Неба синяя река

Неба синяя река

Весенний цвет, волшебный свет,
Мне очень, очень мало лет,
И золотые облака и неба синяя река,
И жизнь прекрасна и легка,
Когда есть папина рука.

Поёт, ликует всё вокруг:
Мне папа – самый лучший друг!

Когда мне мамочка поёт,
Её любовь во мне живёт,
Когда к груди своей прижмёт,
Она одежду счастья шьёт.

Нет веры больше, чем в сердцах
У малышей, и только страх
Потери всех своих родных,
Порою лишь тревожит их.

Их смеха россыпи искрят,
Любовью души их горят,
Они не мыслят жить без пап,
Без мам. Ну, кто же виноват,

Что первородный грех давно
Уводит детство их на дно,
Что в мире так заведено,
Что очень коротко оно?

Давным-давно, в начале лет,
Был заключен любви Завет,
И для того, чтоб в счастье жить,
Нам нужно лишь послушным быть!

Ты скажешь: “Я послушным был,
Я папу, маму так любил!
Я их люблю ещё сейчас,
Хоть слёзы катятся из глаз!”

Не раз, не два, он слёзы лил,
А что в сердечке накопил,
Он ведь отдал бы им одним,
Чтоб только ими был любим!

Беда, коль папы вовсе нет –
Наполовину гаснет свет.
А что же мама? Ведь она
Не только лишь рожать должна,

Судьба детей нам вручена,
И только в нас самих вина,
Что перестали подражать –
Мечту украли, лишь бежать

От зла, куда глаза глядят,
И годы в пропасть лжи летят,
Смотри, чтоб их не упустить,
Ты в сердце мир должна впустить –

Не мир обид, не мир греха,
Избит, убит – все потроха
Твои он местью изожжёт,
Он лестью перегара лжёт,

Он горло сдавит злостью так,
Что станем хуже мы собак:
Они не режут малышей
Всем безразличием, взашей!

Когда похмельной дрожи пот
По телу и по нервам бьёт,
Когда устала от забот
И от того, кто здесь живёт,

Хоть он пьёт или же не пьёт –
Не то, не тот, не тот, не тот!
А совесть изредка прижмёт –
Ушёл малыш за поворот

Твоей истерзанной судьбы,
И ты устала от борьбы,
Устала от потерь надежд,
Хоть, как ни мерь новых одежд,

Пропала, будто не была,
Та крошка, что была мила,
Что вышла из тебя самой,
Теперь хоть вой – не взять домой!

Человек! Посмотри, стон идёт по планете,
Он горит изнутри – беспризорные дети!

На головку мешок, грёз лукавых горшок,
Ведь ему невдомёк, враг подножкой подсёк,
С детских пухленьких губ изрыгает он ложь,
Ну и что, если груб, ведь презрения нож

Жалит душу осой, от него не уйдёшь,
Разве, если босой по стеклу ты идёшь.
Вшей зараза на теле расползлась и в мозги
Дорвалась, жалит в деле, люди – звери, враги!

Надо их опасаться,
От услуг их бежать,
Мерзко к ним прикасаться –
Руку взрослым пожать!

Взрослый дядя! Смотри, стон идёт по планете,
Ты слезу им утри – беспризорные дети!

Папа милый, Небесный,
Так людей возлюбил,
Чтоб вернуть мир чудесный,
Смертью Сына  простил!

Кровь Иисуса святая оплатила наш грех,
Возродила, живая, в мир священных утех!

Кровь Иисуса святая пролилась на кресте,
Чтоб вошли в двери рая, кто ожил во Христе!
И в руках Божьих, нежных, заживают сердца,
Ценит слуг Он прилежных – так иди до конца!

Под мостами, в подъездах, на вокзале смотри,
Мы теперь не на съездах – маску лени сотри!

Ведь живёт в них надежда,
Пульсом трепетным бьёт,
Чистой жизни одежда
Вместе с Богом придёт!

Бог дарует им веру, помоги же теперь,
По Христову примеру отвори счастья дверь,
А награду-отраду ты найдёшь в их глазах,
Словом бей зла засаду и имей Божий страх!

Ведь малыш тот не сыт,
Не одет, не обут,
Давит дьявольский быт,
Бьёт стыда страшный кнут.

Бьёт наотмашь, и только реснички летят,
Ласку дашь – Божьи птички обиды простят,

Все обиды, что им наносил изувер,
Неба светлые гиды, даруйте пример!