Johnny Silentgrip

Джонни стал строг, небрит, молчалив и брутален,
С запахом металла и дерева на руках,
Задумчив и эмоционально притален,
Всем видом своим говоря, мол жизнь - не в словах,
Не в этих, я тебя - ты меня, прочих Мур-Мур,
И всяческого там, под Луной и на сене.
Это для инфантилов и романтичных дур,
Нежнющщих, с тонкой голубой височной веной,
Закусывающих губу, что вся жизнь - в трубу,
Художественных, ранимых-куда-деваться.
Настолько город такими замшел, что в борьбу/
Пропаганду/прополку, - нет толку даже соваться.

Не то чтобы он презирал, отрицал, топил
В себе, себя к подобным не относил - он был,
Был в первых рядах, намешивал яркий акрил
Всей ватаги чувств, что генерил.
Пока не взвыл,
Так расклеймился, что некуда ставить пробу,
Что ни встреча - лотерея, ну а ночь - джекпот.
Только с чёрного - души несут в мешках, в робах
С улыбкой - ты отработан:
очередь дойдёт.

Но так и не дошла:
Она смотрела сквозь него,
Она, фиалка после шторма, комета днём,
Как Арундати в льняном переплёте, всего...
Да, всего не передашь.
Она бурлила в нём,
Рвала турбиной, била семью нулями ватт -
Взглядом скользнув , откликалась холодным огнём -
Будто тальк на истёртую кожу - очаг снят,
Рубеж взят, а Джонни - будто сам из себя - изъят,
И вся жизнь - чертой. От и до. Если вернее - с ней,
Джонни парил, становился ростом выше дат,
Чисел, условностей и норм. Будто видел острей,
Да только куда не посмотрит - её искал,
В каждом шлейфе, сквере, взгляде, в каждой улыбке,
День за днём. Фарватер мелел, стучал коленвал,
Пробита дамба - сочит: искусная пытка
Хронически ждать тех, кто хронически ждёт нас.
Джонни старался успевать жить, не тратить дней.
Под ногами бежал тротуар - каменный наст.
Мысли съели энное количество ночей -
Джонни шёл вперёд, взглядом опираясь в асфальт,
Его чувство свободы стало гулким - "ничей",
Ёмким как эхо и крепким как чёрный базальт,
А вместо мечтательных смальт - шпаклёвка да шпон.
Однажды, внушив себе, что образ смог забыть,
Он встретил её. Мимолетно. Навек. И он,
Не верящий в чудо - не разучился любить,
Хоть и по-своему, как умел - угловато,
Но с форой всем рассказам про верность журавлей,
Ведь у людей, случаются лауреаты
Нечаянного лета, допустим, в феврале.

Джонни, по-волчьи, тыкался ей носом в плечо -
Весь его дух растворялся в ней, не иначе.
И становилось так веско и так горячо,
Что кровь густела.
Мир
Вновь
Становился
Значим.