Незабываемое прошлое

   
Закатным заревом деревню обагрило
Уйдя за горизонт, небесное светило…
Чуть слышно ветерок, издав последний шёпот
Стих…
            всё смолкло…  только стада топот

Разрезал тишину,
                да лай собак, донёсшийся издалека,
Округу как – то оживил слегка.
Мычание коров и блеяние овец…
Ну всё, вечерней тишине конец.

Хозяин всяк свою скотину подзывал;
Средь множества голов,  родимую
искал               
С горбушкой хлеба, кустиком берёзы…
Такая деревенской жизни проза.

Всех разобрать: бычков, овец, коров,
Загнать домой скотину в хлев, родимый кров,
Коровку подоить, всех накормить и напоить,
А после молочко сквозь марлю процедить…

И это лишь мгновение из жизни трудовой
Крестьянина,
                такой сезонною порой.
А после заготовить дров, да сена насушить,
Да прежде где – ни будь травы украдкой накосить.

Ещё и жатва, сад и огород,
Детишки… в общем полон рот забот…
А мне…закат на западе, багрянец…
Короче, тот ещё засланец.

И всё же чу… кузнечики стрекочут,
Укладываясь спать, тихонько гуси на дворе гогочут.
Уснули куры на насесте вместе с петухом,
Вся тварь животная уснула чутким сном.

В клуб молодёжь на танцы потянулась,
Усталости рука их словно не коснулась.
С кузнечиками в такт лягушек хор,
В пруду затеял звонкий перебор.

Их кваканье повсюду раздаваясь,
Как будто в тишине округи растворялось.
Помалу сумерки сгущались, наступала ночь…
Глаза слипаются, охота спать не в мочь…

Вдруг сон прошёл, не знаю почему,
Ведомый тайной силой я бреду
Туда, гулянье где, народ,
Душа где веселится и поёт…

И тишину прорезал из колонок звук,
Когда вошёл за молодёжью следом в клуб.
Девчонки…краше некуда; кровь с молоком,
Сияют так, что в полумраке, словно ясным днём.

Чуть уловимый запах алкоголя в нос не ударял;
Был не навязчив, в воздухе витал.
Его скорее источали пацаны;
По ним видать; навеселе они.

А нет, вон парочка девчат бредут качаясь,
Разгорячённым телом к стенке прислоняясь.
Пацанской ласки требует оно,
И потихоньку девок влево повело.

Ждать пацаны себя не заставляют;
В сад прогуляться девок приглашают.

Там в тишине, про всё, про всё забыв,
Сил небывалых чувствуя прилив,
Игрой любовной вволю насладясь,
Полночи утоляли жажды страсть.

А в клубе танцы, молодёжь гуляет,
Под звуки музыки активно отдыхает.
Я помню здесь – же, бывши молодым,
Девчонками напоен был спиртным.

А утром было мне ну так хреново,
Хотя и зарекался я не напиваться снова,
Обет себе обещанный конечно не сдержал
И вкус спиртного вволю с той поры познал,

А с ним и ласки женской плод,
вкусил,
Начав свой «путь» с тех, кто меня споил.
Был троицы девчонок тех послушным я учеником,
Всё больше погружаясь в тайны секса день за днём.

Теперь же просто так пришёл сюда,
Былое вспомнить, на других глядя издалека.
Я благодарен им за то, что в общем – то меня не замечают, 
А отдыхать и наслаждаться продолжают.

Такая вдруг тоска, ком к горлу подступил;
Всплыла вся молодость, всё что почти забыл.
Не в силах был терпеть мучения такие,
Да вспоминать года далёкие, лихие,

Из клуба удалился, дверь тихонько за собой закрыв,
Махнув на всё, через порог переступив,
Теряясь в мыслях, брёл в кромешной мгле…
Фонарь лишь одиноко, где – то брезжил вдалеке.

Так далеко, что свет его нисколько не касался
Тропинки,
                по которой шёл и спотыкался.
Как кораблям едва мерцающий вдали маяк,
Так для меня фонарный свет был знак,

Ведущий путника в глухой ночи,
Не сбился что бы с истинного он  пути,
Да не забрёл куда ни-будь, невесть куда;
В тьму таракань, ну в общем в гребеня.

И так пока я размышлял о прошлом, настоящем,
Бредя тихонько в состоянии полуспящем,
Фонарь погас, последний лучик света
Исчез,
            мерцающий там на краю деревни где-то

Полнейший мрак;
                ни звёзд не видно, ни луны
Куда идти… как бы с тропинки этой не сойти.
Так брёл в кромешной тьме неведома куда,
Нащупывая твердь земли, тропинка где легла.

Как в детстве, юности, мы здесь ходили?
Толи дороги и тропинки по ночам другими были,
Толь с возрастом совсем иными стали…
Всё кажется недавно бегали здесь пацанами…

Чуть уловимый запах тины, камыша, знать близко пруд,
А посему, видать, что ноги меня правильно ведут.
Ночлег мой рядом с прудом, Тётка там моя живёт,
И правильно тропинка меня к дому приведёт.

Знакомая ветла спала, не шелестя листвою,
Лишь комары пищали, словно бы вели переговоры меж собою,
Скамейка, возле палисадника, так и  манила посидеть
Сирень благоухала рядом с домом, не успела облететь

Тихонько темнота рассеивалась, расцветало.
Присевши под сиренью, перевёл я дух устало,
Туман укрыл мерцающую в полумраке пруда гладь,
Как хорошо, какая благодать.

Дух перевёл от путешествия ночного,
Давненько не знавал я приключения такого,
Вновь сон исчез, как ночи мрак растаял,
Лишь комары не пропадали, сбившись в стаю,

Да пруда зеркало, карась, нарушивши местами,
Выпрыгивал из глубины, оставив за собою след кругами.
В народе говорят, гуляет он, на радость рыболовам,
Знать рыбаки сегодня будут с не плохим уловом.

И я когда – то удить рыбу бегал пацаном, с рассветом
Там за околицей, возле лесочка, моё место было где – то.
Прикармливал его перед рыбалкой я всегда с вечернею зарёй,
Чтобы улов на зорьке получился, скажем, неплохой.

И так оно и было, или мне всё так казалось,
Теперь одно воспоминание с тех пор осталось,
Наполненное сладкою, необъяснимою истомой,
Как будто побывал в счастливом , беззаботном детстве снова.

 Так за одну лишь ночь , короткую, но ёмкую необъяснимо,
Я вспомнил юность, в детстве побывал любимом,
Ну а туман рассеивался, стали видны облака,
Деревьев и кустов коснулся ветерок слегка,

Провозгласил начало дня петух, прокукарекав звонко,
Залаяли собаки где – то на краю деревни громко,
Вокруг всё просыпалось после сна ночного.
Как хорошо, что нет здесь шума городского,

Всё здесь знакомо, просто, как в далёком прошлом,
И думать хочется лишь только о хорошем.

Вот Тётка уж корову подоила, завтракать зовёт,
Сама в табун скотину зараз поведёт.
Из печи хлеб, парное молоко, да зелень с огорода;
Всё чем заботливо хозяев одарила Мать – природа.

Ну всё, пора за стол, до новых встреч,  друзья,
Сбивает с мысли, хлынувшая вдруг, слюна
Да кот мурлычет, трётся возле ног,
Всё, до свидания, это был последний слог.