Болото и крестины

На лугу у речки
помню жёлтый вскрик
лютиков, ромашек
средь зелёной травки,
когда я рвал кузине
скромненький букетик.
За рекой в низине
начинались кочки
тряского болота.
Там хохочет ночью
всякая сволота.
Захотят и защекочат
лешие и черти.
А потом утащат
в липкую трясину.
- Слышишь, ухают, пищат?
Я пугал кузину.
Так сороки не трещат.
У чертей копыта.
Леший пахнет псиной.
Как-то видел в бане -
мылся он в корыте.
Папа говорил потом:
- Никакой, не леший.
Это дядя Ваня
приходил к нам в гости.
Долго, долго пахло потом.
Под доскою потолка
жило сонмище клещей
и на чёрного кота
пососать кидались скопом
до залысин и прыщей.
Господи, прости -
явно был не дядя Ваня...
Из болота нечисть.
Я всегда теперь
на себе таскаю крестик.
Помогает, - верь не верь
- говорит мне поп, кудесник,
заодно и крестник.
Восемь лет назад в купели
на меня его повесил.
На хорах старушки пели.
Я орал, что было сил.
Оттого, что голозадый -
голосисто, весело.
Все иконы в церкви
улыбались, были рады,
что родился человечек.
Огоньками танцевали
все лампады, свечки.

01.02.2017