В степь

Уйду в степь,
Которая всегда рядом.
Буду там песни петь,
травиться свободы ядом.

Руками водить по пшенице, соломе,
Искать себе место в этом бескрайнем доме.

Подальше от стен, окон и городских кварталов,
От их узких дорог и сутулых фонарей усталых.

Буду валяться ночью в поле,
смотреть на небо и жевать чертополох,
Вылавливая в немытых, сальных волосах
тощих, степных блох.

А днём бежать, бежать жеребцом и волком,
Пытаясь догнать горизонт, но без всякого толка.

Загоняя себя до боли в коленях, пены на губах,
До хрипоты в лёгких,
Начиная спотыкаться в вымотанных шагах.

Все упростить до минимума, до примитива,
Заменив городскую классику на горловые мотивы,

Забыть слова,
Только крича, только воя,
ПИсать не сидя, а стоя.

В траве прыгать  и кувыркаться,
С сусликами и сурикатами
за свободные норки драться.

Без времени и без пространства,
без жизни и смерти в плоское царство

Уйду, убегу, уползу
Во внутреннюю пустоту,
В безбрежное золотое море,
Стану частью великого вечного поля.

Буду шуметь вместе с травой,
колебаясь зелёной волной,
кланяясь солнцу-яриле,
прижимаясь к земле-перине,
Развеваясь стеблями-руками,
В землю врастая корнями-ногами.

Вырвусь, вылезу, оборвусь,
отряхнусь, лишнее обломаю,
Шерстью обрасту, найду себе стаю.

В ней

Мы все дикие, гордые звери,
Ни в богов ни в себя не верим,

Нет господ ни внутри ни снаружи,
Прочь из дома во вьюгу и стужу

От очагов, подушек, кроватей,
Простыней, одеял, ночных платьев.

От тысяч полотенец для разных частей тела и целей,
Чтобы не забивать себе голову всякой хренью.

Спать, пузо обдирая землею,
Согреваясь только самим собою.

Жрать без вилок, только руками,
Разрывая мясо зубами.
Запихивая его в рот большими,
сочнейшими кусками.

Пить лишь воду, лакая её языком, без кружек.
Всяких там кофеев и чаев нам не нужно.

Без одежды, только шерсть и голая кожа,
Чтобы ветер обшарпал всю наглую рожу.

Без мазей, кремов и других даров цивилизации,
Приводящих к духовной и физической деградации.

Есть у нас только один бог -
бог серый волк, степной бродяга.
Тощий, вечно голодный, свободный,
косматый ворчун, доходяга.

Небо над нами- его нёбо,
земля под ногами - язык шершавый,
горы вдалеке - зубы, ломкой линией рваной.

И я стаей по его открытой степи-пасти мчусь,
Качусь катуном, дождями льюсь.

Прольюсь,
Каплями по листьям стеку,
испарюсь,
истощусь.

Состарюсь рано - лет в сорок,
весь побитый, драный,
С через всю спину неровным шрамом.

Покину стаю,
Место молодым оставлю.

Найду поселение женщин,
возьму с собой плеть.
Разгоню их всех к чертям собачим,
потом догоню,
начну с ними пить, есть и песни петь.
Быстро наскучит эта жизнь поросячья.

Все брошу, уйду вдаль, умирать лягу,
Забившись под какую-нибудь заросшую мхом корягу,

Закрою глаза,
усну насовсем,
Стану птицей,
Ласточкой или синицей,
Орлом, соколом или сорокой,
Но скорее всего пушистым киви - малышом лежебокой.

Буду снова по нижнему миру бегать,
сопеть, кряхтеть,
на небо снизу с тоскою смотреть
И опять хотеть
Уйти в степь.



Москва
ноябрь 2016