Картинные этюды

Введение.

Мысли разрываются на части,
пропадая в пространственном кретинизме,
пока не поймут, что нет власти
ни в радости, ни в пессимизме.
День есть отражение ночи,
как голос зеркальность тиши.
С годами жизнь все короче -
ложись спать и свет приглуши.
Бессмысленность есть безысходность,
конец лишь начало пути,
демократия, коллектив и народность -
сплошная толпа во плоти.
Целеустремлённость есть повод,
средство пытаться идти
пока ты более-менее молод.
Иди, улыбайся, шути!

Картина 1. Квартира.

Я родился и вырос на территории прямоугольной плоскости,
ограниченной многоэтажными стенами,
деревянными окнами, в некой, необъяснимой неброскости,
в совокупности с неизлечимыми аллергенами.
Смятая кровать, слитая с полом, пропадает в бессоннице
от того, что на потолке играют светом автомобильные фары,
а, может быть, от мелодии расстроенной гитары,
доносящейся из форточки старой оконницы.

Стол и ковёр окружают размытую действительность
под покровом ночи, задыхаясь в пыли,
прежде чем им уйти в продолжительность
дня. Направляясь все ближе к двери, на обоях плывут корабли,
чтоб раствориться во власти вакуумного коридора
и с покорностью ждать суда приговора,
оправдания или позора,
объединения или раздора.

Наличие кагора придаёт некую изысканность граненому стакану,
когда сидишь на кухне, отдавая взгляд телеэкрану,
понимая, что иногда лучше выйти из комнаты в мирскую суету,
чтоб вдохнуть городскую, осеннюю листву.

Картина 2. Двор.

Двор сопряжен с подъездом: тротуаром,
детской площадкой и фонарным столбом,
человеком, что на лавке сидит с перегаром,
и электронным, дверным замком.
 
Машин во дворе больше нету,
их подменил собой снежный занос.
Кто-то в урне поджег стенгазету
под названием «Народный опрос».
 
Двор парализован снегами -
невеста все ждет жениха.
Лишь курят спокойно часами
сотрудники МПЖХ.

Картина 3. Город. Утро.

1.
Город просыпается между 6 и 7 утра -
это можно понять по сигналам машин
и следам пешеходов. Свет фонаря
освещает худые веточки спящих рябин,

2.
что убаюкиваются от будничного ветра.
Люди впопыхах кидают завтрак в желудок,
понимая, что разделяет их от маршруток
в совокупности полкилометра.

3.
На остановках броуновское движение,
что есть нормально для этого времени суток,
также как и непристойное поведение
с работы возвращавшихся проституток.

4.
В это время встаёт рассвет на облачное небо -
его увидеть можно из маршрутного окна,
когда стоишь в проходе столь нелепо
и понимаешь, что за нравы, времена.


Картина 4. Администрация.

Ратуша, состоявшая из 12 этажей,
разместилась вокруг площадей
темных и серых. Только мрачней
герб и флаг, что на здании без огней,
смотрящем на проспект имени вождя.
На подоконнике конденсат от дождя
впитался в документы. Не мой кабинет
погряз в бумагах и в дыму чужих сигарет.

Картина 5. Суд.

Холодные желтые стены
закрытого зала суда,
дубовая мебель, антенны,
приговор на столе в пол-листа,
микрофоны забитые пылью,
клетка, кандалы и скамья,
воздух пропитанный гнилью,
кресло с гербом и судья.
Только ждут в коридоре
зареванные мать и жена,
услышав в простом разговоре
слово на вроде "тюрьма".

Картина 6. Поезд. Заключение.

Дорога имеет признак линейности
от одной точки А до другой точки Б,
все прозрачно, без всякой келейности,
когда мчишься в поезде одиноко в купе,
пытаясь найти некий смысл в исходах,
наивно считать, что он в принципе есть,
когда зарождение ищешь в восходах -
в закатах найдешь безысходную месть.

Мысли без гравитации как бы в пустотах,
тем самым беднеет смысл в словах,
диалоги ведут на различных частотах,
будто живут в параллельных мирах.
На столе перед сном стоит кружка кефира,
в колонках играет этюд Рубинштейн,
успех не измерить без транспортира,
как жизнь не понять коль не выпить портвейн.