Храм древний

Храм древний в скалах затерялся, трудна к нему ведёт тропа.
И, на пути к вратам стояла, стеной высокая скала.
Храм не имел к тропе подхода, скала препятствием была.
На то была своя причина, храм заложили неспроста.

У древности свои есть тайны, никто не видел никогда.
Кто зодчий стен, что храм возвысил, зачем у врат стоит скала.
Тяжёлой формой отличался, весь комплекс в серости тех скал.
В нём смысл зловещий заключался, весь комплекс цифры содержал.

Стеной сокрылись в скалах цифры, скалой отрезана тропа.
И, всё же жизнь теплилась в храме, тропа протоптана была.
Тринадцать стражников монахов, поддерживали в храме жизнь.
Для них он был закрытым домом, скала хранила от других.

Но очень редко в день погожий, монах к скале той приходил.
Он вёл мулов с огромной ношей, своё лицо от всех закрыв.
В негромком звоне в колокольчик, открылись тихо ворота.
И, шесть монахов выходили, корзины на себе неся.

Всё поднимали осторожно, по знаку строгого старца.
И, очень быстро заносили, в полуоткрытые врата.
Прощаний не было, лишь старец, легонько головой  кивнув.
Давал понять монаху снизу, что может отправляться в путь.
Врата же глухо закрывались, скала опять была пуста.

Скажи трактирщик, кто поведал, с кем тайна древности сошла.
Ведь ты же видел столько люда, что здесь кормились у тебя.
И, слух лишь тайну нагнетает, а здесь подробности твои.
Про храм, что в цифрах, про монахов, что тоже в цифры включены.

Трактирщик слушавший вопросы, на путника взглянул слегка.
Весь мой рассказ, чужая тайна, мне приоткрытая слегка.
Всё-то поведал скрытый странник, ни разу не открыв лица.
Я так же полон был вопросов, про храм, а так же путь к нему.
Но человек под капюшоном, мне продолжал лишь речь свою.

Монахов в храме том тринадцать, над всем седой старик стоит.
Суровость жизни всех монахов, в его лишь воле состоит.
Старик седой, в годах неведом, но продлевает жизнь ему.
Как и другим, что скрыто в храме, кому вручили жизнь свою.

То книга, тяжести огромной, к цепи прикована она
Начало череп открывает, на черепе видны рога.
В пустых глазницах зла без края, с клыков стекается крова.
Её следов нигде не видно, она стекает  никуда.

В той книге, зло всего сокрыто, нет ни начала, ни конца.
Один лишь вакуум в глазницах, и тяжесть Абсолюта зла.
Нельзя к той книге прикоснуться, и прочитать её нельзя.
Кто рядом с ней, тот понимает, что надо книге от тебя.

Но только цепь тому мешает, хотя та цепь вся в пол ушла.
Кто держит звенья, держит книгу, неведома её длина.
Но только цепь в лихое время напряжена вся, как струна.
Монахи знают, в это время, читает книгу Сатана.

Ответь трактирщик, от чего же, с ответом странник затянул.
Он видно знал про храм в тех скалах, но путь к нему свой обогнул.
Трактир по сути, дом историй, где многих спутников ждала.
Не только кружка наливная, неприхотливая еда.
Но и таинственность историй, к которым тянется Душа.

Ты видно молодой да ранний и в мистику несёт тебя.
Скажу лишь то, что этот странник, рукой остановил меня.
Нельзя искать пути чужие, в тех скалах Дьявола тропа.
Но если хочешь прикоснуться, совсем не дорожишь Душой.
Ты призови его для встречи, и он откроет путь тот свой.

Но прежде чем, подумай трижды, и для себя семь раз отмерь.
Тропа его, но также станешь и ты проводником при ней.
Чужого Дьяволу не надо, ему хватает тех сполна.
Кто со своей Душой играет, кому нужна его тропа.

Трактирщик молча, но надолго, вгляделся путнику в глаза.
Ты бойся парень потеряться, тропа твоя так молода.
А то, что странник в капюшоне, про храм поведал мне тогда.
Душа его забыта боле, теперь то Дьявола Душа.