Маэку для мамы

Ещё 27 февраля 1931 года Андрей Белый рассуждал о таночной расстановке своего пятистрочия, которое, он, увязывая с японским стихотворением танка, даже изящно зарифмовал:


Над травой мотылёк —
Самолётный цветок...
Так и я: в ветер-смерть —

Над собой, стебельком,
Пролечу мотыльком


Нижняя фраза этого стилизованного под японский жанр стихотворения танка (завершающее двустрочие) как раз и есть маэку, то есть, тема.
Такие маэку (семь и семь слогов у подражающих авторов и любителей в Европе и Америке) являются интегральной частью рэнку (жанр «нанизанных строф»), обеспечивая стяжки между крупными бусинами (в идеале, пять-семь-пять слогов), то есть между классическими хокку или сэнрю, предлагаемыми участниками игры. В идеале, все бусинки должны быть связующими звеньями и —одновременно — обладать самодостаточностью.
Но и сами маэку, мнится, могут быть как бы самостоятельными заготовками для рэнку и даже образовывать секвенцию как эта московская попытка:

Москве восемьсот пятьдесят;
Мать вместе со мною выходит...

Да, омосковилась мамчик,
так равнодушна к Арцизу

Внимания ноль и к Пустошке,
ассимиляция мамы

Погнал мать родную на гору —
увидеть углы Ерсалима

Вдруг оживилась мамульча,
вспомнила Старую Руссу

Спрашивает у папулёшки,
не виден ли шлюмпер-то сзади

Раньше мама могла изогнуться —
стрелки спрямить на капроне

Мамука: «До одурения
книжки читала тебе... Ты не ел.»

Мамина манная каша —
в ней пять изюминок только

Мамулечка резко решает:
«Сказала тебе — от и до!»

Мамургин изрёк мне в ответ:
«Ты сам такой жадный и жуткий!»

Мамин обедик: «Ешь с хлебом!
Как тебе дам! Перекулишься!»

Маман возмущается утром:
«Что я должна? Марципаны?»

Мать на меня рассердилась:
«Всё! Беру прут! Ты получишь!»

Мамо приснилась в Сибири —
в папином кителе... Без головы...

Мам! Мать подтверждает:
«Была я набитая дура.»

Мамч сядет в кресло и скажет:
«А я ведь любила тебя.»

Аппарат телефонный у мамы —
кнопки «4», «6», «7» полустёрты

«Мамульчик, алё!» Глухо...
«Я умираю, сынок...»

Петь перестала мамаша;
Теперь она только внимает

Мать вдруг о детях нечутких:
«За что так? За что же? За что?»

Мамулька бурчит: «Да пошёл ты!»,
в путь провожая меня

«А на работе меня так уважали!
Я инженерила...»           Мама!..

Не хохлись, мамуша, не хохлись!
Горбатилась... Сгорбилась... Горбик...

Сетует старая: «Ох, мои дети...
Могилу заставят копать...»

Мамочки мама, мать мужа
и мама — все в братской могиле

Дед спрятан... Папа... Бабульки...
Подзахоронена тётя

Ма улыбалась коану:
«Нас не было, нет и не будет»