Ч

ЧАСТЬ 2.                Особняк старинный,
                Сфинксы и химеры,
                Ржавчиной изъеденный
                Знак фамильный сер.
                Нынче не помещик здесь –
                Школа, пионеры,
                И у главной арки –
                Тоже пионер.

                Рассыпает солнце
                Брызги в коридорах.
                Россыпи на блузках
                И в глазах девчат.
                Я сегодня знаю:
                Очень, очень скоро
                Из-под той вон пальмы
                Звонко прокричат:

 -  Карой! Ева Карой из девятой группы, тебе письмо! Из Советского Союза!

                Обернётся Ева,
                Побелеет Ева,
                В крайнем удивленьи
                Приоткроет рот
                И письмо тревожно,
                И письмо несмело
                Из руки мальчишки
                Бойкого возьмёт.

 «Незнакомая девочка Ева!
Пишет тебе сын того русского солдата, который когда-то спас тебя.
Ты, конечно, не знаешь, что, когда тебя спасали, одиннадцать наших бойцов погибли на подступах к твоему дому…»

                Голубыми пятнами
                Буквы расплывутся,
                И обрывком памяти
                Выплывет война…
                Начиналось утро,
                Голубело утро.
                И в квартире немцы.
                И она одна.

                Под кровать забилась,
                Чтоб стрельбы не слышать,
                Но её оттуда
                Выбили пинком,
                Больно приподняли
                Из окна под крышу –
                И с дороги больше
                Не палили в дом.

«… Я не знаю кто ты. Но когда смотрю на твоё фото, мне так хочется увидеть тебя, просто так, из любопытства, какая ты стала. А может, тебя убило тем взрывом, которым ранило моего отца?..»

ЧАСТЬ 3.
 «Дорогой друг Алексей!
Я помню те события, о которых ты пишешь. Помню высокого русского солдата. Кажется, его звали Яношем. Он дал мне хлеба. Он был такой добрый. Потом уколол меня щетиной. Потом взрыв. И я больше никогда его не видела. Но ты пишешь, что он живой, что он – твой отец. Ты пишешь, когда меня выручали, погибло много русских бойцов. Я не знала этого. Прости меня…
   Я учусь три года по-русски. Буду хорошо изучать твой язык. Мне нужна для этого твоя помощь. Хотела бы написать по-венгерски, но ты не знаешь моего языка.
                Ты слышал Листа когда-нибудь,
                Его рапсодий душевную глубь?
                Ты видел Тису, её берега,
                Где горы нависли в синих снегах,
                Где с гор на пушту цветы бегут,
                Где парни пляшут в шум ном кругу,
                Где гостю доброму каждый рад,
                Где солнце в избах, в садах – виноград,
                Где любят, сеют и варят сталь,
                Где всё свободно: и ширь и даль,
                Где красным маком цветёт наш край?
                Я встречу тебя, приезжай.
                Приезжай!

ЧАСТЬ 4.
 «…Ева, я учусь в педагогическом училище. Буду учить ребятишек. Недавно мы проходили практику. Я попал в сельскую школу. К первоклашкам. Это удивительный народец. Ты б только видела, какие они старательные, какие выдумщики! А как чётко ходят на физкультуре под гармошку!..
   Отец работает комбайнёром. Недавно ему давали путёвку на выставку достижений народного хозяйства. Но он не поехал. До Москвы очень далеко, и ему трудно на костылях…
   Ева, мой друг Николай Береговой тоже хочет переписываться с девушкой. Посылаю тебе томик стихов Есенина.
   До встречи! Крепко жму руку!
   Алексей».

ЧАСТЬ  5.
 «…Алёша (разреши называть тебя так), я немного играю на рояле. Сочиняю музыку. Если ты пишешь стихи, присылай мне слова – попробую написать песню…»

ЧАСТЬ  6.                Солнце до малиновой зари
                Сумерками синими проглочено.
                Звёзды – золотые фонари,
                Небо – фонарями позолочено.

                Ветер рвёт тетрадные листы
                И тревожит песнею весеннею.
                Помнишь, Ева, как просила ты
                Написать тебе стихотворение?

                Я в слова всего себя вложу,
                Подружусь с Пегасом, с доброй Музою
                И тогда такое напишу…
                Только ты ответь на это музыкой…


                ПЕСНЯ  О  СБЛИЖАЮЩИХСЯ  МЕРИДИАНАХ   

                Ветер волны Амура качал,
                Месяц выплыл серебряным диском.
                Я тебя никогда не встречал,
                Познакомился по переписке.

                Между нами с тобой пол-Земли
                И снега, и дожди, и туманы.
                И горят маяками вдали
                Наши разные меридианы.

                Я для встреч и гвоздики нарву,
                Пусть мы скоро не встретимся, всё же,
                В Будапешт или, может, в Москву
                Мы приедем на съезд молодёжи.

                Будем песни о радости петь,
                Про дожди пропоём и туманы.
                И придут к нам народы смотреть,
                Как сближаются меридианы.

ЧАСТЬ  7.
- Слушаю вас, уважаемая.
- Я написала песню.
- Это интересно. Давайте её сюда. Так… так… неплохо… Неплохо! Проиграйте, пожалуйста.
               
                Я для встречи гвоздики нарву,
                Пусть мы скоро не встретимся, всё же…

- Достаточно. Печатать! Простите, кто автор?
- Музыку писала я, а слова – один русский парень. Алексей Ломов.
- Русский? Вы сказали «русский»?
- Почему вы так удивились?
- Вы переписываетесь?
- Не только мы. Переписывается много наших друзей, которым мы дали адреса.
- Вот оно что… Понимаете, девушка…как вас?
- Ева Карой.
- Понимаете, Ева… как вам сказать… в общем, в тексте сеть кое-что лишнее.
Следовало бы убрать всё о сближении меридианов – зачем в песне политика? – и оставить одни тёплые чувства.
- Но ведь без этого не будет песни!
- Зато будет музыка. Я не понимаю, зачем вам, коренной мадьярке,  связываться с неизвестными русскими. Подумайте, девочка, с русскими нам далеко не по пути…


ЧАСТЬ  8.                В Буде вечер. В Буде море света.
                Буда переполнена гвоздикой.
                В общежитьи университета
                Двое над одной склонились книгой.

                Пахнут свежей краскою страницы,
                Веет с них прохладою весенней.
                С каждой строчки, мятной и росистой,
                Сходит, как живой, Сергей Есенин.

                Под рукой словарь (нельзя иначе),
                Но и в нём девчата не нашли,
                Как скатиться в снег глаза собачьи
                Золотыми звёздами могли.

                Пусть читать Есенина не просто,
                Он о самом главном говорит.
                В трудных, нерешаемых вопросах
                Он для всех понятен и открыт.

                На глазах блестят у Евы слёзы,
                Тёплые стекают по щекам,
                По душевным радужным стихам,
                Превращаясь в будничную прозу.

- Не пишет Алёша, уже месяц ничего нет. Лейла, а может, у него есть девушка?
- Ну, что ты, Ева! Ведь мы просто переписываемся, чтобы больше узнать, как живут они, русские парни и девчата.
- «Просто переписываемся». Ты так спокойно говоришь об этом… И я когда-то думала, что «просто». А всё не так. Не так, Лейла!
- Ева, подружка, неужели ты…
- Замолчи, Лейла! Со мной творится что-то непонятное.
- Ева, разве можно по фото?..
- Наверное, можно.
- Даже  ни разу не увидев его, какой он есть?
- Я вижу его по письмам. Я чувствую его, понимаешь! Чувствую.
- Но письма могут и врать.
- Замолчи.
- Ева, ну, а он-то как? Как он к тебе?
- Алексей тоже хочет встретиться. Он написал письмо Молотову, своему министру иностранных дел, с просьбой разрешить нам встретиться.
- А министр?
- Чтобы доказать, что эта встреча нам нужна, Алексей отправил ему несколько моих писем и наши фото, написал ему о своём отце, о том, как он спасал меня. Он открыл ему душу, понимаешь…
- А что министр?
- Министр… Алексей не пишет об этом. Может, нельзя. А может, такой  ответ, что стыдно писать о нём. К тому же все письма проверяются.
- Значит, он тоже не сидит сложа руки. Были б такие путёвки, чтоб можно купить и поехать к ним! Или, наоборот, ему – к нам!.
- Если были б… но их нет.