По дорогам Алзамая...

Стара, как мир, иду по Алзамаю,
И всех, кто раньше этими дорогами ходил,
Как близких вспоминаю...

Вот тут обычно баба Люба мне встречалась:
"Привет, Петровна! Ты куда помчалась?"-
Ульянова до пенсии была техничкой в школе,
Ей выпала тяжёлая судьба, лихая доля:
За свой язык в тюрьме несправедливо отбывала срок.
Осталась без семьи. Но так и не учла урок.
Её жалели, но считали, что у Любы что-то с головой.
Кому он нужен, правдоруб такой?

Зато, как только в Алзамае кто-нибудь помрёт-
Так баба Люба мыть покойника идёт.
Родные мыть усопших в суевериях боялись,
И потому-то к Любе-Дурочке все обращались.
Все дни и даты похорон она отлично знала,
И каждый день отшедших добрым словом поминала.

Но тут пожар, сгорело всё до тла,
И говорили, дом она со злости подожгла.
Недолго в хосписе унылом пожила,
И от тоски тихонько умерла...
Ходячие жильцы её помыли,
И под крестом без имени у края кладбища зарыли...

А тут, по Парковой, жил Николай Викторович Мишин.
В поход на тракторе возил он ребятишек.
Начальник ТОРГа в транспорте откажет,
А Николай нам, огорчённым, скажет:
"Идите, ждите у Заправки за мостом,
Я сделаю дела, и догоню потом!"
И точно, мчится, грузит рюкзаки ребят,
А те от радости такой "Ура!" кричат!
А вечером с женой и маленьким сыночком приезжал,
Походников едой домашней угощал...
Иду, а он у дома своего как будто бы живой!
Приветливый, весёлый, молодой!

А тут и Валентина Игнатьевна встречает,
Она утрами ставни дома открывает.
Работала у нас, пол в школе мыла,
Детишек наставляла, защищала и любила,
Приезжих на квартиру принимала,
Из школы воду вёдрышком домой таскала
(На Комсомольской вал колодца был тяжёлым,
Набрать водички легче было в школе).
Была она приветливая,ласковая, сердобольная,
Не жалуясь, жила, и всем была довольная!

Всегда в передничке, в платочке, в длинной юбке, в душегрейке.
У дома почему-то не было скамейки,
Вот и стояла одиноко, опираясь на заборчик палисада,
Знакомых повидать была безмерно рада.
Потом до Школьного дойти ей не хватало силы,
Исчезла тихо, тихо, и о ней забыли...

Когда я по Советской улице шагаю,
То Шкатову Светлану вспоминаю...
Житейской мудростью она со мной делилась.
У Александровны я многому училась.
Она жалела брошенных детей,
И вразумляла пьющих матерей,
Быстрее всех отчёт за четверть завучу сдавала,
Конспекты на каникулах писала,
Любила быстро, чётко, точно сделать все дела,
Не зря ведь математиком была!

А сколько перестроек дома затевала,
Все ноу-хау у себя внедряла!
Добротный дом с водой, канализацией и душем
Теперь трудяге нашей стал не нужен...
И школа без неё живёт, как и жила,
Забыли дети, что она б ы л а...

А вечером бреду домой, хромая,
Там мама с папой меня поджидают.
"Пришла! Ну Слава Богу! Кушай суп горячий!
А дети без тебя уж чуть не плачут!"
Сажусь за стол, а мама подливает,
И хлебушек ломтями нарезает.
А папа меня строго вразумляет:
"Ну кто так на работе пропадает?"
Теперь лежат на  горке рядом,
Вдвоём, за синей скромненькой оградой...

И мне недолго по Земле ходить.
Как я могла бездарно жизнь свою прожить?
На что теряла время и чего искала?
Житейское меня всё время отвлекало,
Работа оглянуться не давала.
Я назначенья своего не поняла.
Зачем Тебе, Господь, нужна была?

Сосна вечнозелёная, как кедр и ёлка,
Невидимо для нас слетают старые иголки,
А новые незримо отрастают,
И потому деревья хвойные не увядают.

Мы так похожи на иголки, так же тихо опадаем,
Свой мир, свой дом и семью покидаем,
А жизнь идёт, и как сосна, всё время зеленеет,
Хвоя у корня медленно истлеет,
Отдаст энергию  росточку молодому,
Не может жизнь продлиться по - другому...

И кто-то каждый день на Небо улетает,
И тленным телом чью-то жизнь питает.
Живым не до того, они, как могут, выживают,
Растут, работают, кому-то помогают,
И незаметно для других
Куда-то исчезают.

...Стара, как мир, едва бреду по Алзамаю,
И всех, кто раньше этими дорогами ходил,
Как близких вспоминаю...

2015 год.