Дудук

По извилистой горной дороге
Караван утомлённый идёт,
У коней расковалися ноги,
Впереди перевал через лёд.

Дует ветер в лицо всё сильнее,
Солнце слепит без жалости в глаз,
А идти предстоит поскорее:
Неприветлив ночами Кавказ!

Караван не купеческий, пленных
Басурмане к султану ведут,
Среди всадников, в злобе надменных,
Ехал грозный паша, сам Мевлют.

Ятаган его, кровью умытый,
На боку так привычно висел,
Конь его сбруей ценной покрытый,
А чепрак был весь в дырах от стрел.

Цепью ржавой гремели мальчишки,
Что тащились за конским хвостом,
Не читать им любимые книжки,
Не охотиться утром с  отцом.

Их насильно ведут в янычары,
На их знамени будет луна,
А пока лишь пинки и удары
Принимает младая спина.

Путь от дома порядочный минул,
Слёзы высушил злой суховей,
Каждый знал, что навеки покинул
Дом отцовский, семью и друзей.

На бунчук не глядели ребята,
Каждый видел лишь спину одну
По несчастью такому собрата,
Покидая родную страну.

А Мевлют ехал молча, сурово
Озирал он добычу свою,
Дело было ему уж не ново,
Сам родился он в этом краю,

И на той же цепи с караваном
Приведён в Топкапы как товар,
Наречён был Мевлютом султаном,
И взращён как лихой янычар.

До паши дослужился, боями,
А не лестью чины добывал,
Ни деньгами его, ни слезами,
От задачи никто не сбивал.

Нет страшней янычарской пехоты,
Из сирот озлоблённых судьбой,
Их покинул Мевлют без охоты,
Оглядев земляков со слезой.

На коне он отныне воюет,
Города окружает как вихрь,
И всё горше, сильнее тоскует,
О друзьях и о близких своих.

Он в горах видит родину смутно,
Свой покинутый в детстве удел,
И в турецком седле неуютно
Себя чувствует старый Манвел.

Караван уж спустился в долину,
Установлен бунчук у шатра,
И на стражу к паше-господину
Отрядили солдат до утра.

Не молился, не делал намаза,
И креста не свершал над собой,
Он следил за игрою алмаза,
И алмазною плакал слезой.

Как отступник терзался он болью,
Он для всех был по сути чужой,
Похвалы для него были солью,
И отравленной ядом стрелой.

Он подарок потрогал последний,
Что отец ему сунул в рукав,
После самой последней обедни,
Как зеницу хранить завещав.

Этот дар он хранил, и не смея
Развернуть, чтоб взглянуть на него,
Он предчувствовал: эта затея
Приведёт к разрушенью всего.

На луну он смотрел не моргая,
И просил, ты привет передай,
Той земле, что милее мне рая,
В Арарата покинутый край.

Караул услыхал плача звуки,
То Манвел дар отцовский открыл,
И впервые на старом дудуке,
Своё сердце больное излил.

             *****

Пред отрядом поставлена плаха,
Над отступником сломан бунчук,
Лишь мгновенья остались до взмаха,
И Мевлют заиграл в свой дудук....