Помнишь, крошка Мари?

Надоедливый дождь
       заблудился средь клёнов и сосен,
Белогривые львы
       спят в затишье пустынных аллей...
Я прикрою глаза
       и припомню парижскую осень,
А она мне шепнёт:
       никогда ни о чём не жалей.
Я люблю Петербург,
       ненавидя промозглую слякоть,
Но исконно своё,
       безусловно, родней и больней,
Может быть, оттого
       мне так часто хотелось заплакать,
Находясь вдалеке
       от чертогов его и церквей.
Я влюблён был в Париж -
       В город сказок, кафе и каштанов,
Словно книгу читал
       свиток древних его площадей,
До рассвета бродил,
       как вином, его запахом пьяный
И шептал имена
       обессмертивших город людей.
А в кафе у Мари
       каждый, мнящий себя менестрелем,
Дарит песни любви -
       нестареющий вечный сюжет...
На жакете Мари
       два цветка белоснежных камелий...
(А жакетик её,
       был на голое тело надет).
Вижу, как наяву:
       дразнит чёлкою огненно-рыжей
И смеётся взахлёб:
       Ах, месье, выбираю сама!..
И, наверно бы, я
       навсегда с ней остался в Париже,
Да ведь есть Петербург
       и волшебная птица зима.
Скоро выпадет снег...
       Бело-нежное жизни убранство.
И на донце души
       воссияет утраченный свет.
"Возвращайся ко мне,
       если снова устанешь от странствий", -
Помнишь, крошка Мари?
       Это ты мне сказала вослед...