Горные орлы. Сказка

Жил да был в одной стране                8.10
Витязь на лихом коне.
Родился он, жил на нём,
И вот так вот жил - верхом.
Было звать его Климент,
А отца его - Ефрем.
Этот важный столь момент
Пользой будет помнить всем.
Витязь на коне скакал,
Из ружья врагов стрелял.
В те далёкие года
Все любили лезть туда:
Белонемцы, белофинны,
Белорусоукраины...
Только витязь не дремал -
Метко он врага стрелял.

2

Вот однажды ехал он,
Снег вздымал копытом конь,
Видит - кто-то впереди
Стал на витязя пути.
Тоже на коне верхом,
Трубка пыхает дымком.
"Эй, товарищ, пропусти!
На моём не стой пути!"
"Не волнуйся, дорогой,
Выслушай меня, постой!"
"Поскорее говори!
Я скачу недели три,
Чтоб врагу не победить,
Нужно очень мне спешить!"

3

"Я и сам-то с давних пор, -
Начал встречный разговор, -
На коне своём скачу,
Ибо я найти хочу
Молодца - богатыря,
Чтобы превзошёл меня
Он размахом сил своих.
Не встречал ты здесь таких?"
"А на что тебе он нужен,
Тот. что силою недюжинн?
Али ты в своих краях
Превратил всех в пух и прах?"
"Да. не скрыть, я там - сильнейший.
Но меня совет старейшин
От высоких наших скал
За подмогою послал.
В том, откуда я, краю,
Жизнь - получше, чем в раю,
Меж собой все крепко дружат,
И одним горам лишь служат.
Но пришла и к нам беда:
Вторглась дикая орда,
Бьёмся с ней мы двадцать лет,
А спасенья нет и нет.
Наши витязи сильны,
Только силы неравны:
Даже если и со мною -
То не выиграть нам боя.
И теперь который год
Вопрошаю я народ:
"Есть ли витязи средь вас?"
Но - молчанье всякий час."

4

"Что же, - витязь наш сказал,
Ты нашёл, кого искал".
"Неужели? Рад поверить!
Только надо бы проверить..."
"Так сразиться хочешь ты?!
Многим я ломал хребты,
А теперь, видать, и твой
Час проститься с головой."
Конь взметнулся на дыбы.
Затрещали, как дубы
Кости наших молодцов,
Шквал ударов, треск голов.
Витязь бьёт богатыря
Булавою, говоря:
"Ну так что, кто здесь сильней,
Мне ответь ты, да живей,
То есть жив ещё пока,
Ты, сухая чья рука!"
Богатырь тут побелел:
"Слушай, как же ты посмел?
Для меня обидно это,
Хоть и с виду незаметно.
Да, одна рука сухая,
Но железная - другая,
Мощно если стиснет горло,
То - в зобу дыханье спёрло!"
И с вот этими словами
Он обеими руками
Крепко витязя схватил
И сдавил, что было сил.
Только витязь извернулся.
Ловко в сторону пригнулся,
И богатырю он грубо
Шуей вдарил прямо в зубы.
Тот лишь смог проговорить:
"Как же мне теперь курить?",
И свалился на покров
Снежный. Растеклася кров.

5

"Я его прибил, выходит?
Он уж час лежит, не ходит..." -
Так наш витязь рассуждал.
Богатырь и впрямь лежал.
"Как же с ним теперь мне быть?       9.10
Надо бы похоронить,
Но огромный рост его
Сделать мне не даст того,
И земля совсем промёрзла..."
"Победил ты, витязь грозный!, -
Богатырь воскликнул вдруг, -
Ты теперь мне будешь друг.
Потянулся он, поднялся,
Словно бы и не валялся,
И разбитыми устами
Обратился со словами:
"Знаю, к бою ты с врагами,
Словно яростное пламя,
На своём летишь коне,
Но - поехали ко мне!
Разгромим ордынцев свору,
А потом, как вихорь скоро,
И конями, и огнём
В пыль твоих врагов сотрём!
Ситуация у нас
Пострашнее, чем у вас.
Помоги нам, витязь храбрый!
Край наш будет благодарный,
Будет всей твоей округе
И союзником, и другом.
"Так и быть. Помчались же!
Знать, заждались нас уже,
Господу мольбу возносят...
Как зовут тебя?" - "Иосиф".

6

И вот они скачут заснеженной степью
Вокруг - только снег; кроме них -никого.
И низкие тучи, как чёрные тени,
Так медленно ходят над их головой.
И ветер снега по просторам разносит
И с каждой минутой уже всё темней...
И рядом друг с другом Климент и Иосиф
На верных конях скачут к битве своей.
Климент, богатырь трудового Донбасса, -
В будённовке, в серой шинели до пят,
Иосиф, он горнего витязь Кавказа,
В папахе и в бурке, и с трубкой в зубах.
Сердец их в груди пламенеют огони,
Наполнена праведной яростью грудь,
И, словно в погоне, несутся их кони,
И славный друзей продолжается путь.

7

"Послушай, Иосиф, мой друг и товарищ!
А где те места, путь мы дзержим куда?
И Родину как ты свою называешь,
Откуда сквозь вьюги приехал сюда?"
"Охотно, Климент, на вопрос твой отвечу.
Живу я в зелёной долине средь гор,
Там в ряд кипарисов зелёные свечи,
Для жизни счастливой широкий простор.
А рядом с долиной раскинулось море
В котором и рыбы, и крабов весьма,
Селенье моё называется "Гори",
Что значит "Любовь", "Человечность", "Весна"..."
"Чего загрустил ты? Зачем ты так грустен?"
"Который уж год не смолкает война
В краю моём светлом..." - "Так смело же спустим
С врага десять шкур! Пусть вернётся весна!".

8

А в это же самое грозное время
За несколько тысяч коломенских вёрст
И несколько тысяч таких же саженей
Вздымается в небо изломанный горст
Его омывает холодное море,
Что чёрным вдруг стало от горя и бед,
И храбро дерётся селение Гори,
И сил у бойцов уж почти что уж нет.
Свистят арбалеты, летают снаряды,
Пылают усадьбы великих князей
И жители - горцы, под гром канонады,
С надеждою ждут наших верных друзей.

9

"Послушай, Климент, я скажу тебе слово! -
Иосиф негромко, но ясно сказал. -
Я к снов толкованьям настроен сурово
Но вот что сегодня во сне я видал:
Пылают долина моя и селенье,
Пылает родная моя сторона.
И каждое смертию дышит мгновенье,
И добрых людей пожирает война.
Ах, если б скакать мы могли поскорее
Чтоб нам не напрасно, чтоб не опоздать,
Чтоб не довелось наблюдать нам, как тлеют
Те кости, что были отец или мать!"
"Не спорю, Иосиф, - Климент отвечает, -              10.10
Я сам был бы рад побыстрее скакать,
Но кони устали, с них пена стекает,
Быть может, на отдых немного нам стать?
В твой край далека ещё будет дорога,
И кони не смогут её одолеть,
Коль им не позволим поспать мы немного,
Напиться воды и чего-то поесть.
А так наберутся они силы свежей
И словно на крыльях туда понесут,
Где жизнь уж давно не бывает, как прежде,
Где нашей подмоги так чают и ждут."
"Хорошая мысль. Только в снеге проклятом
Навряд ли нам место удастся сыскать,
Такое, в котором нам, пламем объятым,
Хотя бы немного пришлось отдыхать.
Мне странно, что здесь вообще могут люди
Рождаться и далее радостно жить,
Уж ты мне прости, не хочу я обидеть,
Но только мне это никак не постичь."
"Ну, видишь, Иосиф, суровы тут зимы,
Зато если летом иль ранней весной,
То если б ты видел то, как тут красиво,
Ей-богу, ты б здесь поселился душой!
Великие степи - Стрельцовье, Провалье,
Великие реки - Деркул и Айдар...
А тут, если б встретить родник хоть бы малый,
И чтоб не замёрз, был у нас бы привал."

10

"Смотри-ка! Иль мне это чудится, что ли!"
- Иосиф воскликнул, увидев сквозь снег:
По полю, холодному снежному полю,
Босыми ногами идёт человек.
И снег, как земля, на себе его держит,
И вглубь ни на ногть не уходит стопа,
И лёд ему ноги не жжёт и не режет,
И вьётся из дали босая тропа...
"Иосиф! Се чудо! Великий наш Боже,
Спасибо Тебе и хвала небесам!
Молился я, веря, что Бог нам поможет,
И Святый Порфирий отверзнулся нам!"
Да, именно к ним небом послан был старец,
Чтоб мог их сквозь снежную мглу провести.
И кони, друзьям повинуясь, тут стали,
Чтоб Паршек Святой к ним бы смог подойти.
"Здоровья хорошего, добрые люди!
Далёко ль из мест этих держите путь?" -
Промолвил старик. С коней спрыгнули други
И в снег провалились тотчас же по грудь.
И пали пред старцем они на колени.
"Мы мчимся в Кавказ, чтоб разрушить врага!
Святой наш Порфирий, пошли нам спасенье!
Нам путь сократи через эти снега!"
"Пойдёмте же, детки, к Луганчику-речке,
Она тут за несколько вёрст под бугром,
И каждый стократно из вас станет крепче,
Коль в ней искупается вместе с конём!".
"В такой-то мороз! - усмехнулся Иосиф. -            12.10
Замёрзнем, ещё не дойдя до воды!
К тому же - зима, не весна и не осень,
И речку сковали кромешные льды."
"Неправ ты. Луганчик - священная речка,
И не замерзает она никогда. -
Отрезал Порфирий Святой. - И навечно
В ней издревле стала живая вода."
Подумав, добавил: "Хотя, дело ваше.
Я думал, что помощь вам нынче нужна,
Что путь ваш далёк, и безлюден, и страшен,
И что вам Победа бесценно важна."
"Не бойся, Иосиф, и старцу ты внемли!
Пойдём поскорее к священной реке!" -
Климент прошептал, до сих пор всё не веря,
Что чудо небес их нашло вдалеке.
"Да только, друзья, не забудьте разуться.
Идти туда нужно ногою босой."
И, сняв сапоги и коней взяв под Уздцы,
Иосиф с Климентом пошли, словно в бой.

11.

А вода в реке
Холодна.
Всё по камням спешит
Она.
Не замёрзнет и в лютый
Мороз.
И сияет тысячей
Звёзд.
И друзья подошли                13.10.
К реке
За Святым Порфирием
Вслед.
"Вот, хорошие, именно
Здесь,
Здесь спасенье от всех ваших
Бед.
Скиньте вы одёжку
Долой,
В глубине искупайтесь
Речной,
Полезайте скорей
Сюда,
Силы вам да придаст
Вода".
И разделся тогда
Климент.
С ним - Иосиф, и
На коней
Враз вскочили
Богатыри
И в речные воды
Вошли.
Тыщи молний в тела
Впились.
Тыщи огней в груди
Зажглись
И знаменье Святых
Небес
Озарило и речку,
И лес.
Развернулась, свернулась
Душа,
Кони пляшут, яростно
Ржа,
А друзей разбирает
Смех -
Лепо так не бывает
Вовек!
А как вышли они
Из воды -
Втрое стали они
Молоды,
И стократно стали
Сильней,
"Где ты, враг?
Подойди!
Одолей!"
И смеётся Паршек
Святой.
С бороды, что до пят,
Седой,
Тихо снежные звёзды смахнул,
И друзьям на прощанье
Шепнул:
"Вы скачите теперь
В Кавказ,
Я молиться буду
За вас,
Будет всюду у вас
Успех,
Вы врагов победите
Всех,
А коль вновь понадоблюсь
Вам,
То, придавши босость
Ногам,
На Чувилкин взойдите
Бугор,
Я про вас буду знать
С сих пор."
Поклонились Святому
Друзья,
Каждый снова вскочил
На коня,
А Порфирий махнул
Рукой
И в небесный ушёл
Покой.

12                15.10

И от заснеженной равнины
Вдруг оттолкнулись скакуны
И над землёю воспарили,
Священной силою полны,
Летят они над облаками,
Где Солнце ясными лучами
Не зная ночей, вечеров,
Сияет вечно, как Любовь,
Где Солнце радостно сияет
Где хмарь его не затмевает,
Где только вечный ясный день
Где места нету слову "тень"!
Ликуют всадники, хохочут,
Как на конях деревянных
В летах смеются молодых
Ребята, раскачавшись очень.
"Летим! Иосиф, мы летим!.."
"Мы в небе, славный друг мой Клим!.."

Под ними туч стада седые,
В тех тучах - синие, как сталь
Воздушны массы снеговые.
А перед ними - только даль.
Она зовёт, манит и манит,
Она чарует и дурманит,
Куда ни глянь - одна лазурь!
И нет и следа тёмных бурь.
Как нет воздушного движенья:
Спокойно, тихо и свежо.
И воздух, хоть и разрежён.
для тех, кто побывал в священной
Купели - лучше нет его!
А больше он - ни для кого.

"Смотри, Климент! И снова чудо! -
Иосиф громко прокричал. -
Такого ни возьмись откуда
Ещё я в жизни не встречал!
Я понимаю - наши кони,
Но этот - явно посторонний.
О, что же делает он здесь,
На высоте святых небес!"
Да, к ним по небу приближался
Ещё один летучий конь,
Маша крылами с двух сторон.
За гриву человек держался.
В цилиндре был он, в сюртуке,
И пёрышко держал в руке.

"Не ангел - перьев маловато. -
Климент заметил про себя.
И, кажется, его когда-то
Встречал я. Только где? когда?
Как только с ним я поравняюсь,
Сейчас же обо всём дознаюсь,
Кто он - спросить не побоюсь,
Лишь до него я доберусь!
Вот эта смуглость, бакенбарды...
Не может быть... Иль это сон,
Иль я лазурью опьянён,
Иль кто нам хочет спутать карты!
Сверкают очи впереди
И дырка слева на груди."

"О, всадник чудный, кто ты? кто ты? -
Друзей вскричали голоса.
И как на здешние высоты,
Как ты попал на небеса?
С тобой мы, видимо, знакомы
Но кто ты есть - того не помним.
Скажи скорей, откройся нам!
Коль скачешь ты по небесам -
Выходит, полон светлой силы,
Как та, что в нас перелита,
И можем мы теперь летать,
Так, словно конь твой быстрокрылый!
Открой же имя нам своё,
Тот, появленье дивно чьё!"

"Я Александр, сын Сергея,
Невольник чести и поэт.
Я на Земле покрыт землею,
Увы! Меня там больше нет!
Там - только памятник. при жизни,
Стихи слагая в честь Отчизны,
Его без помощи ручной
Воздвиг я. Гордою главой,
Главой вознёсся непокорной
Он выше всякого столпа,
К нему не зарастёт тропа,
О! памятник нерукотворный!
А я - погиб в семь-тридцать лет,
В руке не дрогнул пистолет."

"Чей пистолет?" - "Фон Геккерена,
Который знаем как Дантес.
Меня он застрелил надменно,
С лицом, холодным, как эфес.
Чего мы с ним не поделили,
Друг в друга почему палили -
Уж я не помню... Так, пустяк...
А всё равно - в земле костяк,
А дух по небу на Пегасе
(Так моего зовут коня)
Всё скачет в вечном свете дня.
По бесконечной этой трассе,
И смотрит с неба на землю,
На ту, что до сих пор люблю..."

"Скачи же, всадник наш прекрасный!                16.10
С небес Отчизну прославляй!
Нас ожидает бой опасный,
Поэтому, поэт, - прощай!
Мы свидимся с тобой, быть может,
Коль в том бою не переможем.
И вражья нас сразит картечь,
Иль обоюдоострый меч
Смертельно лезвием поранит...
Тогда поскачем мы с тобой,
А нынче же - зовёт нас бой,
Победы жажда жжёт, как пламень!
И кони, поступь чья легка,
Копытом топчут облака!"

"А далеко ли место боя?" -
Поэт задумчиво спросил.
"Кавказское селенье Гори,
Где я родился, рос и жил" -
Иосиф отвечал поэту.
"Скажу Вам, други, по секрету,
Что это место близко мне.
Не раз один я в вышине
Стоял там на краю стремнины
Орёл, поднявшийся с вершины
Там наравне со мной парил.
Как этот край я полюбил!
Хотите коль попасть туда вы,
Сверните влево, а потом
Вы с горным встретитесь хребтом,
Кружится там Орёл Двуглавый.
Он скажет... Ну, удачи Вам!"
"Прощай, поэт! Помог ты нам!"

13                17.10

"Не правда ль, дух нас чудный встретил? -
Сказал Иосифу Климент. -
Он всюду носится, как ветер:
То здесь, то там - в один момент.
Мой дядя самых честных правил,
(Он уважать себя заставил,
Когда не в шутку занемог,
И лучше выдумать не смог)
За чашкой кофе или чая
Любил читать его стихи.
Они красивы и тихи,
В них - отблеск праведного рая,
И нашего всего житья
Они энциклопедия."

"Коль он сказал свернуть нам влево,
То где же мы сейчас с тобой? -
- Спросил Иосиф у Климента. -
Без нас не завершится ль бой?
Всё время я понять пытаюсь,
Но, хоть убей, не разбираюсь
В географии здешних мест
В какой мы области небес?
О, если б хоть бы на мгновенье
Развеял ветер облака,
Мы б поглядели свысока
На наше местоположенье.
А то летим, не зная где,
Недолго этак быть беде!"

И точно! Только произнёс он
Свою высокую мольбу
Как ветер по небу разнёсся
И вторгся в туч седых табун.
Мгновенье - небо чисто стало
И удивились тут нимало
Друзья, с небес взглянувши вниз
За всю свою большую жизнь
Они не видели такого
Блаженства красок и тонов
Что было суть земной покров,
Земли вершина и основа
Не в силах вымолвить и звук,
Вниз смотрят други и вокруг.

Вон там - речушка протекает
Как будто жилка на руке,
Голубизною вся сияет,
Там - городок невдалеке,
Похожий на пчелины соты,
(Такие были то высоты!),
А рядом - маленький массив
Лесной. О, как же он красив!
Он на земле широк и буен,
Непроходим и непроезж,
А здесь, из мест, где воздух свеж,
Он виден так, как хвои туи
Упавшая на землю ветвь.
И рядом - речка, словно вервь.

"Хм, городок какой премилый!
Как он зовётся, если б знать?
На старости, больной и хилый
Хотел бы здесь я проживать! -
Иосиф громко рассмеялся.
М*** тот город назывался.
М*** и речка та была,
Что возле города текла.
"И я бы тоже здесь не против
Пожить спокойно год-другой,
Но ведь зовёт нас смертный бой,
Не так ли, верный мой Иосиф?"
"Да, так, ты прав, ещё не час
Здесь жить в спокойствии для нас".

Вдруг, что такое?! Свист и трепет;
И чей-то слышится вдали
То ль вой, то ль крик, а то ли цепи
Себя с натуги порвали -
Таким был звук. А после вот что
Среди погоды, столь хорошей
Открылось витязей глазам:
Им поперёк по небесам
Скакали кони и летели.
Диковинные существа,
Каких встречали вы ль едва,
На спинах тех коней сидели.
И если б слышать вам их глас,
То умер бы любой из вас!

Вон - рыжий и рябой детина
С клыком огромным изо рта,
Вон - чья-то хитрая личина,
Вон - тело чёрного кота,
Вон - холодом пенснэ сверкает,
Стекло в нём трещиной играет,
И в клетку кепи и пиджак,
А впереди их, словно мрак,
Нахмуренный летит воитель,
Как будто бы великий князь,
С охоты славной воротясь,
С трофеем, словно победитель.
А рядом - девушка нага,
Несётся, словно на врага.

"Ты видел? Вот так незадача!
Такие это кто ещё?
И что их появленье значит? -
Пустив табачный дым из щёк,
Сказал Иосиф удивлённый,
Их появленьем поражённый
Настолько, что остановил
Коня, и трубку закурил.
Промчались кони. Не осталось
От них и малого следа.
Прозрачно небо, как всегда.
И думай ты, что показалось
Тебе всё это, и гадай,
И правды так и не узнай!

"Чёрт с ними! Полетели дале! -
Климент пришпорил скакуна -
И без того нас долго ждали
Там, где свирепая война.
За время нашего полёта
Я не видал лишь бегемота,
И ко всему привык уже,
Не удивит и на уже
Меня по небу ёж летящий.
Я этим всем по горло сыт!
Летим же! Время не стоит!
Полны врагов камнями пращи!
Обрушиться на главы их,
Во славу гор родных твоих!

Но только тронулися кони
И снова полетели вскачь,
Как услыхали посторонний
Друзья опять то ль крик, то ль плач.
И, обернувшись, увидали
Они, что в небе догоняли
Их двое ангелов. Крыла
Белее были их бела.
"постойте вы! О, подождите!
Устали страшно за день мы,
И крылья ломят нам ломы...
До той хоть тучи подвезите!
А мы вас отблагодарим -
За вас молитву сотворим!"

"Ну что ж, садитесь... Но сначала
Скажите вы, куда везти
Вас, слуг господних, столь усталых,
И смысл в чём вашего пути?" -
Сказал Иосиф. Ангел белый
Ему в лицо ответил смело:
"У нас - тревога и ЧП!
Аврал, полундра и т. п. !
радар засёк луны при свете
Перемещенье тёмных сил
И вой сирены разбудил
нас, и теперь отряд наш светел
По небу мечется, ища.
Но - не находим и свища!"

"Бывает... Ну а мы с пятнадцать
Минут сейчас тому назад
Смогли с такими повстречаться,
Которые, как вы, летят.
Но были те гневны и дики,
Страшны их были, грозны крики!
Не знаете ль вы, кто они?
И посреди сией сини
Что позабыли, потеряли?"
"А где вы этих повстречали?" -
Их ангел быстро вопросил,
Своё лицо переменил...
"Вот здесь..." - "Куда ж они помчали,
Разэдак дьяволькую мать!..
"Налево..." - "Нам их не догнать!

Так, Гавриил, скажи по связи.
Чтоб Рафаил в квадрате пять
Их встретил. Сколько ж этой грязи
По небесам уже летать!
Спасибо, други, за подмогу,
За вас помолимся мы Богу,
Бывайте! Мы - на перехват,
Эх... зацепился автомат..."
Из сёдел ангелы вспорхнули
И вдаль по небу унеслись.
Вдали разрывы раздались,
Как будто там стреляли пули.
Друзья притихли на конях,
Хоть был им и неведом страх.

14

Пора и нам теперь налево
С сего пути сейчас свернуть,
Чтоб гор Кавказских не разгневать,
Чтоб не могли враги согнуть
Отважное селенье Гори.
Итак, поднявши очи горе,
Поворотили скакунов
И путь продолжили без слов,
Задумавшись над происшедшим,
Великих два богатыря.
Встаёт вечерняя заря,
И укрывает день прошедший
Что полон был нежданных встреч.
И мчатся кони, как картечь.

15                21.10

И вновь небесная дорога,
Копыта бьют по облакам,
Друзья глядят мудро и строго,
О, сколько видеть их глазам
Пришлось за жиз'нь битв, сражений,
Веселий, пиршеств и лишений -
Незабываемые дни! -
То знают лишь они одни.
Летят по небу, как Икары,
Два друга, два богатыря,
Чтоб в горный край попасть не зря,
Чтоб на врагов низвергнуть кары.
А после, за хмельным столом,
Отдаться думам о былом.

"Вот посмотри, Климентий, наземь, -
Иосиф с грустинкой сказал, -
Куда ни глянь - повсюду князи,
Повсюду правит феодал
Своим столь крохотным поместьем,
Где душ людских пять сот иль двести...
Все поотдельности живут...
Скажи, на кой же это шут,
Когда бы многим было лучше,
Коль жили б все одной семьёй,
Семьёй огромной и большой,
Единой, дружной и могучей,
Чтоб каждый был друг другу рад,
Чтоб друг товарищ был и брат!"

"С тобой я полностью согласен -
Климентий грустно отвечал, -
Тогда б весь мир бы стал прекрасен,
Будь всё в нём так, как ты сказал.
Один язык, одна столица...
И всё поёт и веселится!
И понимают все вокруг
Без перевода всякий звук.
Все трудятся в рукопожатьи
Ни на кого. а для себя,
Поя, ликуя и любя,
Друг другу все равны, как братья,
И нет кордонов и границ,
Как нет их в небесах для птиц!

"Быть может, сбудутся мечтанья.
И станет мир, как мы хотим, -
Огромен, тих и постоянен,
И будет навсегда таким
Для тех, что будут, поколений,
Без зла, без бед, без прегрешений,
Живи спокойно и трудись,
За братьев и друзей держись!
И громче грозового грома
Польются песни до небес
О том, что жизнь полна чудес,
О том, что всюду все - как дома,
Под звуки труб, под струны лир...
О дивный, дивный новый мир!"

"И, чтобы светл сей час приблизить,
Мы разгромить должны врагов,
Чтоб им не смочь хулой унизить
Мечтаний, чаяний и снов
Простых людей Кавказа, Дона,
Чтоб звуки вражеского стона
По всей округе разнеслись,
И все бы поняли - боись,
Боись народного ты гнева!
И, понять коль тебе дано,
Пойми, пожалуйста, одно:
В войне с народом нет Победы!
А есть в ней смерть. То смерть - тебе,
И вражеской твоей толпе".

"О, вот и горы показались! -   
Воскликнул радостно Климент.
Эх, на таком бы пьедестале
Я б постоял, как монумент.
Где ж тот орёл, Орёл Двухглавй,
Про коего пиит наш главный
Упоминал, что знает тот
В твоё селение пролёт?"
И среди тиши, словно грохот
Камней, раздался орлий клёкот
Накрыла горы, словно мгла,
Тень Двухголового Орла.

16                22.10


"Кто такие вы?" -
Грозно спросил Орёл.
Грозно спросил Орёл:
"Кто такие вы?"

"Мы - богатыри!" -
Ответили богатыри.
Ответили богатыри:
"Мы - богатыри!"

"Что нужно вам?" -
Грозно спросил Орёл.
Грозно спросил Орёл:
"Что нужно вам?"

"В Гори - селенье нам
Дорогу ты укажи.
Дорогу ты укажи
В Гори - селенье нам!"

"Там, за этой скалой, -
Грозно сказал Орёл,
Грозно сказал Орёл, -
Там, за этой скалой

Есть малая щель,
В долину ведёт она.
В долину ведёт она,
Эта малая щель."

"Спасибо тебе, Орёл!
Спасибо тебе, Орёл!" -
Вскричали богатыри.
Вскричали богатыри.

   Над седой равниной моря поскакали в небе кони. Устремились наши
други к малой щели в чёрных скалах, из которой путь в долину.
   Говорит Иосиф Климу: "Узнаю родные горы, славную свою обитель!
Удивительно, как скоро на конях своих летучих мы, Климент, сюда
добрались!".
   А Климентий отвечает: "Рад приветствовать, Иосиф, завершение дороги!
Уж слышны мне звуки битвы, это значит то, что вскоре мы с небес придём
на помощь жителям селенья Гори!".
   Вдруг с вершины вниз слетает, чёрной молнии подобно, и дорогу
преграждает им неведомая птица, быстро хлопая крылами.
   То был смелый Буревестник, обитающий на скалах, что давленьем
атмосферы от дремоты был пробужден накануне шквальной бури.
  "Всадники, остановитесь!"
  "Кто ты, птица, и зачем ты нам дорогу преграждаешь?" - у него спросил
Иосиф.
  "Вам соврал Орёл Двухглавый. Вы неверною дорогой мчитесь - скачете на
конях, прямо в лапы Мусавата, хана закавказских каспов, что с мятежным
Карабахом сто веков подряд воюют. В Алазанскую долину".
  "Мусават... - нахмурил брови и задумался Иосиф. - Да, не хватит нашей
силы для победы над кровавым... Нужно ехать нам обратно. Как же быть
нам, буревестник? Как попасть отсюда в Гори?"
  "Вы орлу теперь не верьте, встретите его - срубите обе головы под
корень. А затем скачите прямо, и уткнётесь в горний грабен, что свет
Солнца затмевает".
  "А потом?"
  "Слова скажите: "Отворись, гора, пред нами!". И откроется пред Вами
путь в отважное селенье, истекающее кровью."
  "Ты бывал там?"
  "Нет, поведал мне про славное селенье друг мой, храброкрылый Сокол,
что на днях погиб в паденьи с острых скал высокоглавых, перед тем Ужа
низвергнув."
  "Вот спасибо, вестник бури! Ты помог нам в нашем деле! Мы тебя не
позабудем, пусть враги твои трепещут, час предчувствуя свой горький!".
  "Пусть попутной будет буря!"

16                23.10

И тогда коней могучих витязи поворотили,
И назад, сильны, как ветры, бег их буйный устремили,
И, Орла в тумане встретив, две главы ему срубили,
Что, с небес упавши в море, брызг фонтаны к небу взвили.

И ушли на дно, сверкая, две кровавые короны,
Что Орёл носил на главах, хищных, словно у Горгоны,
И Климентий рассмеялся, богатырь Донца и Дона:
"Вот конец, достойный этой, подлой столь, двойной вороны!"

Ну, а после поскакали чудо-витязи вперёд,
К той горе, что, в небо высясь, из глубин морских встаёт
И, скача, Иосиф грозный песнь дивную поёт,
И уж слышит за горою песнь ту его народ.

"О моё селенье Гори! Мы к тебе на помощь скачем!
Пусть же путь тяжёлый этот будет зрим, весом и значен!
Пусть Победой он вершится, и не либо как иначе,
Чтобы мы смогли услышать, как наш враг скорбит и плачет!"

И, к горе подъехав, други "Отворись, гора, пред нами!"
Разом выкрикнули громко, и гора извергла пламя,
На две части расступилась, движима снутри парами,
И ущелье засияло драгоценными камнями.

"Нет, не нужно нам богатство, если битва нас зовёт!
Пышному сему убранству не пришёл ещё черёд! -
Так Климент промолвил глухо. - Нас теперь сраженье ждёт!
Мы должны ему устроить положительный исход!".

И, сие промолвив, кони мимо яхонтов и лалов,
Мимо яшмы и рубинов, изумрудов и опалов,
Сфалеритов, церезитов, и диковинных кораллов
Прямиком помчались к бою, к звону копий и кинжалов.

"Вот оно, моё селенье! Вот мой дом средь горных пиков! -
Прокричал Иосиф радостным весёлым криком. -
Всё в бою, в кровавых ранах, и в огне пожара диком,
Ничего, оно сегодня Солнца озарится ликом!

Вот моя родная сакля. Пепелит её пожар!
Подожди-ка! Кто же это в бой из сакли побежал?
То отец мой! Боже, боже! Как он худ стал и поджар!
Из-под бурки и папахи пар столбом валит и жар!

Слушай же меня, Климентий! Мой отец, в сраженьи тонущ,
Без меня сейчас не сможет; я лечу ему на помощь!
Ну, а ты к скале вот этой подлети, от гнева стонущ,
И обрушь свою ты силу на врагов отряды полчищ!"

И с небес на вражьи толпы вихрем витязи слетели,
И мечи их, словно струны, зазвенели и запели,
Наконец-то оказались у своей священной цели
Двое воинов отважных, сил испивших из купели.

Вот к Иосифу пробился сквозь сраженье Автандил,
И ему свой меч булатный и копьё своё вручил,
Тем мечом врагов нимало в славных битвах он сразил,
И копьём доспехов крепких не один комплект пробил.

А Климентий в бранной сече был бок-о-бок с Тариэлом,
И, как тот, с ордой кровавой дрался сильно и умело.
Вот тридцатая по счёту вражья голова слетела,
И с коня свалилось тяжко обезглавленное тело.

Рядом же дерутся насмерть братья Яков и Василий,
Против них, бойцов отважных, враг любой сейчас бессилен,
Льётся наземь пот кровавый с братьев граден и обилен,
И отец, Иосиф славный, мощью сыновей умилен.

И направо, и налево разлетаются враги,
Будто от в печи доменной раскалённой кочерги,
Заплатить настало время неизбывные долги,
Против силы молодецкой ты бороться не моги!

Проломил ряды поганых на коне Климент отважный,
И заехал он в теснину, где командный пункт был вражий.
Мысль чело его согрела: "Вот сейчас обескуражу
Я ордынцев командира и его шальную стражу!"

Но отдёрнулся вдруг полог, и шатёр золототканный
Заметался и свалился, как миджнур, от страсти пьяный.
На Климента вылетает из шатра огнедыханный
Змий огромный, пятиглавый, - той зачинщик сечи бранной.

"Кто ты, тля?! Зачем пришёл ты в мой чертог, сейчас ответь?
Ты нашёл, чего так жаждал, этому названье - смерть!
Ввергну я тебя и клячу по кадык в земную твердь,
И моё оплавит пламя меч твой, что не сталь, а медь!

"Да, придётся туговато... Это не Орёл Двухглавый,
Змий стоит передо мною, Змий ужасный и кровавый...
Ничего, на то я витязь, чтобы умереть со славой" -
Так Климент успел подумать, и взмахнул десницей правой.

Покатились тут со свистом головы убийцы-змея,
Только новые возникли тотчас на зловещих шеях.
Было их в два раза больше... Насмехаться словно смея,
Змей сказал: "А ты не думал, что тебя я так отбрею?"

Но Иосиф в это время на коне своём ворвался
Между Змием и Климентом, ни на миг не растерялся,
Дыма клуб вдохнул из трубки, прямо в Змия рассмеялся,
Змей закашлялся и рухнул, и на части Змий распался.

Тут орда, вождя кончину, побежала, увидав,
И за ними войско горцев устремилось, их поправ...
...Из ордынцев выжил только старый и седой арав,
Что поверг всё племя в ужас, дома битву описав.

17                25.10

И тогда оркестр военный бравурно забил в кимвалы,
И селенья населенье всё тогда возликовало,
И заплакали от счастья и старик, и самый малый,
И сладки их были слёзы, и прекрасны, словно лалы.

И седой Васо-владыка сына заключил в объятья:
"Мой могучий сын Иосиф! Со своей отважной ратью
Ты изгнал врагов отсюда; всем им - вечное проклятье!".
И смеялись рядом внуки - Яков и Василий братья.

На коне Климент победно круг селенья гарцевал,
Во весь голос громогласный, будто песню, распевал:
"Вот она, победа наша! Как же я её желал!
Нет, не зря меня Иосиф-богатырь с собой позвал!"

И совет старейшин мудрых так сказал: "Мы победили,
И победой этой славной ныне праздник заслужили!
Все столы теперь накройте и готовьте чохохбили,
Пусть потом не говорят нам, что кого-то обделили!"

Зашкварчали тут жаровни, полилось вино рекою,
Пир готовился, что прежде был невиданный Землёю,
Десять дней питьём и яством накрывали под горою
Сто столов, чтоб каждый место мог сыскать себе хмельное.

А когда столы накрыли, то собрался весь народ
За столами: тут и млад был, и седобород.
Бой закончился Победой, праздновать пришёл черёд,
Все равны в Победе этой, остальное тут - не в счёт.

И сказал Васо-владыка: "День мы празднуем Победы,
С верой в то, что не постигнут нас уже лихие беды,
Я хочу, чтоб этот праздник не прошёл для вас без следа,
Потому - пируйте вволю, всё для вас - вино и еды!

Сын мой, богатырь Иосиф, и собрат его Климентий,
Орден Гор завоевали на широкой алой ленте,
Нет дороже той награды ни в Кахети, ни в Сванети;
И ещё отлиты будут на жемчужном постаменте.

Всем же прочим, кто сражался - слава, доблесть и почёт!
Пусть их жизнь ещё три века как река Кура течёт!
Пусть ни холод их не сушит, и ни Солнце не печёт,
И мечта любая пусть осуществленье повлечёт!

Вот мой кубок, что сияет, словно маргеландский лал,
В нём вино, что мой прапрадед к празднику приберегал,
Вот и сам он, в круге близких, двухсотлетний аксакал -
Мне, праправнуку, сегодня, это он вино отдал,

И сказал: "Васо, сегодня время для вина пришло!
Солнце яркое над нами, тучи разогнав, взошло!
Угости вином всех тех, кто в сече бился тяжело,
Пусть оно им восстановит силы и смягчит чело!"

И теперь я за Победу эту чашу поднимаю,
И за то, чтоб жизнь, как прежде, вдвое лучше стала рая!
И чтоб больше не коснулась, братья, нас погибель злая,
За Победу, дорогие! Вас люблю и поздравляю!"

"За Победу! За Победу!", - голоса тут зазвучали,
И бокалы зазвенели блеском горного хрусталя.
Люди витязей могучих обнимали и качали
В благодарность за Победу, о которой так мечтали.

На столах рядами блюда драгоценные стояли -
В них - шашлык и хачапури, вермишели и миндали,
Рядом - в глиняных кувшинах салхино и цинандали, -
Их направо и налево, не жалея, разливали.

От Ткварчели до Окуми лился звон сто дней от брашен,
И ему не удивлялись хлеборобы горных пашен:
Знали - славная Победа в государстве славном нашем,
И отныне и навеки враг коварный нам не страшен.

Принесло к тому же радость и известие такое:
Мусават и Карабах, те, что века сражались двое,
В страшном и кровавом бое развалилися обое,
И теперь для всех открыто Мингечаурское море!

И летели песни горцев от земли до ярких звёзд,
И в ушах Господних эхом отдавался каждый тост...
Только встал Климент могучий в богатырский полный рост,
И покинул незаметно стол, что долгий был, как мост.

То увидел лишь Иосиф, тоже встал, и за собратом
Он последовал, минуя вин дубовые ушаты.
И увидел он Климента молчаливым непонятно
И смотрящим вверх, на месяц, что сиял в ночи, как злато.

"Ты о чём, мой друг бесценный, загрустил в сей час весёлый?
Или в пиршестве устал ты, словно в битве, столь тяжёлой?"
И ответствовал Климентий: "Города мои и сёла
Враг сейчас, быть может, грабит... Потому от всех ушёл я..."

Понял тут Иосиф-витязь думу друга с полуслова,
И ушёл обратно к пиру, и сказал он тут сурово:
"О мои собратья-други! Посреди края степного,
Там, где дом стоит Климента, брата моего родного,

Вихрь войны взметает землю! Мы теперь должны помочь
Жителям степных подзольных и дерново-бурых почв
Несмотря на то, что ныне закрывает горы ночь,
Всех врагов их ураганом вымести оттуда прочь!

Кто со мной туда поедет?" - "Все!" - ответ единогласен
Прозвучал. Васо-владыка тут сказал: "Туда опасен
Будет путь, но нас не сломит ни жара, ни день ненастен!
Хоть сейчас мы все готовы в бой идти за братьев счастье!".

"Благодарен я вам, люди!" - произнёс Климентий громко -
Нынче отоспимся с пира, а с утра, ещё в потёмках
Пусть возьмёт оружье каждый и походную котомку,
И поедем - понесёмся в милую мою сторонку!"

Так закончился победный среди гор высоких пир.
И с утра всяк, кто был в силе, пусть богат был или сир,
Оседлал коня лихого, трёхлинейку зарядил,
И на путь далёкий, правый, без сомнения ступил.

18

И уходят спозаранку в дальний путь бойцов колонны,
Что не много и не мало - целых восемь легионов.
Вслед бегут за ними дети, все в слезах, глядят их жёны.
Здесь не может прослезиться лишь апуш умалишённый!

"Возвращайтесь, дорогие! Возвращайтесь поскорее!
И в бою сражайтесь храбро, вашей крови не жалея!
Будем ждать мы вас, в разлуке ни на миг не постареем -
Встретим как сейчас, такими, даже краше и нежнее!" -

Так мужьям кричали жёны. Матери своим сынам
Завещали, чтобы крепко они били по врагам.
Войско скачет. Солнца пламя льётся по седым горам.
За бойцов молитвы Богу воздаёт небесный храм.

2007