрёму, Везувий дышал,
на солнце надменно сверкая.
К вершине паломники шли, не спеша.
В долину обратно стекая.
Один оступился, – как будто присел –
и рухнул ничком на дорогу.
В лукавой ухмылке ощерился зев –
Салют Златокудрому богу!
Отверзлись обманного рая врата.
Во славу пустому кумиру
последний язычник вознёс на алтарь
свою раскалённую лиру.
Окончен варяжского гостя парад.
Эринии приняли жертву.
Едва шевельнулась в разломах кора.
И снова зачехлено жерло.

22.01.2017
PS:
Везувий зев открыл – дым хлынул клубом – пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется – с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождём, под воспаленным прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон.
(А.Пушкин)

А это – из двух последних стихов Е.А.…

А я, я, с памятью живых твоих речей –
Увидел роскоши Италии твоей:
Во славе солнечной Неаполь твой нагорной,
В парах пурпуровых, и в зелени узорной,
Неувядаемый; амфитеатр дворцов
Над яркой пеленой лазоревых валов;
И Цицеронов дом, и злачную пещеру,
Священную поднесь Камены суеверу,
Где спит великий прах властителя стихов,
Того, кто в сей земле волканов и цветов,
И ужасов, и нег взлелеял Эпопею,
Где в мраке Тенара открыл он путь Энею,
Явил его очам чудесный сад утех,
Обитель сладкую теней блаженных тех,
Что, крепки в опытах земного треволненья,
Сподобились вкусить эфирных струй забвенья.

Неаполь! До него среди садов твоих
Сердца мятежные отыскивали их.
Сквозь занавес веков еще здесь помнят виллы,
Приюты отдыхов и Мария и Силлы;
И кто, бесчувственный среди твоих красот,
Не жаждал в их раю обресть навес иль грот,
Где б скрылся, не на час, как эти полубоги,
Здесь Лету пившие, чтоб крепнуть для тревоги,
Но чтоб незримо слить в безмыслии златом
Сон неги сладостной с последним, вечным сном.

И в сей Италии, где всё – каскады, розы,
Мелезы, тополи и даже эти лозы,
Чей безыменный лист так преданно обник
Давно из божества разжалованный лик,
Потом с чела его повиснул полусонно, –
Всё беззаботному блаженству благосклонно,
Ужиться ты не мог! и, помня сладкий юг,
Дух предал строгому дыханью наших вьюг,
Не сетуя о том, что за пределы мира
Он улететь бы мог на крылиях зефира!
(Е.Баратынский,  Дядьке-итальянцу)

С детства влекла меня сердца тревога
В область свободную влажного бога;
Жадными длани я к ней простирал.
Тёмную страсть мою днесь награждая,
Кротко щадит меня немочь морская,
Пеною здравия брызжет мне вал!

Нужды нет, близко ль, далеко ль до брега!
В сердце к нему приготовлена нега.
Вижу Фетиду; мне жребий благой
Емлет она из лазоревой урны:
Завтра увижу я башни Ливурны,
Завтра увижу Элизий земной!
(Е.Баратынский, Пироскаф, 1844)

ПИРОСКАФ (Pyroscaphe, от греч. pyr – огонь и skaphos – судно) – Одно из первых в мире судов с паровой машиной. Построен в 1783 г. во Франции К. Ж. Даббаном. Одноцилиндровая паровая машина судна вращала 2 бортовых гребных колеса.

Пророческое, однако (в канун своей кончины)…

PS к PS
Фон (почти Шутка!):

После подвига экипажа крейсера «Варяг» австрийский писатель и поэт Рудольф Грейнц написал стихотворение «Der «Warjag»», посвящённое этому событию. Оно было опубликовано в десятом номере немецкого журнала «Югенд». В апреле 1904 года Н.К.Мельников и Е.М.Студенская опубликовали переводы этого стихотворения, причём у каждого из них был свой вариант. Перевод Е. Студенской русским обществом был признан более удачным. И вскоре музыкант 12-го гренадерского Астраханского полка А.С.Турищев, принимавший участие в торжественной встрече героев «Варяга» и «Корейца», положил эти стихи на музыку. Впервые песня была исполнена на торжественном приёме, устроенном императором Николаем II в честь офицеров и матросов «Варяга» и «Корейца».
Известный в настоящее время мотив – смешанного происхождения; наиболее распространенная версия, что он является результатом взаимодействия, по крайней мере, четырех мелодий: А.Б.Виленского (его мелодекламация опубликована в марте 1904), И.Н.Яковлева, И.М.Корносевича и А. С. Турищева.