Волшебный Гребень

А.

...Но народы кричат,
и никто не поможет им в этом...

Волшебный Гребень
(сказка)

1.
Было это в одной хорошей империи, где теперь великий император, который как тот диск-жокей без эфира, а тогда правил ею Государственный Прах.
Жили там и были – два друга. Одного звали Иван, а другого – сторож Сергеев. Иван тоже сторож был, собственно говоря, но только другой. Был он сторожа Сергеева сменщиком.
И вот как-то проснулся Иван ни свет, ни заря и не торопясь поспешил на работу. Ему-то надо было к девяти, но ему как-то было всё равно, успеет он или нет. Шёл он, шёл через осенний парк по озябшим листьям, и вот пришёл.
Сторожка стояла между двух рек, там было всегда темно. И там жил Наблюдатель. Он за всем наблюдал. Хотя и спал круглосуточно, то есть, ближе к утру он, конечно же, просыпался, но только для того, чтобы снова отправиться спать. А сторожа – Иван и Сергеев – охраняли его покой.
Поздоровавшись с четверыми, которые, как обычно, смотрели на пламя, и удивившись удивительно ветреной погоде, которая стояла на дворе, несмотря на полное отсутствие ветра, Иван скрипнул дверью сторожки и шагнул внутрь.
Сквозь густой и сладкий папиросный дым привычно тускло светила зелёная лампа. За грязным столом рядом с правилами лежал сторож Сергеев. Точнее, он даже лежал под столом, а на столе лежали несколько пустых бутылок из-под вина и портвейна, а также стоял пустой стакан. Видно было, что перед приходом Ивана сторожа Сергеева успели посетить друзья.
Иван, стараясь не разбудить сторожа Сергеева, молча сел на расшатанный  стул у двери и стал глядеть перед собой. Так прошёл час.
Из-под стола донеслось мычание, постепенно перешедшее в какие-то свирепые возгласы. Иван смог разобрать только два более-менее определённых слова, которые означали, впрочем, неизвестно что. Ну, сами посудите, что могут значить «Арокс» и «Штёр»? Лёжа на полу, сторож Сергеев замахал руками, и вдруг одним махом сел и открыл глаза.
– Дык? – спросил у сторожа Сергеева Иван.
– Ёлы-палы... – пробормотал сторож Сергеев, еле-еле поднимаясь с пола. Было видно, что он был весь синий с похмелья.
– Мне бы пива, холодного... – мрачно сказал сторож Сергеев. – Оно бы меня спасло, может быть, да только не дойти мне до него...
– Что ж так? – усмехнулся Иван.
– Нет, Иван, я серьёзно. Видишь ли... – сторож Сергеев отряхнул пыль с рабочего костюма. – Но только особенно не распространяйся об этом. Понимаешь, сон мне приснился.
– Сон? Расскажи!
– Вот представь себе. Снится мне, значит. Вот представь себе. Короче, красивые такие холмы, тишина такая, я один иду куда-то через поле по тропе, а над полем – звезда! И вот я по ней понимаю, что она вот как-то вот просто так вот взошла, никто её не звал, звёздочку эту, никому это не нужно, а она знай себе стоит... Так это что, тут дальше слушай, что было. Только я это подумал, бац, гляжу – НЕБО РАСКРЫЛОСЬ!
– Небо?
– Да вот оно прямо так раскрылось, и, гляжу – всё ближе, и ближе... глазам больно... – сторож Сергеев закашлялся. – А в небе вот будто бы стоит, знаешь кто?
– Кто?
– ОН! А рядом с ним... – сторож Сергеев замахал руками. Было ясно, как он взволнован.
– Ну, кто там стоял? – Ивану и впрямь было интересно. Раньше сторож Сергеев ему своих снов не рассказывал, в отличие от одного знакомого молодого дворника, которому снилась преимущественно всякая эротика почему-то с техническим оттенком.
Одними побелевшими губами сторож Сергеев прошептал:
– Электрический ПЁС!!!
Наступила пауза.
Тишину нарушил внезапный стук в окно. Иван вздрогнул.
– Да не бойся, это ко мне, друг это мой... – сторож Сергеев встал и вышел за дверь. Через открытый проём сторожка наполнилась холодным ветром.
Иван обвёл глазами помещение. За что он любил свою сторожку, так это за то, что здесь ничего особенно не менялось, однако, всегда присутствовало что-нибудь интересное. Вот, например, что это за свеча вон в том окне? Или чей это в углу исполинских размеров рваный шуз, около которого уже снуёт паук? Здесь бывают разные люди. Один даже, помнится, как-то приносил шёлк, парчу и слоновую кость, но для них не нашлось места. Всё больше приносят портвейн, иной раз целыми чемоданами... Особенно этот химик с ликёро-водочного, который там вина анализирует.
Сторож Сергеев вернулся.
– А у тебя ничего поесть нету? – спросил Иван. – А то я рано вышел сегодня, даже не позавтракал.
– Да, погляди в рундуке, там вроде было вино с хлебом, а я пока чайку поставлю! Ещё вроде где-то кефира мешок стоял...
Разогревая чайник, сторож Сергеев продолжил рассказывать свой сон.
– Вот, значит. Пёс... А потом... Потом мне приснился пепел.
Последние слова сторож произнёс медленно, глядя широко раскрытыми глазами во включённый телевизор.
– И всё? – Иван отхлебнул немного вина и закусил хлебом.
– Да. Пепел. И всё. А потом... – сторож Сергеев сел за стол и, склонившись, обхватил голову руками.
– Что с тобой? – Иван хлопнул сторожа Сергеева по плечу.
– Штёр... – быстро глянув на Ивана, сказал сторож Сергеев и склонился ещё ниже.
– А Арокс? – спросил Иван.
– Да. И Арокс. Арокс и Штёр.
– Вот, выпей, – Иван достал из пальто початую четвертинку водки. – Это я ребятам нёс, ну, знаешь, на кладбище которые, да они чуть-чуть хлебнули, говорят, их мой друг, музыкант, представляешь (какой именно, интересно?) прямо перед моим приходом коньяком напоил.
– Знаю я этого друга. Много он забавных вещей знает, не спорю. И играет, как бог, когда не пьян. Но ты мне можешь сказать, что этот сон значит? К чему это?
– Пепел к чему?
– Вообще – к чему. Ну и пепел этот, прости Господи, конечно. Ну ни к селу, ни к городу!
– Знаешь... – Иван потупил глаза. – Пёс электрический – это я знаю ещё, к чему. Это в основном к тому, чтобы ты внимательно присматривался к своим женщинам. Ну, и чтоб особенно не предавался воспоминаниям в кругу друзей и знакомых. Звезда – тоже знаю. Может, за рубеж пошлют. В Австралию там.
– Ага, в Австралию... – сторож Сергеев расхохотался. – Меня вот вчера, послали. Я на углу стоял, вижу, идёт мимо меня простой такой человек... Ну, я у него тоже просто так поинтересовался: «Быть или не быть?». Что, скажешь, странный вопрос? А он так и сказал: «Иди ты на...». Короче, ни хрена во мне и не понял. А ты говоришь... Ты пепел скажи!
– Пепел не знаю, – сказал Иван.
– А кто знает? – вздохнул сторож Сергеев.
Над столом снова повисло молчание. Казалось, его можно было пить – такое оно было молчаливое и странное.
2.
В дверь раздалось два звонка. Не дожидаясь, пока сторожа откроют, дверь распахнулась. В сторожку вошёл давний знакомый Ивана и сторожа Сергеева, дворник. Он был очень выдающийся дворник, имел кучу дипломов. Кстати, тому молодому дворнику, который любил рассказывать сны, он приходился дядькой.
Поздоровавшись, дворник поставил в угол метлу, снял чёрную ушанку с кокардой и фартук. Усы его топорщились по обе стороны от красного носа. Вообще, в облике дворника было что-то дед-морозовское.
– Ну здравствуйте, сторожа! – гаркнул дворник, широко улыбаясь.
– Ты почему мокрый такой? – пожимая дворнику его ручищу, сказал сторож Сергеев.
– Да вот, опять в росе по уши весь день провозился, когда она уже закончится! – ответствовал дворник.
– Провалялся ты, а не провозился! – сказал Иван.
– Ну, какая разница! Братки, да вы посмотрите только! – дворник махнул рукой в сторону телевизора. – За поколение наше обидно!
На экране транслировалось селекторное совещание каких-то отцов не то города, не то народа. Все они клятвенно присягались в собственной правоте и честности своих слов.
– Эх, уже и врать толком разучились! – махнул рукой сторож Сергеев.
Речь на экране перешла в русло низкой пищевой ценности современного мяса птицы с перспективой введения оных по талонам и карточкам.
– Мне вот сон приснился, так вот это другое дело, – хмыкнул сторож Сергеев и вкратце пересказал дворнику содержание своего сна.
– Не знаю, ох, не знаю, к чему это всё. Но, кажись, знаю, кто, кажись, знает. Есть у меня... эта... мастер один, товарищ, значит. Он вообще по любовным делам, ну там, бабу приворожить, но и мастер сны толковать тоже.
– Слушай, а это не Лукьянов часом? – сторож Сергеев встрепенулся.
– Ге, Лукьянов! Лукьянов сейчас, да будет тебе известно, кому-то опять не то хату рубит, а то ликстричество проводит! И, потом, он хоть и удивительный человек, но не до такой же степени. Нет, это другой мастер, китаец. Бо его фамилия. А может, имя, – не знаю. Сколько знаю его, так и не выяснил. Он раньше шахтёром был, пока за песни не уволили.
– Как это – за песни? – спросил Иван.
– Да так. Он под землёй петь любил, и всё частушки всякие. А у их, в Китае, частушки похлеще тутошних. Как запоёт – никто не работает, все стоят, внимают. Так и выгнали – план горит, а не выполняет никто!
– Значит, мастер Бо... Так а живёт-то он где? – сказал задумчиво сторож Сергеев.
– Под мостом Мирабо, ха-ха! – смеясь, ответил дворник и дёрнул сторожа Сергеева за нос. – Где он живёт – долго рассказывать. А мне уже идти мести пора. Я вам, короче, мелом по асфальту путь нарисую, как буду идти. Мне по пути.
– А провести не можешь, что ли, проводить? – сказал сторож Сергеев.
– Не могу. Туда каждый сам придти должен.
– Во даже как! – ухмыльнулся сторож Сергеев. – Ну давай, черти нам путь-дорогу! Мел, кстати, во-он в том шкапчике можешь взять, – сторож Сергеев указал куда-то на дальнюю бревенчатую стену. – Сибирский.
– Откель тут? – спросил дворник.
– Афонька приволок. Тоже, был тут, рассказывал, что да как. А теперь опять куда-то свалил.
Дворник достал из шкафчика  здоровенную белую глыбу.
– Ну что, хватит? – спросил сторож Сергеев.
– Ну, если пунктиром, то должно хватить. Ну всё, пошёл я! – сказал дворник, одел шапку, фартук, взял из угла метлу, пожал сторожам руки и исчез за скрипучей дверью.
– Вишь как! – сказал сторож Сергеев Ивану. – Мастер, понимаешь ли, Бо! Вот, значит, посижу да пойду к нему, сон узнавать!
– Потом мне расскажешь! – сказал Иван.
– Ну, коли вернусь, так, вестимо, расскажу обязательно! – сторож Сергеев засмеялся.
Тем временем по телевизору совещание отцов народа закончилось, и начался какой-то новый фильм. Начался, как и положено, с титров.
– Гляди, Иван, Евграфка-то наш снялся-таки в фильме этой! Вот уж шельмец! – воскликнул сторож Сергеев. – А всё говорил, никогда-а не снимусь, в жизни это, дескать, самое важное. Эй, куда!
Экран внезапно погас. Сторож Сергеев подошёл к телевизору, пару раз его крепко стукнул, но изображение не вернулось, как, впрочем, и звук.
– Вот, черти, опять ток вырубили! – ругнулся сторож Сергеев.
– Да брось ты, – сказал Иван. – Новые фильмы уже давно ничего нового не несут, я их сколько пересмотрел уже, а всё равно – что видел, что нет.
– Ну хоть Евграфку поглядели бы! – сказал сторож Сергеев.
– А то мы его не видели! – сказал Иван. – А, кстати, ты режиссёра там не заметил?
– Да, кажись. Карасёв какой-то, или Поросёв... А, не... Соловьёв, во! Чего его на Кавказ потянуло?
– Что значит: «На Кавказ»? – вопросительно спросил Иван.
– А то значит, что фильм «ГОРИ» называется! – сказал сторож Сергеев.
– Может, не «ГОРИ», а «Гори», а? – усмехнулся Иван.
– Какие «Гори», когда Сталина в кабинете показали, как он ходит, ходит... И надпись: «4 марта 1953 года». Это тебе «Гори», да?
– Ну, чтоб он сгорел, наверное! – Иван продолжал иронизировать. – Да, ты там собирался куда-то идти собирался, так иди, не отвлекай меня от работы!
– И пойду, и пойду! И всё про тебя мастеру Бо расскажу! – в шутку озлобился сторож Сергеев.
– И что ты, интересно, такое про меня расскажешь? – сказал Иван, морщась от смеха.
– Да всё! И как рыб вперегонки плавать заставлял, и как заппу у меня двойную отобрал – что мне теперь месье Эржу говорить? И как все зеркала глиной позамазал...
– Не забудь про окна сказать!
– Точно! Всю крышу порубил, ирод! И зачем эти окна тебе, ума не приложу, уже бы и в потолке, право слово!
Сторож Сергеев одел телогрейку и фуражку, наваксил гуталином сапоги, обнял на прощанье Ивана и вышел за дверь.
Не прошло и пяти минут, как сторож Сергеев опять возник в комнате, и, казалось, с каким-то недоумённым видом.
– Что, забыл что-то? В зеркало посмотри! – сказал Иван.
– Иван... Иди сюда, глянь... – только и прошептал сторож Сергеев.
Что там могло такое случиться и быть, что могло привести сторожа Сергеева в такое замешательство? Иван подошёл к порогу и не увидел ничего, кроме густо лежавшего повсюду снега, который, видимо, нападал за время разговора с дворником. Вот ему теперь будет работа!
– Ну, снег выпал. Ну и что? – спросил Иван сторожа Сергеева.
– Снег... Так ведь... как идти теперь, куда? Он же мелом нарисовал! – охнул сторож Сергеев.
– Ну, разметём сейчас. – Иван зашёл в комнату, и вышел с огрызком веника, покрытым паутиной.
Размести снег было не так и легко. К тому же, как оказалось, никакого асфальта под снегом не оказалось, да и откуда ему было тут взяться? Асфальт начинался далеко в городе, здесь же были одни пески.
– Такая вот история... – протянул сторож Сергеев.
– Не печалься. Я знаю, как мы пойдём, – сказал Иван.
– Иван, давай пойдём вместе, – сказал сторож Сергеев. – Вот бы ещё на кого сторожку оставить.
– Подожди здесь, я туда, к четверым схожу. Возле них, когда я сюда шёл, вроде Радамаэрл, ирлашка этот, околачивался, – сказал Иван, и, глубоко ступая по свежевыпавшему снегу, пошёл в сторону костра, оставив сторожа Сергеева на пороге сторожки.
Над островом взошла полная Луна и зажглись небесные огни, отдалённо напоминавшие полярное сияние. Со стороны, противоположной костру, донеслось:
«Парень я молодой,
А хожу с бородой!
Я не беспокоюся –
Пусть растёт до пояса!»
«Это ещё что за партизаны?» – подумал сторож Сергеев. «Не разбудили бы Наблюдателя!».
Иван вернулся, как и обещал, вместе с Радамаэрлом. Тот глядел серебряными глазами, прихлёбывая из фляги горячий гиньоль.
– Помни пароль: «Гуй дибалон ским будрах ламетам»! – сказал, прощаясь, Иван Радамаэрлу. Тот пропал за дверью.
Сторожа стояли в начале великого пути к истолкованью загадочного и таинственного сна.
 
3.
– Так что ты там про кино говорил? – сказал сторож Сергеев.
Они шли, едва касаясь земли, над бескрайними снегами.
- Режиссёр этот, Соловьёв... Вот я у него другой фильм видел. Там два белогвардейских офицера попадают в Китай в поисках Янтарной комнаты, и их спасли отцы-иезуиты – вот то был фильм. А тут... Вряд ли что-то занимательное.
На горизонте показались белые башни Уткиной Заводи.
– Интересно, есть ли в городе снег или нет? – задумчиво сказал Иван.
– Ты лучше расскажи что-нибудь интересное, чем такое спрашивать, – ответил сторож Сергеев.
– А что рассказывать? Про муть всякую – так это ты сам не хуже меня знаешь. Лучше ты расскажи.
– Ну, слушай. Был я давеча в гостях у одного своего знакомого. Фамилия его, кстати, Иванов, слышал, может? Он раньше поручиком был, а теперь где-то на Петроградской живёт, да и то – слово одно, что живёт. Так, в коридоре прописан. Всё, говорит, какие-то там шаги слышит, в сапогах будто...
– Этот Иванов мне Сартра почитать как-то дал, я его знаю.
– Надо же. Так вот, собрались мы тогда, и вот он мне что рассказал. Смешное. Он, когда поручиком был, вышел раз на парад. Ну, сам понимаешь, тут и государыня тебе, и Бирон, который Павла убил... Он во фрунт перед ними вытянулся, и вдруг понимает, что штаны одеть забыл. До сих пор о том дне вспоминает.
– Он теперь в больнице лежит, – Иван махнул рукой. – Его троллейбус током ударил.
– Да, он может... – хмыкнул сторож Сергеев.
– О, вот и город! – сказал Иван.
От Уткиной Заводи влево шёл проспект, вправо – бульвар, а прямо – тоннель. Сторожа остановились.
– Ну, куда теперь идти?
– Сейчас надо посмотреть. Снега уже нету, должен быть след от мела.
Но никакого следа тоже не было. Зато около входа в тоннель валялась сама глыба, которую взял с собой дворник.
– Гляди, что я нашёл! – сказал Иван, показывая глыбу сторожу Сергееву.
– Что ж он его выбросил? – сказал сторож Сергеев и взял глыбу в руку. Некоторое время он внимательно к ней присматривался.
– А потому, что это – не мел, а что? – спросил Иван у сторожа Сергеева.
– Это каррарский мрамор, – протянул сторож Сергеев. – Они ж там рядом валялись...
Он плюнул, сказал «Эх!», и, с силой размахнувшись, зашвырнул глыбу в Уткину Заводь.
По тёмной воде разошлись круги, в которых отразились яркие звёзды, хотя вокруг было светло. Вероятно, это была белая ночь.
– Знаешь, Иван, белая ночь мне всегда напоминает чей-то голос. Только я не могу вспомнить, чей, – задумчиво сказал сторож Сергеев, глядя в небо.
– Мне тоже... – тихо ответил Иван. – Ну, куда идти будем?
– Давай сядем и подождём. Пусть нам что-то или кто-то подаст знак. Ведь неспроста тут такое распутье.
Они присели на серые камни, лежавшие рядом с каким-то кострищем в зелёной траве.
Из тоннеля донёсся невнятный гул. Сторожа заметили, как издалека к ним что-то приближается. В конце концов, из тоннеля из тоннеля выехал чёрный автомобиль, и, помигивая синей лампочкой, скрылся в направлении Охтинского моста.
– Видел? – спросил сторож Сергеев Ивана. – Пошли.
Тоннель был самым настоящим. На уходивших в туманную даль рельсах покоилось что-то среднее между паровозом, дрезиной и вагонеткой, на что сторожа незамедлительно наткнулись.
– Гляди, Иван, какая хреновина! – воскликнул сторож Сергеев. – Давай её заведём! Чего пешком идти, когда тут такие транспорты!
Сторож Сергеев дёрнул за какой-то рычаг, и неведомый аппарат зафурычил двигателем.
– Прыгай!
Иван запрыгнул в кузов этого первобытного локомотива, и они покатили вперёд.
– Обгорелый он какой-то, паровозик-то... – сказал сторож Сергеев. – И что это, интересно, за бочка? Гляди, тут дверка есть.
– А я лопату нашёл, – сказал сзади Иван. – Может, в эту бочку уголь кидали?
– Выпустите, щучьи дети! – Вдруг прервал размеренный стук колёс чей-то шамкающий рык, донёсшийся как бы изнутри бочки.
– Ничего себе... Кто там?! – крикнул Иван.
По стенкам бочки загремели удары кулаком.
– Выпустите, козлы, а то пеняйте на себя!
– Живой, вроде, человек. Выпустим? – сказал Иван.
– А почём мы знаем, что это человек? – сказал сторож Сергеев. – И что живой? Неизвестно ещё, за что его туда упекли.
– Ну, пеняйте на себя! – крикнул неведомый Диоген, и дверца, распахнувшись, ударилась о стенку бочки, сорвалась с петель, и рассыпалась, будто была из кварца.
Сторожа в испуге отпрянули.
– Ну всё, готовьтесь, – кряхтя, зашипел неизвестный.
Секунду спустя перед оторопевшими сторожами материализовался ободранный старик с длинной спутанной бородой. На седой его лысой голове находилась скособоченная ушанка с полуторами наперекосяк торчавшими в разные стороны ушами, во лбу которой сияла красная звезда.
Приглядевшись к старику, сторожа поняли, что не такой уж он и страшный.
– Ты кто  будешь, старинушка? – спросил старика Иван.
– Семён я, вот кто! Семён Козлодоев моя фамилия! И я вас сейчас сожру!
– Это за что же? Мы тебя в бочку не совали! – сказал сторож Сергеев.
– А просто вам, хе-хе... честь такая выпала! – хехекнул Семён. – Ну!..
Крякая, дед, разведя в сторону руки, пошёл на Сторожей.
Вдруг тьму тоннеля прорезал свет. За этим последовал громкий треск, и сторожа, открыв глаза, увидели себя и старика лежащими на земле в каких-то щепках.
– У, волки! – старик завыл. – Крест мой своротили! Ну, я вам ещё покажу! – проорал он, грозя кулаком, и скрылся в тьме тоннеля. Оттуда донеслись какие-то всхлипывания и невнятные возгласы.
– Странный старик какой-то, – сказал сторож Сергеев. – Крест какой-то... Не ушибся, Иван?
– Кто ж его так упрятал, прости, Господи, – сказал Иван, поднимаясь с Земли.
– Пошли, – сказал сторож Сергеев.
 
4.
Перейдя вброд какую-то реку, на горизонте возник мост Мирабо.
– Гляди, Иван, дошли, вроде – сказал сторож Сергеев.
– Ну, не то, чтобы уже совсем дошли, но уже рядом, – ответил Иван. – Эх, вот бы ковёр-самолёт или сапоги-скороходы, а то сколько ещё туда идти...
В небе над сторожами раздался рёв мотора, и, подняв головы, они заметили низколетящую железную птицу.
Покружившись, птица приземлилась на относительно плоском участке местности, и подкатила к сторожам.
– Эгей, люди добрые! Вы к мосту часом будете? – раздался зычный голос лётчика, выглянувшего из кабины.
– Туда, туда! – крикнул сторож Сергеев.
– Полезайте в кабину – подвезу! – ответил лётчик.
Не мешкая, сторожа залезли во чрево железной птицы.
– А я лечу-то и вижу: люди идут. Во, думаю, точно, – к мастеру Бо. К нему часто ходют тут всякие. Днём вот так, как вы – по двое, по трое, а ночью – сотни три, не меньше. А я ему – вот, почту вожу.
Лётчик, несмотря на беспристрастный и даже какой-то хмурый облик, был очень разговорчив и добродушен.
– А можно у вас поинтересоваться, что за самолёт у вас такой? – спросил Иван. – Сколько живу, таких не встречал.
– Ха, сам собирал! – улыбнулся лётчик. – А называется «ЛА-14». Мягко говоря, «Ласточка».
– А «14» почему? – сказал сторож Сергеев.
– Мне кажется, это уже не вопрос – ответил лётчик. – Могу техническую характеристику рассказать.
– Расскажите, – сказал Иван.
– Напряжение 2*восемь тысяч, дальность полёта 8200 миль.
– Да, интересно, – сказал сторож Сергеев. – Это, наверное, самый быстрый самолёт.
– Вы совершенно правы, – ответил лётчик. – Но всё равно не успевает иной раз... Прилетел, подтвердите!
Последние слова лётчик сказал в раструб рации. Оттуда кто-то неразборчиво крякнул.
Через мгновение самолёт толкнул шассями Землю.
– Ну, спасибо – сказали сторожа и вылезли наружи, спотыкаясь о мешки писем и груды всевозможных посылок и бандеролей.
Самолёт лётчика стоял у самой реки. Через реку был перекинут ажурный мост, одновременно мощный и изящный, с коваными перилами, с одной стороны бронзовыми, с другой – жестяными, на которых из чистой стали была филигранно выплавлена вязь: «Mirabo».
В основании моста стояли таблички, подтверждающие: «Мост Мирабо».
– Это ж он раньше Полицейским назывался, – сказал сторож Сергеев.
– А ещё раньше – Милицейским! – засмеялся Иван. – Пойдём, мастер Бо уже заждался, наверное.
Они спустились под мост. Под мостом стояло небольшое строение, с виду родственное своей архитектурой сторожке сторожей. Изнутри слышался лязг и визг не то станка, не то пилорамы.
– Ишь ты, и впрямь мастер! – сказал сторож Сергеев. – Что он там делает?
Иван несколько раз постучал в деревянную дверь.
– Он не слышит, наверное! – сказал сторож Сергеев и дёрнул дверь на себя. Дверь не открылась. Толкнув дверь, открыть её тоже не получилось.
Сторож Сергеев в растерянности отступился от двери.
– Входите, не заперто! – донёсся голос из мастерской, и дверь, тихо скрипнув, отъехала в сторону, как в купэ поезда.
Удивлённые сторожа переступили порог.
 
5.
Небольшая прихожая предшествовала прямо-таки величественных размеров цеху (как он вместился в такое небольшое строение, оставалось только догадываться), сияющая пустота которого была сплошь увешана грамотами и вымпелами. Под потолком находился прибитый кумачовый транспарант о достойной встрече какого-то съезда Партии.
Мастер Бо – а это, несомненно, был он – действительно, стоял у станка, обтачивавшего некую крупную деталь. Прошло несколько минут, мастер отключил питание, и вынул деталь, оказавшуюся чем-то, сильно напоминавшим большую заглавную букву «Б». Поздоровавшись, мастер пересёк цех и поставил деталь у дальней стенки. Приглядевшись, сторожа заметили там ещё несколько похожих деталей, только в форме букв «Л», «В», «О»... На полу лежал широкий «Ь».
– Вы уж простите меня, – сказал мастер Бо, снова подойдя к сторожам, – работы по горло. План, опять же... Ладно, сделаем небольшой перерыв. Рассказывайте! – и он улыбнулся.
– Вот, уважаемый мастер Бо, сон мне приснился... – сказал сторож Сергеев, и стал рассказывать. Иван в это время осматривал достопримечательности цеха, коими он был богат.
Внимание его привлёк висевший на крючке вешалки пиджак с приколотым к груди орденом «Ветеран Труда». «Вот так мастер! –  восхищённо думал Иван, – Это как минимум двадцать лет надо вкалывать, а ведь он такой молодой!».
– Иван! Подойди сюда! – послышался голос сторожа Сергеева.
Иван подошёл и стал рядом.
Мастер Бо сел за стол и закурил.
– Что ни говори, а загадали вы мне, друзья, загадку... – произнёс мастер Бо, выпуская кольца дыма. – Я уж много лет живу на свете, много чего довелось повидать, услышать и почувствовать, и порою мне казалось, что я знаю, где ложь, и что я нашёл истину. И до сегодняшнего утра я был уверен в том, что в мире людей нету таких вопросов, которые я не мог бы разрешить и ответить на них... Но вот этот сон...
– Так что же? – тихо спросил сторож Сергеев.
– Я могу сказать по его поводу только то, что далеко отсюда, за малиновой далью, в глубоких джунглях на границе между светом, звуком и темнотой, живёт в пустом доме моя сестра Хо, может быть, она быть, она сможет помочь вам... – сказал мастер Бо и закрыл глаза.
– А как нам попасть в те края? – спросил Иван.
– Нужно идти вперёд, назад, взойти, упасть, а потом снова взойти... Путь укажет звезда...
– Какая звезда, которая над полем стоит? – сторож Сергеев хмыкнул.
– Звезда – можжевельник... – почти шёпотом сказал мастер Бо и погрузился не то в сон, не то ещё в какое состояние. Сторожа поняли, что аудиенция на этом окончена.
– Вот тебе и Юрьев день! – сказал сторож Сергеев.
– Но помните: путь туда полон трудностей и опасностей. Встретится вам Чёрный Брахман, Максим-лесник, Дубровский, Миша из города скрипящих статуй... Ведь раньше путь из Непала в Сикким был многотрудный, занимал немало дней, но там, в конце пути, было знание... – звучал затихающий голос спящего мастера Бо вслед уходящим из мастерской сторожам.
Покинув мастерскую, сторожа осмотрелись в поисках лётчик, на чью помощь они, честно говоря, очень рассчитывали.
– Улетел лётчик, – сказал Иван.
– И неизвестно, куда теперь идти, – сказал сторож Сергеев. – И звезды не видно. Что там мастер Бо о ней говорил?
– Говорил: «Звезда – можжевельник». Ты знаешь, как выглядит можжевельник?
– Припоминаю немного. В Крыму, в Малореченском, его полно было.
– Надо его здесь найти. Ты ищи тут, а я посмотрю вон там.
Сторожа разошлись по обе стороны моста.
Вначале поиски успехом не увенчивались. Сторож Сергеев стал смотреть в траве, но наткнулся только на какие-то странно-старинного вида двери. Постучав в них, сторож Сергеев услышал точно такой же стук в ответ. Помня о встрече с дедом-людоедом, сторож Сергеев дверей открывать не стал, и отошёл на всякий случай от них подальше.
Иван же вместо можжевельника нашёл возле реки какую-то другую траву в зарослях грибов. Он вспомнил, как этой травой его однажды угощал знакомый аристократ, когда он, Иван и жена Ивана сидели на крыше и жгли письма. Но употреблять её снова Ивану не хотелось. Так ничего и не найдя, сторожа встретились на середине моста.
– Ну как, нашёл? – спросил Иван.
– Не нашёл, – ответил сторож Сергеев. – Доску мемориальную нашёл: «Мост построен А.М. Охраняется государством». Вот так-то.
– Смотри, а это что за растение?
Как раз на середине моста сторожа внезапно заметили диковинной красоты траву-не траву, дерево-не дерево с прозрачным и чистым стволом и листьями, похожими на осиновые.
– А, кто её знает. Неопалимый фикус, – усмехнулся сторож Сергеев. – Вот, помню, в детстве мы с ребятами к аэропорту ездили, траву там палили...
Сторож достал коробок спичек, зажёг одну и поднёс к удивительному растению.
Листья вспыхнули и заискрились, как громадный бенгальский огонь. Когда пламя дошло до небольшой кроны растения и сожгло её дотла, из пламени медленно выплыла звезда и встала перед сторожами, охваченная языками огня. Сторожа вдруг почувствовали неизъяснимую радость.
– Иван, смотри, – звезда! – произнёс удивлённый сторож Сергеев.
– Звезда... Это и есть звезда-можжевельник! – сказал не менее удивлённый Иван.
– Нам нужно идти за ней...
– Но она стоит на месте.
Звезда медленно поднялась и поплыла в сторону малинового горизонта.
– Пойдём, Иван. Смотри, там и правда малиновая даль! – сказал сторож Сергеев.
Спустившись с моста, сторожа снова отправились в путь, полный загадок и неизвестности. С моста вслед им смотрел, улыбаясь, мастер Бо.
Постояв так немного, он спустился обратно в мастерскую и продолжил своё дело, которое он любил.
 
6.
Долго шли сторожа. Шли они и вперёд, шли назад, восходили на горы крутые, а уж падали сколько раз... Но потом снова восходили. И всё за звездой. И вот, на седьмом рассвете одного из яблочных дней подошли они к тёмному лесу. Юркнула звезда в чащу и пропала.
– В этих джунглях сестра Хо и живёт, – сказал Иван.
– Это разве джунгли? – сказал сторож Сергеев. – Ладно, раз звезда туда ушла, нам путь-дорогу показав, значит, и нам туда идти.
И они вошли в лес.
Что это был за лес! Ни стёжки, ни дорожки. Где-то в стороне слышался вой волков, а над ними – воронье карканье. Сторожа шли, продираясь сквозь ветви деревьев, и вот вышли на поляну.
– Привал, – сказал Иван.
Но не успели они толком привалиться, как из-за ствола какого-то дерева вышел бритый налысо человек в долгом одеянии.
– Лам. Ским. Ским. – произнёс человек.
– Чёрный Брахман... – прошептал сторож Сергеев.
Из-за соседних сосен вышли и стали вкруг поляны шестеро так же бритых молодчиков с небольшими топориками.
– Лой быканах! – сказал Чёрный Брахман.
– Пал Вавилон великий с его бесконечным днём! – сказал сторож Сергеев Брахману.
– Ом-хохом. Буругу-хихи. Чуки-чуки. Банана-куки. – сказал Чёрный Брахман и зашёл обратно за дерево. Молодчики молча разошлись.
Сторожа посмотрели за то дерево, куда зашёл Чёрный Брахман, но его там не было. И в то же время ощущалось его незримое присутствие.
– Что это ты про Вавилон ему сказал? – спросил Иван сторожа Сергеева, когда они продолжили дальше лесной путь.
– А, эт пароль такой. Один капитан сказал. Средство верное... – махнул рукой сторож Сергеев.
– Эй, стойте! – услышали сторожа голос позади.
Обернувшись, сторожа увидели худого человека, обёрнутого в рваную шаль. В руках у человека было ружьё.
– Зачем пожаловали? Тут заповедник! – сказал человек, подойдя к сторожам.
– Мы от мастера Бо, – сказал Иван. – К сестре его, Хо, идём.
– Тю... –присвистнул человек. – Вот что. Я вас к ней не пущу. И Вавилон не поможет.
– А ты сам кто такой будешь? – строго сказал сторож Сергеев.
– Максим-лесник, слышали?
– Слышали. Мастер Бо говорил, что ты нам встретишься.
– Вот и встретился. Ну, заворачивайте оглобли, чего смотрите! Неча вам сестру Хо тревожить.
– Так мастер Бо...
– Он там у себя, может, и мастер, и Бо, а тут – моя вотчина.
– Не замай! – раздался неподалёку в стороне низкий бас. – Пропусти их.
На поляну вышел ещё один человек, лет уже далеко больше среднего.  Одет он был как-то по-древнему, в плаще, цилиндре и крагах. На ногах у него были сапоги с высоким голенем.
– Виноват, ваше сиятельство! – Максим вытянулся по струнке.
– А вы чего, робяты, аль заблудились? И вообще – дела пытаете, аль от дела лытаете?
– Идём мы, добрый человек, от светлого мастера Бо, который живёт под мостом Мирабо. Привела нас сюда звёздочка путеводная. А видеть нам нужно сестру Хо.
– Знаю, знаю мастера Бо... Эх, в прежние года не пустил бы вас никуда, да и всё тут. Но вижу по вас, что не из праздного любопытства вас сюда нелёгкая занесла. Ступайте, да только тут чур не мусорить, костров не разводить, зверей диких не пужать, выкур курей, выпрыг кенгурей, сбор грибов-ягод тоже воспрещён... Идите сейчас прямо, а там пускай вас кривая вывезет... – странный старик взмахнул рукой и растаял в деревьях.
– А кто это был? – спросили сторожа у лесника Максима.
– Эх, вы! Это ж Дубровский! – сказал Максим-лесник и ушёл вслед за Дубровским.
Переведя дух, сторожа пошли дальше.
– Нам ещё предстоит с Мишей встретиться, – сказал Иван.
– Я чувствую, он не заставит себя ждать, – ответил сторож Сергеев.
И он был прав.

Они дошли до небольшого обрыва, пропиленного в почве ручейками. На обрыве сидел молодой парень, и, как казалось, командовал, размахивая в такт рукой.
– Раз! Два! Раз! Два! Левой! Левой! Раз! Два! Три!
Подойдя ближе, сторожа увидели, что над обрывом летают полчища каких-то насекомых.
Приглядевшись, Иван и сторож Сергеев удивились правильности групп, упорядочившись в которые насекомые совершали полёт.
– На третью просеку рысью – ать-два! – скомандовал парень, и, повинуясь приказу, насекомые с ровным гулом улетели.
Молодой человек поднялся с земли с каким-то неестественным скрипом.
– Миша, – представился он сторожам, пожав им руки.
– Иван, – сказал Иван.
– Сторож Сергеев, – сказал сторож Сергеев.
– К сестре?
– К сестре. А вам известно?
– Уже Максим о вас по связи передал.
– Вот как?
– Да. Только вы не туда идёте. Вам во-он в ту сторону нужно.
– А не шутишь?
– Что мне вам шутить буду. Я тут всю жизнь живу, как из города скрипящих статуй утёк.
– Спасибо тебе, Миша, – сказали сторожа и отправились восвояси в ту сторону, куда им указал Миша. Миша же снова занял место на командном посту на обрыве над ручьём.
– Видишь, лес не без добрых людей! – сказал Иван, когда они уже порядочно отошли от места встречи с загадочным Мишей.
– Да, вот только идём-идём, а до сих пор не пришли, – сказал сторож Сергеев.
Действительно, лес всё не кончался.
И кто бы мог знать, сколько ещё шли бы сторожа по лесу, когда б не услышали доносившееся откуда-то пенье.
– Слышишь? – спросил Иван.
– Слышу, – ответил сторож Сергеев. – Это ещё кто такой поёт?
– Поёт, вроде, красиво. Давай у него дорогу спросим.
– И правда, что делать... Чувствую окрутил нас этот скрипучий Миша, обвёл вокруг пальца.
И сторожа последовали на голос неизвестного.

7.
Раздвинув ветви древ, они узрели человека, напевавшего что-то лёгкое, и беспечно кружившегося местами в такт своей песне.
– О, заходите, добрые люди! Рад вас видеть! –сказал человек, завидя сторожей.
Они подошли к нему.
– Вы не подскажете, как тут к Хо пройти, к сестре, то бишь? – спросил Иван.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся человек. – А сюда-то вы как попали?
– Ну, последний отрезок дороги мы прошли, внемля указанию Миши.
– Который из города скрипящих статуй? Ох уж этот шут, всё шутит! Нет, дорогие, тут если идти, лес ещё долго не кончится. А к сестре я вас могу провести.
– Неужто? – воскликнул сторож Сергеев.
– Да чего уж там! Чай, сам у неё третьего дня был, молоко пил, да блины её фирменные кушивал. Пойдёмте! И вам польза, и мне не скушно будет!
– А вас как звать-величать? Не Иваном, часом? – спросил Иван.
– Меня-то? Никитины мы зовёмся... а сам я – анахорет-бродяга. Кличут так. Хожу по белу свету, верю в то, чего здесь нету. Видел Толстого, помню Достоевского, жил восемьдесят восемь по Невскому. Кстати, у вас выпить не будет, ребята?
– Ой, чего нет, того нет... Нам бы самим не мешало, а, Иван? – сказал сторож Сергеев.
– Да. Это зря, конечно. Я-то и в Питере пил, и в Москве... А уж в Рязани да в Костроме – это и подавно. Аж, помню, пальто продавать пришлось.
– А далеко отсюда до сестры-то? – сказал Иван.
– Три полудённых круга да два перелёта иволги! – бродяга засмеялся. – Ну, на самом деле, оно неблизко будет, но того около.
Незаметно Солнце стало клониться к закату.
– Ты бы рассказал, Никитин, про странствия свои, – сказал сторож Сергеев. – А то ведь мы – простые сторожа, сидим в сторожке своей, да никакого белого света не видим. А ты, знать, много где побывал.
– Да уж, тут ни отнять, ни прибавить – то оно и есть, – сказал Никитин. – Где меня токмо Божье провидение не носило! Помню, библиотеку Вавилона раскапывал.
– Правда? – спросил Иван. – И что, раскопали что-нибудь?
– Да. Книгу занятную нашёл, с нотами-аккордами. Вроде как не то Тутмоса III, не то кого-то из Сарданапалов любимые песни... Эх, прав был, бают, Рамзес IV-й, да всё равно две тыщи лет, как... того... мёртвый! – расхохотался Никитин.
– А то, помню, ещё случай был. Попал я как-то на остров Сент-Джорджа. Исключительные там люди живут, скажу вам. Во-первых, голые, во-вторых, – бродяга сделал паузу и добавил шёпотом, указующе подняв вверх палец – напрочь лишены переда!
– Что вы говорите! – сказал сторож Сергеев.
– То-то же. Так это что. Был у меня земледелец знакомый. Всё менуэты слушать любил. Был у него метод – землю возделывать не когда иначе, нежели в январе. И большие урожаи получал. Так он меня как-то к мозговым рыбакам привёл. Вы бы их видели! Один – как динозавр, другой – кадавр, прости, Господи... Много загадок на земле, ох, много!
– А вот мне сон приснился, так даже мастер Бо разгадать не смог, – сказал сторож Сергеев.
– Да... – анахорет задумался. – Мастер Бо – это, что ни говори, человек сведущий. Тут и я вам вряд ли помогу. Так вы к сестре по этому поводу идёте?
– Он сам нас к ней направил.
– Вот как. А я вот однажды, помню, сидел в Михайловском саду...
Слушая были и небылицы бродяги Никитина, сторожа сами не заметили, как вышли к самой опушке леса. Но то, что было за опушкой, казалось им очень странным.
– Никак пришли, – сказал сторож Сергеев.
– Оно верно, – согласно кивнул Никитин. – Вон и хата её стоит.
Место было необычайным. Это был как бы самый край света. Свет горел с одной стороны, гранича без переходов с кромешной тьмой, а со стороны слышался звук, не похожий ни на один, слышанный сторожами ранее.
Посреди этого великолепия стояла высокая бревенчатая изба, на крыльце которой сидел ворон.
– Ну, довёл я вас, за сим прощаюсь, к своей дороге возвращаюсь! Очень был рад вашему обществу! Сестрёнке, да и братцам её, – привет от меня пламенный! Ну, бывайте!
Сторожа попрощались с бродягой и остались в одиночестве.
– Что ещё у неё за братцы такие? – сказал сторож Сергеев.
– Ну, лично мастер Бо на меня произвёл хорошее впечатление, – сказал Иван.
Ворон, на удивление, не испугался сторожей. Аккуратно, чтобы его, на всякий случай, не спугнуть, Иван подошёл к крепкой тесовой двери и негромко постучал.
В ответ раздался звук какого-то чарующего инструмента, и нежный женский голос то ли запел, то ли заговорил зовуще...
– Я дочь огня, воды и ветра,
Деревьев зелени я мать,
Сестра я Хо, и я бессмертна.
Как птица, я могу в ночи летать!
Очарованные сторожа сами того не заметили, как оказались в широкой горнице с белыми занавесками на окнах. За прялкой сидела стройная белокурая девица и пела песню, глядя далеко за окно. А волшебная мелодия источалась самой прялкой и тонкой струной шёлковой нити, которая сплеталась в ярко сияющую кольчугу.
– Подойди ко мне, сторож Сергеев!
Расскажи о загадке своей!
Пусть теплом тебя Дева согреет
И водой напоит Водолей!
– обратилась Хо к сторожу Сергееву, всё так же глядя в окно.
Сторож Сергеев, словно околдованный, подошёл к сестре.
– Ты, Иван, смежь очей своих яхонт!
Не гляди, как я буду смотреть
Внутрь Сергеева-сторожа чакры,
Чтоб ответ на вопрос там прочесть!
Иван послушно закрыл глаза. Но даже сквозь опущенные веки он ощутил тёплый свет, разлившийся от взора бессмертной сестры Хо по горнице.
Неизвестно, сколько прошло времени...
– Что за сон у тебя потаённый,
Что не знаю разгадки его!
Кликну брата я среднего, сторож,
Может, скажет... Не бойся его!
Сияние исчезло. Рядом с Иваном распахнулась входная дверь, и в горницу вошёл огромного роста бородач в коже и блестящих заклёпках.
– Дай мне руку, пришелец, попробую я
Рассказать тебе сна толкованье!
– прорычал бородач сторожу Сергееву.
Сторож Сергеев, который уже ничего не боялся и ничему не удивлялся, взялся за огромную десницу бородача, приходившегося сестре Хо средним братом. Комната наполнилась гулом и как бы отблесками пламени.
Внезапно брат отпустил кисть сторожа Сергеева.
– Нет, понять не могу, надо меньшего звать,
Он, хоть млад, но имеет он знанье.
В горнице возник как бы особенно и ниоткуда босой силуэт человека в чёрном плаще. За плечами у него была коса. Откинув чёрный капюшон, скрывавший обличье, он поглядел на сторожа Сергеева парой раскосых глаз, и, не сказав ни слова, так же куда-то в никуда исчез.
Покинул комнату и бородач.
Дева всё смотрела в окно, сидя на том же месте.
– Видишь, сторож Сергеев, не знаем
Сна разгадку ни я, ни родня.
Но в далёком, неведомом крае
Есть, послушай, друзья у меня.
Имена их – Иван и Данило,
Они Гребень Волшебный хранят,
Что имеет сиянье и силу,
Потому, что и светел, и свят.
Выйдя в сад мой, направо сверните,
к краю света придите, и там
Встретят вас две волшебные птицы,
Что поют по священным ветвям.
И они вас поднимут на крылья,
И снесут вас во град золотой,
Что прекраснее сказочной были,
Освещаемый ясной звездой.
Там найдите избушку у леса,
Где Иван и Данило живут,
Пусть ответит вам Гребень Волшебный
На вопрос ваш, незнаемый тут!
– сказала сестра Хо.
Сторожа стояли, не в силах оторвать глаз от неё. Настолько же она была красива и чиста.
– Спасибо тебе, сестрица! – сказал сторож Сергеев.
– Привет тебе от бродяги-анахорета Никитина, а от нас – до свидания! – сказал Иван, и сторожа вышли во двор.
Пели птицы и птички. Светило солнышко.
– Если я правильно понял, нам нужно сейчас во-он туда, – сторож Сергеев указал рукой вправо, туда, где была граница между света и темнотой.
Пробираясь сквозь сказочный сад сестры Хо, сторожа не удержались, и сорвали с какого-то светлого дерева по яблоку. И были очень удивлены, когда, съев их, помолодели на какое-то количество лет.
– Вот почему она бессмертная! – смеясь, сказал сторож Сергеев. – С такими-то фруктами!
– Дойдя до края света, сторожа увидели большую глиняную ступу, засыпанную землёй, из которой вверх поднимался ствол растения, чем-то напоминавшего платан. По ветвям дерева прыгали и стрекотали две небольших птицы. При виде сторожей они слетели на землю, и стали перед ними.
– Что пригорюнились, сторожа? Айда, полетаем! – сказала одна человеческим голосом. И сторож Сергеев увидел в ней что-то женственное.
– А тебя как звать, птичка-невеличка? – спросил сторож Сергеев.
– Евдундоксия, – прощебетала птица. – А это сестра моя, Снандулья.
– Снандулья, – пискнула Снандулья, и смущённо потупила жемчужно-бирюзовый переливчатый взгляд.
– Ну что, залезайте да поехали? – сказала Евдундоксия.
– Как, верхом, что ли? – спросил Иван.
– А ты думал, мы тебя крыльями за руки возьмём? Залезайте, а то не полетим никуда! У нас вообще нелётное время, ещё ледоруб с пилой не взошли!
– Что, Иван, полезем? – спросил сторож Сергеев. Делать было нечего.
Сторожа залезли на птиц, оседлали их, словно кобылиц, и птицы поднялись в воздух.

8.
– Слушай, Иван, ты никогда не задумывался, почему небо не падает? – прокричал сторож Сергеев сквозь небесный ветер, свистевший от огромной скорости птиц.
– Не-а!.. – крикнул в ответ Иван. – Смотри, смотри!
К птицам мягко подлетел архангел, и медленно полетел рядом.
– Здравствуй, архангел! – крикнули сторожа.
– Здравствуйте, сторожа! – сказал архангел. – Привет и вам, волшебные птицы! Вы тут, случайно, моего всадника не видели?
– Ты что, опять напился, что ли? – крикнула бабьим голосом Евдундоксия. – И не стыдно?
– Какое «напился»! А что, нельзя, что ли? Чай, не у полярников спирт забрал! Ладно, в добрый путь, помчу к архистратигу, может, он всадника видел.
– К Никите Рязанскому ещё слетай! – крикнула Евдундоксия.
Архангел, трубя в картонную трубу, закрутил штопор и ушёл в пике, скрывшись из глаз сторожей.
Далеко впереди показалась ясная звезда. Под ней в голубой дымке блеснуло золото.
– Город... – прошептал Иван.
– Город, Город! – сказала Ивану Снандулья. – Глядите, чтобы вас там лев не съел, вол на рога не поддел да орёл не клюнул – там есть такие!
– Спасибо, что предупредили. Да мы уже привычные.
Птицы плавно спустились к золотым городским стенам перед прозрачными воротами.
– Ну, удачи вам, сторожа! – сказала Евдундоксия, когда Иван и сторож Сергеев уже стояли на земле, держась за какой-то древесный корень после качки и воздушных ям.
– Спасибо вам, добрые птицы! – сказали сторожа. – Привет сестрице Хо! И братьям её!
– Счастливо оставаться! – пропели птицы на прощание, поднялись в воздух и улетели.
– Ну что, пошли, Город посмотрим да Ивана с Даниилом найдём! – сказал сторож Сергеев.
И они вошли в прозрачные городские ворота.

9.
Дивный был Город. Каких только чудес в нём не было – и те были. До небес поднимались прозрачные дома из непрозрачного стекла, образуя дворы-колодцы, полные чистой воды, по улицам ездили запряжённые в золотых драконов колесницы, порой цапая за копыта встречавшихся им золотых лошадей, а на главной площади стояла фарфоровая башня, под куполом анфилады главного портика которой разгуливал усатый дядька, время от времени паля из пушки.
По сторонам от башни стояли несколько исполкомов, один из которых был сельпом, а другой – Центральным Комитетом. Никогда раньше сторожа таких исполкомов не видели.
Но самым прекрасным местом в золотом городе был сад. Среди цветов и трав гуляли разные красивые животные, время от времени подходя к праздным компаниям друидов и митьков в поисках чего-нибудь сладенького и полусладенького.
– Р-р-р-мяу! – вдруг услышали сторожа. И на цветочную поляну перед ними вышел настоящий лев! Сам белоснежный, но грива – как огненная!
– Здравствуй, лев! – сказали сторожа. – Помоги нам найти избушку, где живут Иван и Данило!
– Р-р-р-не знаю, это у вола надо спрашивать... – зевнул, словно спросонок, лев, и растаял в воздухе.
– М-му! – донеслось с другой стороны. Сторожа обернулись и увидели удивительного вола. Самое удивительное в нём было даже не то, что он был синим, а то, что он смотрел на сторожей т а к и м и глазами!
– А ты, удивительный вол, не знаешь, как нам к Ивану и Данилу пройти? – спросили сторожа.
– Подождите немного, сейчас орёл прилетит, он точно знает! – ответил вол, и, не спуская со сторожей своих глаз, стал щипать травку.
В воздухе раздался шум хлопающих крыльев. На поляну с неба спустился некрупный орёл и уселся на спину вола.
– Если вы к Ивану и Даниле, я надеюсь, у вас во лбу не менее семи пядей? – осведомился орёл. – Очень уж люди мудрёные. Чтобы к ним добраться, нужно перекатить поле.
– Какое поле? – спросил удивлённый Иван.
– Ну, такое поле, в котором ягода навсегда, любое устройство сгорает на раз и Великий Дворник стоит в бесконечной росе...
– Вот, опять загадки... – протянул сторож Сергеев.
– Давай подумаем. Здесь наверняка что-то простое, – сказал Иван. – Ягода навсегда, – мне кажется, это, помнишь, – дворник-то наш как-то на Марсовом поле бутылку чернила зарыл, ну, помнишь, «Плодово-ягодное», да так и найти потом не смог!
– Точно! Это после того, как у него там метла сгорела!
– И в росе он вечно оттуда возвращается! Видишь!
Радости сторожей от внезапной разгадки не было границ.
– А что великий – так это спору нет! У него целое поколение выучилось! Ну, пошли перекатывать?
– А чем перекатывать-то? – спросил сторож Сергеев у орла, мирно расхаживавшего по волу.
– А это Ивана и Данилу спросите!
– Замкнутый круг...
– Так я вам что и говорю, что очень уж люди мудрёные, так к себе дорогу заговорили, что просто так не найдёшь! – усмехнулся орёл. – Поле-то – оно тут, рядом, за тем пивным ларьком, что снесли в эту ночь, – и он махнул крылом в сторону каких-то живописных развалин, отдалённо напоминавших Стоунхендж, расположенных между сигаретной лавкой «Пепел Империй» и табачным киоском «Пепел».
– Спасибо тебе, орёл! – сторожа даже поклонились смелой и мудрой птице.
– До встреч! – сказал орёл, сверкая золотым оперением, поднялся вместе с жующим травку волом в воздух, и понёс его, видимо, на другое пастбище.
А сторожа, проводив взглядом удивительных обитателей прекрасного сада, подошли к развалинам ларька. За ними и впрямь открылось большое широкое поле, далеко в глубине которого виднелся силуэт дворника, равномерно помахивавшего метлой, отчего в стороны разлетались радужные от Солнца капли.
– Эгей, дворник! – крикнул Иван.
Но дворник их не слышал.
– Вот оно, поле, значит... – вздохнул сторож Сергеев. – Так чем перекатывать будем? Самими собой?..
– Хорошая мысль, кстати. Давай самими собой, раз больше нечем.
И сторожа, рухнув по разные стороны, покатили по полю.
– Эй, сторожа! – крикнул ошеломлённый дворник, увидев катящих мимо сторожей. – А я тут и ягоду нашёл, и метлу справил, и росу вымел всю – подчисту-у-ю!..
– Всё шу-тишь!.. – успел крикнуть сторож Сергеев дворнику, и тот потерялся в остающихся позади просторах поля.
– У меня голова кружится! – крикнул Иван сторожу Сергееву. – Уж покажу я этим Ивану с Даниилом, как над простыми сторожами насмехаться. Тоже мне, колдуны!
– До них ещё докатить надо! – крикнул в ответ сторож Сергеев.
Они всё катили и катили, и вдруг поле кончилось, и они на полной скорости стукнулись о какие-то брёвна.

10.
– Гляди, Иван! Наша сторожка!
После того, как к сторожам вернулось сознание, и они поднялись с земли, им казалось достаточно странным то, что они оказались рядом с поленницей дров, лежавших, действительно, – возле их сторожки. В большом полене торчал колун, на рукояти которого было что-то вроде отпечатков птичьих лап.
Некоторое время они молчали, не веря своим глазам.
– Иван, а ведь меня Данилой зовут! – сказал сторож Сергеев после долгого молчания. – Я-то сам позабыл давно уже, привык уже, что по должности да по фамилии кличут-обращаются...
– Что ж это, выходит, Иван и Данило – это мы с тобой, что ли?
– Выходит... Так, ёлки-палки, а Гребень тогда где?
– Ну, в сторожке, наверное. Может, мы тоже забыли уже, что он у нас есть?
– Может, он всегда у нас был, а мы его не видели?..
Иван и Данило разом дёрнули ручку, но дверь не распахнулась. Только через минуту она отворилась, и из сторожки вышел Радамаэрл.
– Гуй дибалон ским будрах ламетам! – пробормотал сторож Сергеев и забежал мимо отошедшего в сторону Радамаэрла в тёмную комнату. В углу что-то грохнуло.
– Гляди, Иван... – раздался шёпот сторожа Сергеева.
Темноту нарушил сначала неясный, неуверенный, но затем всё более сильный свет, который, дойдя до определённого уровня, стал гореть ровно.
Сторож Сергеев держал в руке большой деревянный гребень с резными зубцами, излучавший это магическое свечение.
– Это ж я его, как с Минска давеча вернулся, за правила спрятал, кто его знает, зачем... А тут правила – бах со стены, а он и там...
В лучах света Иван смог прочитать на дереве: «Г.Борисов, БССР. Ф-ка «Борисовдрев»».
Сторож Сергеев занёс гребень над головой, запустил его в волосы, и зачесал их набок.
Комната наполнилась шуршанием воды, пением птиц, шумом трав и деревьев, отзвуками горных камнепадов, голосами метелей и бурь, шорохами, кваканьем лягушек, кукованием кукушки... Сергеев, казалось, мог слышать восход Солнца, закат Луны и мерцание звёзд... И над всей этой великой симфонией раздался голос. И был он, словно белая ночью.
– Сон твой, сторож Сергеев – это сон. Во сне и не такое порой может присниться. В тебе нет ничего плохого, значит, и не будет, не бойся своего сна. Я бы мог рассказать тебе каждый его символ, но разве ты этого хочешь? Ведь никто не знает до конца, сколько на самом деле смыслов и есть ли взаправду хотя бы один из них... Главное – стать самому, как сон, и тогда сны станут светлыми... Спи, сторож, пока темно, спи, завтра случится новый день...
Данило спал, сидя за столом, положив голову на кисти рук. И улыбался во сне. А голос всё говорил, говорил, не повторяя ни одной буквы, не произнося ни единого слова...

Проснувшись, сторож Сергеев увидел, что Иван уже, наверное, час, как здесь, а Волшебного Гребня – как ни бывало.
– Иван, как думаешь, это мне всё приснилось, да? – спросил сторож Сергеев у Ивана, когда они пили чай.
– Главное, что конец хороший, – сказал Иван, отхлебнув из кружки. – И потом, не мог же нам одинаковый сон присниться, ведь не мог, а?
Было хорошее утро. На горе четверо, всю ночь смотревшие на пламя, дремали близ тёплых углей. Спал неподалёку и Наблюдатель.
– А, что тут сторожить-то, и так все спят, – сказал сторож Сергеев. - Пошли в кафетерий от ресторана "Московский", кофейку тяпнем!
И они засмеялись.

Май-месяц этого года