Шизофрения

Разрывая гранаты в моей голове
Мысли вешались на карнизах извилин.
В сотый раз нахаркали в тоскливой душе,
И бутылки допитые били,
А вокруг сплетни, козни и прочую дрянь,
Замешали в коктейле из тупости,
Всюду шлюхи и стервы, оторвы и пьянь…
Я ж один - от того вот и мучаюсь.
Вытирают о небо ботинки свои,
А кричат: «Жизнь одна! И за всё нам простится!»
Разбежаться бы раз и заехать с ноги
Вам по месту, что вы называете лицами!
Кто из наших сердец вырезает добро,
Для чего же кричать вам любовные лозунги,
Врать железным холодным нутром,
Когда сами давно налюбилися досыта…
Непростая затея будить мертвецов,
Приставая с тупыми допросами,
Не боишься? Спроси у поэтов-отцов,
Драли ль баб, куря папиросы?
Нравы были давно… даже в те времена,
Доживемся, дружище, до классиков!
Но скажу, коль ты брат не любитель вина
Пушкиным выйдешь ты масеньким!
Вам не нравится дерзкая ересь моя,
Что ж и это стерплю героически,
Слов поэта не бить из ружья,
В наше время поэт, как язычество.
Я кормлю её девять последних недель,
Никому я ее не показывал,
Принося ей обед из безумных идей,
Будто веру носил я за пазухой.
И словами, прокисшими в днях тирании,
Как мальчуган, оторвавший крылья у мухи,
Я воспеваю шизофрению,
И режу к лживому привыкшее ухо!
Да, черт с насекомыми! Даже у птицы
Крылья похожи на приступ отчаянья,
Раз не взлетел - остается напиться,
Один на один со своими печалями.
Романтика сдохнет в юноше бледном,
В момент, когда сердце его разобьют,
И вот он уже в ударе ответном,
Чужую пьет кровь и внимает вкус губ.
Но только под дулом диктованным правдой,
На шумный позыв: «Приготовились, пли!»
Вдруг сам осознаешь, что даже по картам
Тебя не найдут на просторах Земли.
Остался один … не понят, не высказан,
Отравленный тем, что не с теми, не тот…
От того, что привыкший к этому издавна -
Только жрет и блюет человеческий рот.
И иду, спотыкаясь по жизненной лестнице,
В беспросветном чулане окончу свой путь,
Если не застрелюсь, то наверно повешусь,
Но пока что я с этим не тороплюсь…