Быковский детский дом. улица прудовая, дом 23

              БЫКОВСКИЙ ДЕТСКИЙ ДОМ. УЛИЦА ПРУДОВАЯ, ДОМ 23.

        Чудесным  поздним летним днём, из «Муравейника», а это дошкольный детский дом на станции  Удельная (на пересечении Октябрьской и Северной улиц), что по Казанской железной дороге, мы, наверное, шести-семилетние, взявшись за руки, вышли и пошли попарно по смежным улицам Удельного и Быково, как хаживали когда-то по берегам  речки Македонки.
       - Из тех ли времён всё слышу я, что на её берегах погиб Александр Македонский, воюя с комарами? И всё я вижу, как  идём мы по берегу  извилистой речки, взявшись за ручки, озирающиеся и спотыкающиеся. Тот берег, рукой подать. А от реки, какой-то странный  запах, непривычный на дворе Муравейника, а над рекой синие стрекозы, на реке желтые кувшинки, по сторонам зелень трав, а в небе солнышко…  А мы идём, идём  изгибами  реки…
        - И пришли мы, как теперь я знаю, на улицу Прудовую дом 23.  Быковский детский дом.  Что он тогда, как я теперь вспоминаю,  представлял  из себя? Мы медленно миновали длинный ряд колючей проволоки с вышками над изгородью.  Слева  за проволокой  был виден недостроенный двухэтажный каменный  белый дом. Мы прошли дальше по  улице и вышли к двух- и одноэтажным бревенчатым домам. Вот в них-то мы поначалу и жили.    
        И был это, как я, опять-таки, теперь понимаю, 1952 год, да нет, скорее, 1951. Сам- то я 1945 года, 27 июля, рождения, Фокин Владлен Яковлевич. Родился как раз меж двумя войнами.
                Почему, скорее,  1951 год? Да мы успели достаточно и в этих домах пожить, и в недостроенный дом побегать, и с ребятами-солдатами пообщаться и, кажется, миновала зима. Как сейчас помню эти жёлтые патроны в дисках ППШ. А жили ребята на нашей, детдомовской кухне, там внизу, в полуподвале, на задах. Успели и по недостроенному дому походить, по ямам с горами щебня на месте нынешнего вестибюля,  по комнатам с раздвижными меж ними стенами, где поначалу были у нас игровые. Сюда мы приходили играть из наших бревенчатых домов.
        Первая игрушка, которую мне подарили, была мельница.  Когда вращали ручку на её задней стенке, крылья её вращались, и раздавался тренькающий звук, «во саду ли, в огороде». Это было ещё в старых домах, тотчас по приезде.
         Нам рассказывали, что сначала дом строили пленные бандеровцы, но когда ребята, играя в футбол, забросили мяч за проволоку, один из них разрубил его топором. После этого их заменили пленными немцами. Правда, больше занятые собою и играми, мы редко бросали взгляд за проволоку.
        Ко времени, когда умер Сталин, мы уже жили в новом доме и  успели достаточно вжиться в этот дом. Нас выстроили в фойе, кто не знает, это такой большой зал на втором этаже, включили громко динамик и все плакали.  Плакал и я, вернее заставлял себя, но не мог, и всё это было для меня ужасно неудобно, неловко и… как-то не так.
        Кстати, по поводу фойе.  Примерно такой же зал на нижнем этаже назывался вестибюль. Как я сейчас понимаю это вроде сеней по-западному.
А вообще-то, прихожая, входной зал.  «Вестибулярный аппарат» -  это вам ничего не напоминает?