Мелочи жизни

Что-то к ночи нервы расшалились вусмерть.
Тут еще работа – где она взялась.
Шёл себе спокойно, ни кого не трогал.
Где эта «людовище» в доску нажралась?

Голова разбитая, ноги под автобусом.
Туша неподъемная, лыка не плетёт.
Курточка измазана, шапка на обочине.
Мало кто из жалости к «телу» подойдёт.

На ноги поставили, да всё это попусту.
Люди, ну, в милицию, что ли, кто звони!
Люди «на морозе» все, люди то брезгливые.
Не марают рученьки белые они.

Что же, мы болезного уложили на спину.
Тоже по делам своим, как-никак, спешим.
И автобус тронулся. И забыть бы наскоро.
Мало ли – неймётся всё нежитям бухим.

Что за вечер выдался, ни кого не трогал ведь.
Еду я в автобусе, сзади - молодежь.
Вот не обращать бы мне, как и всем, внимания
На дурную, с матами, глупую галдёжь.

А малыш старается, хочет, видно, взрослым быть.
Дядек не стесняется, чьих – то матерей.
Я - то себя сдерживал – не моё же дело ведь.
Мне на работёнку бы ехать поскорей.

Кто ж тебя воспитывал, зелень ты безмозглая?
Я ему: «потише там, придержи язык».
Всколыхнулось «общество», всяк себе примерялся.
«Что Вы его трогаете?» - мне сказал старик.

«Разве Вы не слышите» - спрашиваю я его, -
«Как он маты смело гнёт? Недалёк сидит.
Да, Вы первым бы должны зделать замечание».
«Да, я не заметил вот» - он мне говорит.

А малец расхрабрился – «рот мне не закроете!».
«Ты» - ему я,- «ведь не прав, просто на все сто».
Тут уж тётушка-соседка – верно, мол, глаголите,
Да, уж, разве молодежь воспитает кто?

Тут уж вот и старичёк – верно мол, всё правильно,
Не стыдятся ни кого – ни детей, ни дам.
Я мальцу: «да, ты пойми, это честь не делает.
Кажется, что это круто только дуракам».

Ну, казалось, вот и всё. И почти приехали.
А нервишки то шалят, как на взводе весь.
Много ль толку в этой басне? На работу топаю…
Настроенье – ни работать, ни дышать, ни есть.

Там, в автобусе, мы время вспомнили советское.
Общий уровень культуры был куда сильней.
А теперь – одни под пули за житьё жидовское,
А другие самолично рядятся в свиней.


Харьков. Слобожанщина. Лето 7525.