Научить голову думать, а сердце любить... Часть 1

 
                3 февраля  Ростов-на-Дону

-Папа, мама, как же хорошо мне в Адлере! Столько друзей! Мы же останемся здесь, не вернёмся в Ростов, ведь правда?
 -Валерочка, у папы закончилась работа здесь, мы должны вернуться обратно. Во второй класс ты пойдёшь уже в Ростове.
 -Не хочу! Не хочу! Не хочу! - крикнул ребёнок, плача.
   Как-то примерно вот так состоялся мой разговор с родителями, когда окончился первый класс. Я расставался с любимым Адлером, который был моим домом в течение целого года. Можно же представить, как тяжело первоклашке покидать своих школьных друзей? Я до сих пор помню эту тоску, тот диван, на котором родители сообщили мне прискорбную весть и ту игрушечную собаку по кличке Чапа, которая и сейчас находится где-то у меня дома. Так или иначе, но мы уехали из города моего начального «школьничества» и направились в мой родной город Ростов-на-Дону.
   Следующий учебный год начался прескверно, во всех отношениях оправдав мои опасения о переходе в новую школу. Я не буду пространно описывать всё то, что произошло со мной в школе, так как многие отражения тех событий, которые я ещё могу вспомнить, возможно, сильно искажены детской способность к драматизированию, которая у меня всё ещё достаточно мощна, однако несколько синяков на руках и теле, вызов меня к директору школы, конфликт моей мамы с матерью мальчика, который меня всегда бил, но жаловался, что бью его я, привели родителей к решению забрать меня из злосчастной сто седьмой школы уже во второй четверти второго класса. Шёл две тысячи шестой год.
   Родители пытаются найти мне новый второй дом. Я помню, как моя мама привела меня в сто вторую школу, как она хотела отдать меня в девяностую школу, но всё что-то её не устраивало. А, быть может, я не устраивал администрации школ. Дело в том, что классная руководительница сто седьмой школы предупредила директоров других школ Ворошиловского района, чтобы меня не брали, как лгуна. Именно в этой формулировке.
Неизведанными до сих пор мною путями (в фигуральном, разумеется, смысле) мы пришли к двухэтажному зданию сто восемнадцатой школы на Нижнем Комарова. Ну, обычная школа, только больно уж маленькая, да и параллельных классов нет.
   С этого момента можете считать, что первая часть эссе закончилась, а началась вторая. Мою жизнь с большой уверенностью можно делить на до и после в этот момент абсолютно аналогично.
   Меня встретила Елена Викторовна Сага, третья, по формальному счёту, классная руководительница, которую я с гордостью всегда готов назвать  «Учительница первая моя». Мы пришли в просторный класс, где мы сели с ней один на один и стали общаться. В то время входные тестирования были ещё не в ходу, но как-то мой небольшой багаж знаний всё-таки досмотрели (увольте от детального описания, не вспомню). Однако я произвёл на Елену Викторовну весомое впечатление, я ей понравился, меня согласились взять. Но тут в действие вступает второй персонаж, фактически главный, как я узнал позже. Директор школы номер сто восемнадцать, Татьяна Сергеевна Балашова, которая, будучи подверженной влияниям слухов, восстала против моего принятия в школьные стены. Но на том Елена Викторовна настояла, сказав: «Я беру его». Так и началась моя почти десятилетняя жизнь в школе номер сто восемнадцать. 
   Моя главная задача сейчас – описать не столько мою жизнь в школе, сколько становление моих взглядов и рассказать об отношениях с некоторыми учителями, которые воспитывали наш класс наравне с родителями. Начну с «Учительницы первой моей», Елены Викторовны Саги. Она передовик образования, потому что всегда старалась опередить время и методические рекомендации, спускаемые сверху из министерства образования. Елена Викторовна применяла всё богатство современных технологий, как, например, проектор или появившееся позже интерактивные доски. Её поурочные разработки были фантастическими, почти каждый урок являл собой игру. Мы учили правописание словарных слов при помощи презентаций, где разноцветной палитрой привлекалось наше внимание. Я до сих пор помню её реплику, что неправильно говорить «напополам». На математике у нас были блиц-опросы, на которые мы отвечали, используя лист белой бумаги в файле и маркер. Но главным достоинством Елены Викторовны всегда для меня было то, что она расширяла нашу способность мыслить. Мы должны были написать афоризмы на три разные темы. Лично у меня сохранилась подлинная запись, в которой я указал наиболее понравившиеся мне афоризмы одноклассников. Например:
   «Пламя дракона, как жизнь, когда-нибудь погаснет, но душа будет жить вечно» Бугаева Н.
   «Кристалл блестит, как глаза человека, наполненные радостью» Калинин В.
   «Радость добывается человеком тяжело, как кристалл, но и, как кристалл, его украшает» Нор-Аревян И.
   Нас было двадцать семь человек, каждый сочинил по три афоризма. Елена Викторовна оформила «афоризмы юных мудрецов» в видео-формате, поставив три красивых мелодий, которые играют у меня в голове, но названия которых не знаю до сих пор.
   Елена Викторовна всегда любила (надеюсь, любит и сейчас) облекать скучное в интересное. Много её уроков достойно называться открытыми уроками, подготовленными не для протокола. Одним из таких уроков, глубоко застрявшим у меня в памяти, является занятие под названием «Через тернии к звёздам», которое Елена Викторовна оформила через Smart Notebook. Это был целый цикл заданий и игр, сделанный квестом. Нам очень нравилась эта игра, кажется, мы играли в неё вторично впоследствии.
   Моё счастливое детство в школе всегда поддерживалось театром Андрея Николаевича Гуркова и самодеятельностью Елены Викторовны, которая по несколько раз в год ставила нам танец, театральную постановку, песню, словом – всю концертную программу. В отличие от многих других педагогов, Елена Викторовна отличалась искренним желанием поставить на сцене что-нибудь по-настоящему стоящее и пламенное, поэтому мы горели в переменах все дни напролёт, репетируя, репетируя, репетируя. Елена Викторовна переделывала тексты песни вместе со своим заместителем, воспитателем, Еленой Александровной Мишиной (речь о которой пойдёт чуточку позже). Мы изнывали от этой недетской добровольно-принудительной нагрузки, не понимая, сколько эмоций нам это доставит в конце, сколько положительных воспоминаний нам создаст Елена Викторовна. Но мне это всегда в какой-то мере нравилось. Наверно, я в какой-то мере творческая личность, хотя наверняка утверждать это отнюдь не вправе.
   Елена Викторовна оставалась нашим классным руководителем, по нашей просьбе, необычно долго: до 7 класса включительно, что ещё раз подтверждает её исключительность как педагога. В 6 классе она решила провести один очень интересный эксперимент над своим классом. Есть такой известный фильм «Экзамен», который никто из нас в шестом классе ещё не видел. Елена Викторовна решилась на попытку ввести в нашем классе самоуправление, которое в своём наибольшем воплощении должно было стать феноменальным явлением для школ: культорги, хранители порядка, редакция газеты, дежурные и три координатора (аналог старостата). У каждого из направлений были руководители, которые вместе с координаторами образовывали «парламент» - «Великолепную семёрку». С координаторами была особая ситуация: первый, второй и третий. Их отбор имел следующий порядок (не зря я упомянул «Экзамен»): посадили пятерых или шестерых кандидатов за парты, раздали белые листы… Ну, вы же помните? Листы портить нельзя, надо ответить всего на один вопрос… В общем, все, кроме трёх человек, испортили свои листы, а моя одноклассница Ира Емельченко написала на листе бумаги: «Нет». Она стала Первым Координатором. Я уступил пост Второго Координатора Диане Каракушьян, а сам занял должность Третьего Координатора. К сожаленью, эксперимент дал отрицательный результат: Первый Координатор не выполнял своих обязанностей, всё бремя легло на наши с Дианой плечи, культорги ни разу не смогли договориться, на какой фильм нам сходить, дежурные работали только из-под палки. Работали на полную мощность только хранители порядка, чинящие мебель в классе. «Великолепная семёрка» не собралась ни разу. Стало ясно, что шестиклассники не способны жить самоуправлением, поэтому оно было разогнано Еленой Викторовной, оставлены только дежурные и хранители порядка, установлена автократия классного руководителя. Уже в девятом классе я единолично занял пост классического классного старосты, оставаясь им и в десятом классе, деля его с Юлей Древинской, но добровольно отказавшись от этой должности в одиннадцатом, так как, собственно, управлять было уже нечем. 
   Наш класс никогда не был особенно дружен, единственный год, когда мы ощутили себя коллективом, был девятый класс перед Государственной Итоговой Аттестацией. Мы думали, что это надолго, но мы сами себя обманули. К последнему классу мы были разобщены как никогда, десять человек ушли, все были увлечены подготовкой к Единому Госэкзамену, все хотели высокие баллы, поэтому все нанимали репетиторов, забыли об обязательных школьных занятиях. Все вместе за целый год мы так ни разу и не собрались.
   Елене Викторовне достался крайне непростой класс людей, думающих, что они прекрасно знают себе цену, но в действительности являющихся лишь россыпью необработанных драгоценных камней, которым требовалась огранка. Многие не воспользовались полностью трудами Елены Викторовны, огранялись на иной манер за пределами школы. Я же относительно просто поддавался огранке в школе (хотя временами алмаз огранить было проще), Елена Викторовна научила меня думать, размышлять и, как я думаю, красиво изрекать собственные мысли. Это немаловажно уметь это делать, если, конечно, есть, что сказать. Педагог от Бога, по призванию, искренний и естественный. Я далеко не всё описал, оставил непаханое поле для тех, кто ещё может сказать спасибо Саге Елене Викторовне.