Георгий Долматов. Ахмадулина плюс

ВСТУПЛЕНИЕ
 
О чем эта книга? Прежде всего , о красивой женщине. Кто-то говорил, что большой поэт рождается раз в сто лет, а если это еще и представительница прекрасной половины человечества? Один из ее мужей писатель Юрий Нагибин вспоминал, что если в падающем самолете , все сразу устремляются в хвост, она будет спокойно сидеть на своем месте и грызть яблоко, просто с места не сдвинется . Откуда это? Ее род идет от итальянского шарманщика, а сколько было намешано кровей , прежде , чем появилась Изабелла Ахмадулина? В ней помимо красоты было что-то от великой актрисы Фаины Георгиевны Раневской- рассудительность какая-то вселенская, некая отстраненность от времени . Неуемная коммуникабельность и готовность все отдать первому встречному. Помните, как Марина Неелова, зайдя в квартиру Раневской, застав ее за странным довольно –таки занятием- та вкладывала в конверты деньги, спросила, что все это значит?
-Помогаю, чем могу, милочка!- Отвечала актриса. Ей писали со всей страны, просили денег и она посылала совершенно незнакомым людям кому три , кому пять рублей, вкладывая их в конверты, что само по себе наивно- тот же почтальон может вытащить деньги запросто. Хотя сама актриса жила не богато. Так же поступала и Белла. Она могла отдать первому встречному черновики стихов- целую амбарную книгу, в которой стихи записывались почему-то красными чернилами. И только вмешательство Бориса Мессерера – очередного ее мужа помешало этому. У нее не было никаких сбережений, недвижимости, она не знала , что такое завещание и зачем это. Подписывала все письма в защиту кого бы то ни было и никогда пасквили , настроенные на травлю. За что поплатилась однажды исключением из Литинститута- она не подписала знаменитое письмо об осуждении Пастернака.
О красоте Ахмадулиной ходили легенды. Молодые начинающие литераторы посещали не любимые лекции в институте только из-за того, что туда приходила она. Легкая , стремительная походка, высоко поднятая голова, точеная фигурка . От ее лица нельзя было отвести взгляда. Рассказывали, что бывали случаи , преподаватели забывали тему лекции, начинали говорить совсем о другом, заворожено глядя на очаровательную студентку. Белла Ахмадулина очень нравилась мужчинам. В молодости у нее был роман с Василием Шукшиным, у которого поэтесса снялась в картине «Живет такой парень». Первым мужем Ахмадулиной был поэт Евгений Евтушенко, вторым — прозаик Юрий Нагибин. В 1973 году 37-летняя поэтесса родила дочь Елизавету, отцом которой стал 21-летний Эльдар Кулиев, сын классика кабардино-балкарской литературы Кайсына Кулиева. А уже через год Белла Ахатовна вышла замуж за театрального художника Бориса Мессерера, с которым прожила долгую счастливую жизнь. Злые языки утверждали, что у нее проблемы с алкоголем, коллеги и поклонники восхищались ее красотой и талантом. Поэтесса Римма Казакова писала: «Она была богиня, ангел», Иосиф Бродский называл Ахмадулину «сокровищем русской поэзии», а знаменитый циркач Леонид Енгибаров любил повторять: «Беллочка, на всем белом свете есть только два трагических клоуна — ты и я». Ахмадулина, в отличие от ее коллег, не осуждала Пастернака, ездила в ссылку к Сахарову, вступалась за Солженицына, хлопотала перед Андроповым, чтобы облегчить участь сидевшего в тюрьме Параджанова.
 
 
Она никогда не называла себя поэтессой, только — поэтом. Одна из самых ярких представительниц поколения "шестидесятников", она собирала на свои выступления огромные залы… Она выступала в Политехническом, на стадионах, площадях. Публику покоряли ее узнаваемый голос, неподражаемая манера чтения стихов и какой-то воздушный и нездешний облик. И, конечно же, сами стихи - лиричные и воздушные.
Она сумела создать в своих стихах особый женский внутренний мир, где каждая мелочь имеет огромное значение, а самые обыденные ситуации приобретают зыбкость и ирреальность.
Белла Ахатовна родилась 10 апреля 1937 года в Москве, на Варварке. Семья Беллы принадлежала к советской элите. Ее отец Ахат Валеевич был крупным таможенным начальником, а мать Надежда Макаровна - майором КГБ и переводчиком. Сочетание кровей девочка получила экзотическое: по линии матери в роду были обосновавшиеся в России итальянцы, а по отцовской линии — татары.
Родители целыми днями были заняты на работе, и воспитывала будущую поэтессу в основном бабушка. Она обожала животных, и вдвоем с внучкой они подбирали бездомных собак и кошек… Позже, Белла будет заниматься этим всю жизнь, передав любовь к животным двум свои дочерям — Ане и Лизе. "Я полностью солидарна с Анастасией Ивановной Цветаевой, которая говорила: "Слово "собака" пишу большими буквами", — сказала как-то она.
Будущая поэтесса долго не говорила, а потом расцвели тюльпаны. И малышка произнесла: "Я такого не видела никогда"… Первые стихи она начала писать еще в школе. Уже в 1955 году ее произведения были опубликованы в журнале "Октябрь". Некоторые критики называли ее стихи "неактуальными", говорящими о вещах банальных и пошлых. Тем не менее, молодая поэтесса сразу завоевала у читателей большую популярность.
В 1960 году она закончила Литературный институт имени Горького, о своем пребывании в стенах которого отзывалась так: "Если меня чему-то и научил Литературный институт, так это тому, как не надо писать и как не надо жить. Моя юность как раз пришла на то время, когда травле подвергался Пастернак, и я видела, что потом происходило в душах тех людей, которые приняли в ней участие. Они медленно изнутри самоуничтожались. Я поняла, что жизнь - это отчасти попытка отстоять суверенность души: не поддаться ни соблазнам, ни угрозам".
Она всегда шла против течения: писала письма главе КГБ Андропову с просьбой облегчить участь осужденных, подписывала петиции в защиту попавших в опалу Синявского и Даниэля, ездила в ссылку к академику Сахарову…
"Я никогда не боялась за себя, - сказала как-то поэтесса. - Но мне знаком страх за товарищей". А поэтически выразит это так: "Свирепей дружбы нет любви!"
Вскоре после окончания института она выпустила свой первый сборник "Струна". Тогда, оценивая ее дебют, поэт Павел Антокольский написал в посвященном ей стихотворении: "Здравствуй, Чудо по имени Белла!".
А потом будут сборники "Метель" , "Уроки музыки", "Сад" и "Свеча", "Сны о Грузии" и "Тайна", "Шум тишины" и "Гряда камней", "Самые мои стихи" и "Звук указующий", "Однажды в декабре" , "Созерцание стеклянного шарика" . Ахмадулина делала и великолепные поэтические переводы: с грузинского, армянского, абхазского, английского, французского, итальянского, польского, чешского, сербскохорватского…
С первым мужем Евгением Евтушенко она познакомилась еще в Литинтституте. "Мы часто ссорились, но быстро и мирились. Мы любили и друг друга, и стихи друг друга. Взявшись за руки, мы часами бродили по Москве, и я забегал вперед и заглядывал в ее бахчисарайские глаза, потому что сбоку была видна только одна щека, только один глаз, а мне не хотелось потерять ни кусочка любимого и потому самого прекрасного в мире лица. Прохожие оглядывались, ибо мы были похожи на то, что им самим не удалось..." – вспоминал позже поэт. Этот брак продлился три года...
Второй муж Ахмадулиной писатель Юрий Нагибин буквально носил ее на руках. Хотя многие их пару называли «лось и трепетная лань», осуждали за большую разницу в возрасте. "Я так гордился, так восхищался ею, когда в битком набитом номере она читала свои стихи нежно-напряженным, ломким голосом и любимое лицо ее горело. Я не отважился сесть, так и простоял у стены, чуть не падая от странной слабости в ногах, и мне счастливо было, что я ничто для всех собравшихся, что я — для нее одной", — писал Нагибин.
В то время Ахмадулина, по воспоминаниям поэтессы Риммы Казаковой, была особенно экстравагантна: в обязательной вуалетке, с мушкой на щеке "Она была красавица, богиня, ангел", — говорит Казакова об Ахмадулиной.
Ахмадулина и Нагибин прожили вместе восемь лет… Их расставание поэтесса отметит строками: "Прощай! Но сколько книг, дерев нам вверили свою сохранность, чтоб нашего прощанья гнев поверг их в смерть и бездыханность. Прощай! Мы, стало быть, — из них, кто губит души книг и леса. Претерпим гибель нас двоих без жалости и интереса".
С последним мужем — известным художником и скульптором Борисом Мессерером — они прожили вместе более тридцати лет до самой кончины великой. Познакомились, выгуливая своих собачек, и это была любовь с первого взгляда. До их женитьбы Мессерер даже не был толком знаком с ее поэзией…
Его сразу же поразило, как легко Ахмадулина раздаривает свои произведения. И он занялся сбором этих разрозненных стихотворений — написанных порой на салфетках, на тетрадных листках… В итоге поисков Мессерера был издан целый четырехтомник.
Он стал ее своеобразным ангелом-хранителем. Борис взял на себя задачу опекать и покровительствовать и справляется с этой задачей уже многие годы. "Я рассеянный человек, - говорит о себе поэтесса. – Житейские затруднения для меня совершенно непреодолимы".
И если во время выступления она забывала строчку, муж тотчас же подсказывал. В одном из своих стихотворений она сказала о нем: "О, поводырь моей повадки робкой"… И к этому нечего добавить.
Но мы отвлеклись. Красота Ахмадулиной. Двадцать лет назад Бродский, представляя на страницах "Vogue" поэзию Беллы Ахмадулиной американскому читателю, сравнил её с розой. Уподобление это в его устах отнюдь не комплиментарно, в нём куда больше усталого профессионализма , нежели галантности менестреля: "Сказанное подразумевает не благоухание, не цвет, но плотность лепестков и их закрученное, упругое распускание. Ахмадулина скорее плетёт свой стих, нежели выстраивает его вокруг центральной темы, и стихотворение, после четырех или того меньше строк, расцветает, существует почти самостоятельно, вне фонетической и аллюзивной способности слов к произрастанию". Поэт достаточно неслучайно — в противовес традиционным нежности и хрупкости цветка — подчёркивает его плотность и упругость. Написанное в том же 1977 году программное стихотворение Ахмадулиной "Роза" развивает именно этот аспект уподобления:
Знай, я полушки ломаной не дам
за бледность черт, чья быстротечна участь.
Я красоту люблю, как всякий дар,
за прочный позвоночник, за живучесть.
Хотя поэт и прозаик Быков, которого , конечно, никак нельзя ставить на весы рядом с Бродским- занятие пустое , высказывания которого всегда интересны , так говорил по этому поводу: «… многое в ее стихах аморфно, не названо, не сформулировано, безвольно… Последнее приведенное мною четверостишие про чужое место на земле, — как раз редкое и прекрасное исключение: всё стихотворение «Дождь и сад», которым оно замыкается, являет собою одну бесконечную длинноту, и даже взрыв заключительной строфы не окупает этой гигантской затраты поэтических средств, к тому же несколько однообразных. Не знаю, достоинство это или недостаток, но всякое ахмадулинское избранное производит на редкость цельное впечатление: особого движения тут нет. То ли потому, что поэт не любит переиздавать свои ранние стихи, еще романтически-розовые от рассвета пятидесятых, то ли потому, что поэт всю жизнь верен себе, то ли потому, что он не развива… и я в ужасе прикрываю рот рукою. Достоинства ахмадулинских стихов менялись: к семидесятым они стали суше, трезвей, в них появилась фабульность, временами даже балладность, но недостатки оставались прежними — экзальтация (часто наигранная, путем самоподзавода), обилие романтических штампов, монотонность (везде пятистопный ямб), более-менее постоянный словарь, многословие и все та же водянистость… И ранняя, и поздняя Ахмадулина — при неоднократно декларированной любви — нет! — обожании! — нет! — преклонении! перед Мандельштамом и Цветаевой — замешена все же на Пастернаке; и все грехи его ранней поэтики, весь захлеб и захлюп, которых он сам впоследствии стеснялся, вся экзальтация, все многословие перекочевало в тексты Ахмадулиной…» И этому тоже есть свое объяснение,- как не пожурить прекрасную поэтессу, заработав себе при этом на будущее. Быков прекрасный поэт, но куда ему до Беллы! Толстой говорил когда-то : "Критикует тот , кто сам так написать никогда не сумеет». И все это о красоте. И ее стихов и самого автора.
Красота (едва ли не внеземная) плюс сопутствующие ей таинственность, утончённость, изысканность, хрупкость — всё это уже в конце пятидесятых стало неотъемлемой характеристикой её лирической персоны. В стране, красотой не слишком избалованной, отношение к красивой женщине, пишущей стихи, могло быть либо униженно коленопреклонённым, либо уничижительно снисходительным. Если второе для поэта оскорбительно, то первое — попросту губительно. Провести свой утлый челн между Сциллой обожания и Харибдой сюсюканья — задача, не столь требующая виртуозных навигаторских способностей, сколь именно "прочного внутреннего стержня". Достоинство Беллы Ахмадулиной не только в том, что она с честью справилась с причудами фарватера, но — в утверждении красоты именно как дара столь же чудесного и, одновременно, естественного для человека, как возможность дышать, порождать новую жизнь, улыбаться, писать стихи.
Понимание красоты не как подозрительной экзотики, но как Пушкинской "соразмерности и сообразности" выстрадано ей более, вероятно, чем любым из современных поэтов. Утверждающая, "охранительная" позиция поздней Ахмадулиной, пришедшая на смену куда более выигрышной страдательной, "романтической" позиции — свидетельство её интеллектуальной и едва ли не осязательной чуткости и честности к последним песчинкам иссякающего столетия. Красота у Ахмадулиной семантически родственна поэзии и в силу этого панически чурается определений. Для Ахмадулиной не всё в человеке должно быть прекрасно, но всё может быть и чудесно, непредсказуемо бывает прекрасно. Нужно только уметь увидеть это чудо, предчувствуя его возникновение.
Но вернемся к "Розе" 1977 года. Стихотворение посвящено Александру Кушнеру. Кушнер- поэт, о котором буквально все говорят только в превосходной степени, он , конечно, на одном уровне с Бродским, хотя тоньше, мелодичнее, изысканней и вместе с тем, скромнее по оформлению. Кстати только Бродский и имел однажды к нему претензию на высказанное в его адрес Кушнером во время похорон Анны Андреевны Ахматовой- по поводу позирования последнего у ее гроба...В ответном посвящении он уподобил поэта залетевшей из нероновского Рима неприкаянной ночной бабочке, "Несправедливости подружке и Обиды":
Какое равенство? Смугла и пышно крыла,
Вся в чёрном бархате, как южной ночи мгла,
Явилась яркая, всех бабочек затмила,
Витражных, пламенных смежила два крыла,
Зубчато-сводчата и недемократична...
Бабочка-поэт здесь восходит, конечно же, к Набокову. Ахмадулина сама признавалась, что ещё до знакомства с ним в марте 1977 она "имела начальные основания стать пронзённой бабочкой в коллекции обожающих жертв". Несколько карикатурная трогательность интонации ранней Ахмадулиной апеллирует к миру детства. Её едва ли не мультяшные маленькие самолёты, светофоры, автоматы с газированной водой одновременно прекрасны и беззащитны. Недаром в своё время они послужили мишенью для целого сонма пародистов. А сколько этих пародистов было у Евтушенко!? Эти современные игрушки, пришедшие на смену тряпичным куклам, — источник тайной свободы автора. Синонимом, которой в случае Ахмадулиной является блаженная непосредственность. Поэт, который всю жизнь живет с обнаженной душой, должен казаться блаженным потому ,что это не принято в массе своей. Например, стихотворение 66 года "Зимний день", вошедшее в сборник "Струна":
Как это делает дитя,
когда из снега бабу лепит, —
творить легко, творить шутя,
впадая в этот детский лепет.
Детская непосредственность дарует не только "огромную чистоту души", о которой восторженно писал молодой абитуриентке Литинститута Илья Сельвинский, но и пугающую возможность "несколько изумлённого взгляда со стороны" (Бродский). Помните, в начале мы уже говорили о ее некой отстраненности… Ребёнок — не как соучастник событий, но как сторонний наблюдатель за миром взрослых — облечён возможностью идеального эстетического суда. Ведь все начинается в детстве .Будучи, одновременно, жертвой этого мира, он обретает права на создание мира альтернативного. Что с успехом воплощала в своих произведениях Белла. Законы его альтернативного мира порой парадоксально жестоки, но, вероятно, куда более близки к изначальному замыслу. Очень точно этот феномен подмечен Т.Б.Любимовой: "Так бывает с детьми, когда ребёнок заигрывается, желая скрыть тайную обиду
И собственная бабочка Ахмадулиной из одноимённого стихотворения1979 года — умирающая и воскресающая — весьма отлична от эфемерных красавиц Набокова.
Перстам не отпускающим, незримым
отдав щепотку боли и пыльцы,
пари, предавшись помыслам орлиным,
сверкай и нежься, гибни и прости, —
заклинает поэт свою воскресшую гостью. Подобно тому, как пышно крылая бабочка из стихотворения Кушнера противопоставлена товаркам-однодневкам, Ахмадулинская бабочка даёт автору урок не скорби, не смирения перед скоротечностью существования, но — ликования, сопричастности чуду:
Умру иль нет, но прежде изнурю я
свечу и лоб: пусть выдумают - как
благословлю я хищность жизнелюбья
с добычей жизни в меркнущих зрачках.
Эта "хищность жизнелюбья", "живучесть" красоты отчасти родственна жизнерадостности сорняка. Но лишь постольку, поскольку сад отечественной поэзии запущен, зарос сорняками. "Лопухи и лебеда" отказываются играть в нём роль безучастных статистов, и розе для произрастания , выживания требуется не только первородство красоты, но и мощный упругий, колючий стебель. Ей приходится отчасти брать в учителя вездесущее упорство отечественных сорняков. При этом — задача головокружительная — красоте необходимо оставаться красотой, то есть сохранять если не "величие замысла", то хотя бы совершенство пропорций:
Как соразмерно мощный стебель твой
прелестно малой головой увенчан.
У бабочки Беллы Ахмадулиной есть, по крайней мере ,ещё один близкий родственник — мотылёк Иосифа Бродского. Семантика мотылька у Бродского более разнообразна. В его ранних стихах эти залетевшие из поэзии английских метафизиков чешуйчато- крылые вообще порхают довольно часто. Если в стихотворении 1960 года "Лети отсюда, белый мотылек" — это вполне традиционный посланец любви, то в хрестоматийных стихах "Я обнял эти плечи и взглянул" (1962) мотылек — эфемерный символ реальной, а не мнимой жизни. Более поздняя (1972) "Бабочка" Бродского — одновременно символ мимолетности жизни и "легкая преграда" между поэтом и Ничто. Основная идея мотылька-бабочки здесь — идея пограничности существования: между днем и ночью, любовью и смертью, бытием и ничто. Но бабочка — по-гречески psyche, душа. Ее появление в стихах многофункционально. С одной стороны, она кружит по комнате, как узник по камере, и в этом смысле не менее поэта подвластна призрачной жизни вещей, ходу времени. Даже более — в силу своей эфемерности: "Сказать, что ты мертва? Но ты жила лишь сутки...». С другой — мотылек напоминает поэту о реальной жизни, о необходимости стряхнуть наваждение:
И если призрак здесь когда-то жил,
то он покинул этот дом. Покинул.
Именно в отрыве от реальной жизни упрекало Ахмадулину в той или иной форме большинство критиков и толкователей: от авторов "читательских писем" в "Комсомольской правде", последовавших в 1957 году за фельетоном "Чайльд Гарольды с Тверского бульвара", до несколько высокомерной оценки Алексея Парщикова, полагающего что она "достигла полной бесполезности, чистоты. Никто не понимает природу её конфликтов и почему она об этом пишет. Считают, что она вышивает". Определение это, перекликаясь отчасти с приведённым выше высказыванием Бродского, отличается от последнего неким мужским шовинизмом. Замечательно, дескать, что есть в нашей литературе красивая женщина с романтической биографией, пишущая к тому же "красивые" стихи. А мы, суровые, умные и не очень красивые мужчины, будем "делать "настоящую литературу. А красивая женщина вышивает и не крючком , а душой, мастерски насаживая слова на нить своего вдохновения. И пусть вышивает, вам то что?
Очевидная порочность приведённой цитаты Парщикова А. не требует критики, как не требует защиты и сам поэт, давно перешедший из разряда литературных персонажей шестидесятнического карнавала в иные сферы и ставший фактом истории литературы. Лошади, как известно, едят овёс и сено, а всякое искусство — бесполезно. Дело в другом. Слепота и невменяемость предложенного подхода свидетельствует о характерном неблагополучии "новой"отечественной поэзии, склонной вместе с грязной водой выплёскивать из корыта Лужников ребёнка. Вышивание, плетение кружев и иные рукоделия, действительно, занятие исконно женское. Но, парадоксальным образом, — в отличие от каллиграфии, фотографии или даже компьютерной графики — оно более сопредельно поэзии: и через искусство живописи, и через первооснову всякой музыки — композиционное умение свести воедино торчащие разрозненные нити. И, самое главное, большинство критиков упускает из виду фактуру материала, на котором свершается означенное рукоделие. Это музыкальное рукоделие, вдохновленное гениальными строчками и ими же скрепленное. Обратите внимание на то, как музыкальны строчки Ахмадулиной. Вспомните Бродского, которому не нравилось "неправильное" прочтение его стихов актерами, а еще более положение их на музыку. Ведь в самих стихах есть музыка. "Музыка- сестра поэзии"-говорил А. Вознесенский. Вслушайтесь, вглядитесь, если у вас все нормально с восприятием. Отбросьте к черту собственные амбиции, просто прочтите хотя бы один из ее стихов, отключившись от всего. Почему Ахмадулину просто боготворил Высоцкий, тот же Бродский, Андрей Вознесенский восторгался ей открыто, рискуя разгневать жену, Василий Аксенов, Войнович, я не говорю о Евтушенко, осыпающего до сих пор ее следы дифирамбами- на их глазах розовые очки, им ли не понимать того, что простому смертному можно не доглядеть?
Именно на фактуру Ахмадулинского стиха (упругость, плотность, динамичность) обращает внимание Бродский. Плотность тяжелого бархата противоположна в стихотворении Кушнера ажурным, кружевным, слюдяным или какие ещё там они бывают- узорно-чешуйчатым , крылышкам. Вернёмся ещё раз к стихотворению "Роза". Оно является своеобразным центром симметрии, от которого отстоят на двадцать лет назад и вперёд иные цветы Беллы Ахмадулиной. В первой книжке поэта оранжерейным растениям ("Цветы", 1956 года) романтически противопоставлена естественность "сада" (скорее даже дикой природы, поскольку сад по умолчанию представляется вполне запущенным):
Их дарят празднично на память,
но мне — мне страшно их судьбы,
ведь никогда им так не пахнуть,
как это делают сады.
Цветы эти автору очевидно неприятны, они намекают одновременно и на бескровную утончённость некоего условного "декаданса", и на вездесущую, не менее обобщённую "пошлость" ("сытость","мещанство" ):
Их корни сытые жирели
и были лепестки тонки.
Дикий романтический сад, ставший у зрелой Ахмадулиной устойчивым синонимом не только поэзии, но и мироздания , подразумевает не только упругость и первозданность поэтической ткани, но и некую безответственность стихотворца. В какой-то степени это стало болезнью её "длинных" стихотворений. Прав Д. Быков. Определённая композиционная и версификационная неряшливость, интонационная монотонность — все эти признаки акынства заслоняют порой рисунок на ткани. На смену акмеистической зоркости к деталям приходит нагромождение невнятных автоперепевов. Но замечательно, что весь приведённый набор отрицательных качеств служит в итоге лишь перегноем, тем сором, которого немало в поэтической кухне каждого берущегося за перо. А сад всё-таки есть. Это снова Д. Быков.
Сказанное имеет какой-то смысл лишь с неизбежными оговорками. К очевидному положению, что стихотворца следует судить лишь по законам, которые он сам над собой признаёт, давно следует сделать существенное дополнение: судить, исходя из презумпции невиновности. То есть воспринимать творчество поэта целиком — и в его вершинных проявлениях, и в низинах, из которых начинается восхождение. Противное — суть следствие одной из глубочайших утопий XX века, комфортной утопии превосходства критика над творцом. Соблазнительность подобной методологии заключается в том, что использование готовой схемы не только несравненно облегчает задачу критика, избавляя его от необходимости связной аргументации, кропотливого анализа и т.п., но и наделяет его несвойственной демиургической функцией. Ибо гению даже безвкусица простительно потому , что он гений.
Но вернёмся к нашей красоте и розе. В датированной декабрем 1996 года поэме "Наслаждения в Куоккале" автор спустя двадцать лет обращается к излюбленному цветку:
...люблю мой кроткий герб, мой слабоумный розан —
в обоях на стене и в ситце на окне.
В этой манифестации любопытна не кокетливая "деменция", которая суть очередная констатация приятия мира, но и своей в нём обособленности. Гораздо важнее изменение фактуры материала, скорее даже отношения к фактуре. Ситцевые дачные занавески и цветочки на обоях, конечно же, лукавство. Это уничижение паче гордыни предполагает занятие более серьёзное и монументальное. Развивая предложенную выше метафору, можно заключить, что начиная с какого-то момента, изменилась сама природа ахмадулинских рукоделий. На смену плетению и вышиванию пришло ткачество — менее, может быть, популярное и, несомненно, более трудоёмкое ремесло.
Наверное, это выглядит совсем уж причудливым и изощрённым парадоксом, что поэтесса, которая стала во многом, по выражению Бродского, «наследницей лермонтовско-пастернаковской линии», линии утончённой, виртуозно владеющей классическим русским поэтическим слогом и настроением, имела преимущественно нерусские национальные корни. Не зря в народе ходит мнение, что все метисы прекрасны. Родителями Изабеллы Ахмадулиной были татарин Ахат Валеевич Ахмадулин, работавший в советском правительстве и достигший солидных карьерных вершин в виде поста заместителя министра, и русская с итальянскими предками Надежда Макаровна Лазарева, переводчица, трудившаяся в системе Комитета государственной безопасности.
«Белла Ахмадулина едва ли не самая красивая женщина в русской литературе XX века, наделенная к тому же знаменитым хрустальным голосом, — в поэзию с такими данными входить опасно. Особенно в эстрадный ее период, когда поэта больше слушают, чем читают, и с большим интересом следят за динамикой его браков, нежели за темпами собственно литературного роста.» Д. Быков. В знаменательные 60-е большие поэты , да даже и не очень, чувствовали себя, как будто на раскаленной сковороде в коммунальной квартире под придирчивыми и внимательными взглядами соседей- сограждан.
 
1
В 1-й половине XX века в русскую литературу вошли яркие поэты-женщины: Анна Ахматова, Марина Цветаева, Анна Баркова, Зинаида Гиппиус, Юнна Мориц, Новелла Матвеева Их талант, художественное достоинство поэтического творчества не подлежат сомнению. Казалось, это должно было положить конец высокомерным оценкам критиков-мужчин, считающих женскую поэзию явлением второго ряда. Однако оппозиция мужчины - женщины сохраняется до конца XX века не только в быту, но и в литературе. Разделение понятий мужская литература и женская литература как категориальных, а не оценочных произошло лишь в конце прошлого века. Определение женская поэзия в критике стало общеупотребительным. Здесь можно вспомнить, какое влияние на становление Бродского оказала Анна Ахматова и особенно Марина Цветаева.
Белла Ахмадулина - поэт первого ряда современной литературы, удостоенная высоких отечественных премий и высшей степени признания.
Но Женщины и Мужчины. Не способные жить друг без друга, они на протяжении всех веков ведут эту войну. Кто лучше? Создана ли Ева второй, как существо более совершенное? Почему у мужчин больше прав? Наконец, герой романа Чернышевского «Что делать?» Лопухов заявляет: Мне стоит только сказать вам самое задушевное ваше желание - и вы согласитесь со мною. Это общее желание всех женщин.. Вот оно: ах, как бы мне хотелось быть мужчиною! Я не встречал женщины, у которой бы нельзя было найти эту задушевную тайну.
Но так ли это? Действительно ли женщины стремятся быть похожими на мужчин? Или все же женщина всегда хочет оставаться женщиной, иметь право полно раскрыться как Женщина?
В литературной критике второй половины ХХ века повторяются, модифицируются противоречивые суждения о достоинстве, качестве художественных произведений, написанных женщинами, как будто не было в русской литературе феномена Анны Ахматовой, Марины Цветаевой, Анны Барковой, Зинаиды Гиппиус, Ольги Берггольц…
Слово поэтесса вошло в критический обиход в 20-30-е годы XIX века во время выхода женщин на литературную арену и стало обозначать одновременно и женщину-поэта, и оценку ее творчества как второсортного по отношению к мужскому. До XX века женщина обычно была лишь объектом поэтического высказывания. В двадцатом же веке женщина пришла в поэзию и заговорила своим языком. Можно сказать, что это следствие эмансипации во многих сферах человеческой деятельности: женщина вошла в области творчества и мысли, которые прежде казались чисто мужскими и как вошла!
Но когда она появилась в поэзии, эта самая поэзия уже существовала сотни лет (русская)- одна из самых молодых, но и сильнейшая в мире, не смотря на это , и тысячи лет (мировая) и была пропитана традицией. И всю эту поэзию в основном создали мужчины.
Максимилиан Волошин считал, что женщина сама не способна творить языка и поэтому в те эпохи, когда идёт творчество элементов речи, она безмолвствует. Однако, когда он создан, она может выразить на нём и найти слова для оттенков менее уловимых, чем способен на это мужчина.
Действительно, самое интересное в женской литературе - то, что есть только в ней и нигде больше - это образ женщины, увиденный, осмысленный и воссозданный самой женщиной. Мужчина никогда не сможет с точностью повторить женскую лирику в своих стихах, уловить все женские переживания, до конца понять душевные расстройства женщин так, как это может сделать другая женщина. Есть, конечно, редкие исключения, но это все же исключения из правил.
Конечно, можно выделить общие типологические черты, характерные для любого поэта, неважно - женщины или мужчины. Если судить лишь по ним, в таком случае, рассуждения о различии женщины-поэта и поэтессы верны. Но каждый поэт также обладает рядом уникальных, индивидуальных черт, которые и определяют общий тон его поэзии. Однозначное причисление автора к определенной категории не будет полно отражать характер его поэзии .
Для "женской" поэзии характерны следующие признаки:
. тематическая специфика (стихи о любви -к мужчине, детям, Богу, природе ;
. психологическая специфика (тончайшая детализация и излишняя романтизация);
. качественная специфика (не вполне профессиональное владение техникой стихосложения или нарочитая усложненность, упрощённость художественных образов).
 
 
Вот как звучит тема любви к мужчине в стихотворениях Беллы Ахмадулиной.
 
Ни слова о любви! Но я о ней ни слова,
не водятся давно в гортани соловьи.
Там пламя посреди пустого небосклона,
но даже в ночь луны ни слова о любви!
 
Несмотря на эти слова, Ахмадулиной свойственно придавать любви большое значение, хотя в ее стихах нет прямолинейных восклицаний . Потому иногда даже сложно определить, что стихотворение о любви. Например, в стихотворении "Так и живем…" мы лишь догадываемся, что обращение к возлюбленному. Оно может быть посвящено другу, брату, любому дорогому человеку.
Так просто станет все и цельно,
когда ты скажешь мне слова
и тяжело и драгоценно
ко мне склонится голова.
 
Лирической героине Ахмадулиной свойственны все переживания обычной земной женщины. В знаменитом стихотворении « О, мой застенчивый герой» она говорит:
 
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!
 
Чувство, знакомое многим женщинам - не просто одиночества, но покинутости всеми, когда вся ответственность лишь на ее плечах, сравнимая по переживанию с театральной игрой. К концу стихотворения лирическая героиня уже не так сильна в своей ироничности, как в начале, теперь она поистине слабая одинокая женщина:
 
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.
 
В ее стихах лирическая героиня старается боль возлюбленного принять на себя, по-женски заботится о нем :
 
Я, не сумевшая постичь
простого таинства удачи,
беду к нему не допустить
стараюсь так или иначе.
И не на радость же себе,
загородив его плечами,
ему и всей его семье
желаю миновать печали.
 
Разлука с любимым знаменует крах всего мироздания, как в стихотворении Мы расстаемся:
 
Природа подвергается разрухе,
отливы превращаются в прибой,
и молкнут звуки - по вине разлуки
меня с тобой.
 
Но даже апокалиптические картины, вызванные внутренними страданиями, не ставят героиню на колени пред любовью. Любовь для Ахмадулиной - не смысл существования, но нечто естественное, незаметно, бессловесно пронизывающее весь мир, но при этом мир оказывается важнее любви . Опять эта отстраненность :
 
Как дней грядущих призрачный историк
смотрю на жизнь, где вместе ты и я,
где сир и дик средь мирозданья столик,
накрытый на краю небытия.
 
Для Ахмадулиной любовь - в какой-то мере материал для стихов, лирические переживания в стихотворении значительнее живого чувства. Может быть, такова природа искусства?
Ей важно, что тоскует звук о звуке.
Что ты о ней - ей это всё равно.
О муке речь. Но в степень этой муки
тебе вовек проникнуть не дано.
Ты мучил женщин, ты был смел и волен,
вчера шутил - уже не помнишь с кем.
Отныне будешь, славный муж и воин,
там, где Лаура, Беатриче, Керн.
 
Особая книжность и интертекстуальность приведенных строк показывают характерное для творчества Ахмадулиной следование акмеистической традиции, отразившей новые эстетич. тенденции в искусстве начала 1910-х гг., охватившее не только словесность, но и живопись (К. Коровин, Ф. Малявин, Б. Кустодиев), и музыку (А. Лядов, И. Стравинский) и возникшей, как реакция на крайности “теургич. символизма”, по отношению к которому акмеисты занимали противоположные позиции (антагонизм у С. Городецкого и преемственность у И. Гумилева). С символизмом акмеистов сближала общая цель: “жажда культуры”, сочетающей в себе национальные традиции и европеизм; разъединяло — различие в выборе путей для достижения этой цели.
В творчестве Беллы Ахмадулиной тема материнства ограничивается упоминанием о детях, когда речь заходит о самой поэзии: для Ахмадулиной творение (стихотворный текст) приравнивается к ребенку. Это традиция классической поэзии: произведения - духовные плоды, результат творческой деятельности - детища. В стихотворении «Что за мгновенье…» Ахмадулина признается, что Родное дитя дальше от сердца, чем этот обычай (под обычаем подразумевается творчество), и далее:
 
Что же, не хуже других матерей
я - погубившая детище речи.
 
Но Ахмадулина не считает подобное отношение приемлемым для всех, в стихотворении "Завидна мне…" она, называет себя белой вороной, и просит у неких высших сил:
 
Храни меня, прищур неумолимый,
в сохранности от всех благополучий,
но обойди твоей опекой жгучей
двух девочек, замаранных малиной.
 
Тем самым давая понять, что, истинная женщина-поэт - уже не женщина:
 
Завидна мне извечная привычка
быть женщиной и мужнею женою,
но уж таков присмотр небес за мною,
что ничего из этого не вышло.
 
Лирическая героиня Беллы Ахмадулиной подчеркивает, что ее творчество - в первую очередь, исполнение воли провидения. Здесь опять учитывается ахматовский опыт. Лирических героинь Ахмадулиной и Ахматовой сближает некое жертвоприношение: ради творчества они готовы отказаться от всего земного. Образ дочери в «Сероглазом короле» и образа сына в «Реквиеме» тому подтверждение. Ребенок, являясь продолжением любимого мужчины, навсегда потерянного, хоть и дорог, но - не дороже творчества. От данного свыше дара нельзя отказаться, потому на долю лирической героини выпадает множество страданий, позволяющих ей творить.
Религиозная тема Беллы Ахмадулиной не является сквозной или доминирующей, не получает полного раскрытия, более того - в некоторых стихотворениях звучит весьма неоднозначно. Для нее характерен не только мотив веры, но и безверия.
Одно из самых ярких стихотворений религиозной тематики у Ахмадулиной – «Бог». Его последние строки подводят итог: если за добро Творец не отвечает добром, значит, его нет:
 
и бог над девочкой смеялся,
и вовсе не было его.
И снова то же повторяется в стихотворении Что за мгновенье…:
…Эй, в небесах! Как ты любишь меня!..
…
..Так говорю я и знаю, что лгу.
Необитаема высь надо мною..
 
Лирическая героиня, теряя контроль за своими мыслями, вновь нечаянно обращается к Творцу - но останавливает себя словами, в которые словно бы и сама не верит: мысль о том, что высь не обитаема, злит ее, подтверждает бессмысленность существования в таком случае - и бессмысленность творчества:
 
…Бессмысленный круг
букв не рожденных приемлет бумага.
Властвуй, исчадие крови моей!
Религиозный поиск - одна из самых сложных тем. У Ахмадулиной она проходит свою эволюцию. Сильно влияние Бориса Пастернака, стихотворение которого «В больнице» завершается прямым обращением ко Всевышнему «…о, Господи, как совершенны дела твои…». Это пастернаковское христианское чувство и понимание высшей целесообразности всего происходящего органично выражено и в стихотворении Беллы Ахмадулиной « Елка в больничном коридоре»:
 
Мне пеняли давно, что мои сочиненья пусты.
Сочинитель пустот, в коридоре смотрю на сограждан.
Матерь Божия! Смилуйся! Сына о том же проси.
В День Рожденья Его дай молиться и плакать о каждом!
 
Лирическая героиня становится земной женщиной, молящейся за всех, готовой отречься от написанного (самоуничижение - сочинитель пустой, преодоление гордыни Поэта). По-своему раскрывается тема, мотив Рождества, художественно неповторим образ ели - символ добровольной жертвы, онтологического единства жизни и смерти.
Картины природы в стихотворениях редко можно назвать пейзажем, чаще через состояние природы выражается внутренний настрой лирической героини. Так, в стихотворении «Опять в природе» Беллы Ахмадулиной все перечисленное: фигура белого гриба, сад, умирающий от жара лампы мотылек - все приводит к одной мысли, высказанной в финале стихотворения:
 
Ах, Господи, как в это лето
покой в душе моей велик.
Так радуге избыток цвета
желать иного не велит.
Зима - образ-архетип. В русском сознании зима ассоциируется со смертью.
Многие стихотворения Ахмадулиной так же посвящены описанию времен года и конкретных месяцев: «Август», «Апрель», «Сентябрь», «Ноябрь», « Осень», «Зима», «Метель», « Пейзаж». Но природа в них - лишь фон, соответствующий событиям или чувствам. Философский мотив смены времен года так же характерен для творчества Беллы Ахмадулиной. Кардинальные перемены в природе соответствуют внутренним переменам в человеке. Все это душа поэта и идет от души.
 
Все глубже осень, и душа
все опытнее и округлей.
- говорит лирическая героиня в стихотворении Осень, объединяя духовное развитие природы и души.
Любовь к природе часто оказывается выражением любви ко всей стране, к своей земле, давшей такую красоту. В стихотворении «Черный ручей» Ахмадулина говорит о ручейке:
Может, он потому мне до боли дорог,
Что в нем отразился лопух в пыли,
Прямая береза, желтый пригорок -
Родные приметы моей земли.
Лирической героине Ахмадулиной свойственно такое отношение ко всему живому, к жизни: Ахмадулина ограничивается своим внутренним миром и близким кругом друзей, она интравертна, как роза, помните высказывание И.Бродского.
Однако это не значит, что лирическая героиня Ахмадулиной абсолютно закрыта от мира. Ей так же свойственно радоваться чужой радости и переживать чужую боль. Вслед за многими она повторяет простую истину - любовь спасет мир:
 
Я знаю истину простую:
любить - вот верный путь к тому,
чтоб человечество вплотную
приблизить к сердцу и уму.
Всегда быть не хитрей, чем дети,
не злей, чем дерево в саду,
благословляя жизнь на свете
заботливей, чем жизнь свою.
 
Не правда ли, божественно звучит, природа и душа едины!
 
В стихотворении «Елка в больничном коридоре» она, не являясь полностью верующим человеком, все же просит у Девы Марии:
 
Матерь Божия! Смилуйся! Сына о том же проси.
В день рожденья Его дай молиться и плакать о каждом!
 
 
Тема дружбы в творчестве Беллы Ахмадулиной - сквозная. Ей она обязана А.С.Пушкину. В какой-то мере дружба для поэта значила больше, чем любовь, об этом говорит ахмадулинская строка - Свирепей дружбы в мире нет любви. Мы знаем , что она может сделать ради друга, на что способна ради дружбы.
Даже мужчина и женщина у Ахмадулиной связаны не любовными узами, а, прежде всего, дружескими, что можно выделить как одну из особенностей ее стиля. Не поединок роковой ,прежде всего связывает в ее мире мужчину и женщину, но простые дружеские чувства, возведенные поэтом в ранг самых таинственных и сильных. А любовь? Любовь еще выше.
Стихотворение «Мои товарищи» воспринимается как манифест. Ахмадулинские строки «Да будем мы к своим друзьям пристрастны! Да будем думать, что они прекрасны!»сообщили стихотворению немалую политическую остроту, так как защита товарища-поэта являлась вызовом, как официальному вкусу, так и официальной морали.
Культ дружбы, ревностно утверждаемый Ахмадулиной, действительно давал прибежище от дикого мира, открыто поощряющего предательства. А одновременно - и защиту от метафизической стужи, то, чего не только не давала, но даже и не сулила (по крайней мере, в ранней ахмадулинской лирике) любовь:
 
В час осени крайний - огонь погасить
и вдруг, засыпая, воспрянуть догадкой,
что некогда звали тебя погостить
в дому у художника, там, за Таганкой.
И вот, аспирином задобрив недуг,
напялив калоши, - скорее, скорее
туда, где, румяные щеки надув,
художник умеет играть на свирели.
О милое зрелище этих затей!
Средь кистей, торчащих из банок и ведер,
играет свирель и двух малых детей
печальный топочет вокруг хороводик.
 
Только здесь и отступает от ахмадулинской героини вечное чувство сиротства, душа наполняется весельем и удалью, бесстрашием перед судьбой:
 
Давайте, давайте кружиться всегда,
и все, что случится, - еще не беда,
ах, господи, боже мой, вот вечеринка,
проносится около уха звезда,
под веко летит золотая соринка…
Проносимся! И посреди тишины
целуется красное с желтым и синим,
и все одиночества душ сплочены
в созвездье одно притяжением сильным.
 
Ахмадулина до исключительной многоорудности разработала поэтику дружбы, причем дружбы счастливой. Разработала поэтику ее клятв и заповедей, ее вещих снов, ее встреч и разлук. Лихо совершая при этом языковую экспансию, исподволь приспосабливая для собственных нужд традиционный любовный словарь :
 
Я подумала - скоро конец февралю -
и сказала вошедшему: "Радость! Люблю!
Хорошо, что меж нами не быть расставаньям!"
Дружество - основополагающая ценность мира Ахмадулиной. Воспевая чистоту дружеских помыслов, Ахмадулина не лишает эту тему драматических обертонов: дружество не спасает от одиночества, неполноты понимания, от обоюдной безысходности.
Тема дружбы звучит в стихотворениях «По улице моей который год», «Сон», «Мои товарищи», «Зимняя замкнутость», «Наскучило уже, да и некстати», «Ремесло наши души свело», «Два гепарда».
Пушкинская тема, традиция по-своему воплощается в многочисленных стихотворениях Беллы Ахмадулиной о поэте и поэзии.
Попытка понять чудо акта творения, объяснить свой и чужой дар встречается во многих ее стихотворениях. Перечислим лишь некоторые из них. «Новая тетрадь», «Ночь», «Ночь перед выступлением», «Что за мгновенье…», «Теперь о тех»…
В стихотворении «Новая тетрадь» акт творения сравнивается со святостью, со светом, с истиной, с чистотой:
 
Смущаюсь и робею пред листом
бумаги чистой.
Так стоит паломник
у входа в храм.
Пред девичьим лицом
так опытный потупится поклонник.
 
Но сразу идет противопоставление. Свыкнувшись с чистотой и ясностью новой тетради, лирическая героиня понимает, что не будет и далее в благоговении стоять перед белым листом, но будет использовать его так, как считает нужным:
Как будто школьник, новую тетрадь
я озираю алчно и любовно,
чтобы потом пером ее терзать,
марая ради замысла любого.
 
Так же творчество сравнивается с лесом - с миром неведомым, таинственным, неподвластным пишущему. Попав туда - пропадаешь. И это он зовет тебя, а не ты управляешь им:
 
Так в глубь тетради, словно в глубь лесов,
я безрассудно и навечно кану,
одна среди сияющих листов
неся свою ликующую кару.
 
Мотив святости творчества повторяется и в других стихотворениях Ахмадулиной. Чтобы творить - нужно иметь на это право, чувствовать себя достойным прикоснуться к чистому листу:
 
Как непреклонно честный разум мой
стыдится своего несовершенства,
не допускает руку до блаженства
затеять ямб в беспечности былой!
…
Не дай мне бог бесстыдства пред листом
бумаги, беззащитной предо мною…
 
Говорят, бумага все стерпит. Но Ахмадулина считает невозможной, кощунственной - хоть каплю лжи в своих стихах, в своем голосе. Писать - это втайне молиться о ком-то . В молитве не может быть лжи. Каждое слово идет от души, каждое слово за долю секунду выверено - а можно ли его использовать, а будет ли это правдой? Быть может, потому так часто мы встречаем в стихотворениях Беллы Ахмадулиной неточные рифмы: когда невозможно подобрать правдивое созвучное слово, лучше написать не в рифму, но честно. Благодаря такому трепетному отношению к творчеству, по мнению Ахмадулиной, ей и дан этот дар. И что это , как не новое подтверждение – гению можно все :
 
О, только за то, что душа не лукава
и бодрствует, благословляя и мучась,
не выбирая, где милость, где кара,
на время мне посланы жизнь и живучесть.
 
Словно ее отправили в этот мир, чтобы произнести главное. Она посланник. Поэт не обременен своей судьбой. Скорее всего , так и было на самом деле.
Рассуждения, сходные тютчевскому - Мысль изреченная - есть ложь, часто встречаются в стихотворениях Ахмадулиной:
 
О нет, во мне - то всхлип, то хрип, и снова
насущный шум, занявший место слова
там, в легких, где теснятся дым и тень,
и шее не хватает мощи бычьей,
чтобы дыханья суетный обычай
вершить было не трудно и не лень.
 
Другому как понять тебя?
вечная мука всех поэтов, и мужчин, и женщин.
 
В стихотворении «Мне вспоминать сподручней, чем иметь» Белла Ахмадулина утверждает, что неспроста нам дан этот дар - дар речи обыденной и дар речи поэтической. За музыкальными переливами стихотворения может быть скрыто намного больше, чем в простых словах. Поэзия - может стать ключом к разгадке тайн мироздания:
 
Не в этом ли разгадка ремесла,
чьи правила: смертельный страх и доблесть, -
блеск бытия изжить, спалить дотла
и выгадать его бессмертный отблеск?
 
 
 
Ахмадулина рассуждает о том, как становятся - и остаются - поэтами:
 
Все чудно в ней: и доблесть худобы,
и рыцарский какой-то блеск во взгляде,
и смуглый лоб... Я знаю эти лбы:
ночь напролет при лампе и тетради.
Так и сказала:- Мне осьмнадцать лет.
Меня никто не понимает в доме.
И пусть! И пусть! Я знаю, что поэт!-
И плачет, не убрав лицо в ладони.
Юные девушки-поэтессы - особый класс. Они живут в мире поэзии, в мире высоких чувств, и неважно, насколько эти чувства соответствуют реальности - они способны создать свою личную сказку и поверить в нее:
 
А та, что спит, смыкая пуще веки,-
что ей твой ад, когда она в раю?
Летит, минуя там, в надзвездном верхе,
твой труд, твой долг, твой грех, твою семью.
 
…
Муж несравненный! Удели ей ада.
Терзай, покинь, всю жизнь себя кори.
Ах, как ты глуп! Ей лишь того и надо:
дай ей страдать - и хлебом не корми!
…
Ей важно, что тоскует звук о звуке.
Что ты о ней - ей это всё равно.
О муке речь. Но в степень этой муки
тебе вовек проникнуть не дано.
 
Ахмадулина- «Однажды, покачнувшись на краю» - от первого лица:
 
Но с той поры я мукою земною
зову лишь то, что не воспето мною,
все прочее - блаженством я зову.
 
 
 
Вот как тема прошлого звучит в поэзии Ахмадулиной. Отличительная особенность ее стихов - это уже называемая нами привычка к анализу своих чувств. Даже переживая, даже находясь под властью эмоций, лирическая героиня отмечает, что этот день ей будет вспоминаться:
 
Потом я вспомню, что казался мне
труд ожиданья целью бытия,
но и тогда соотносила я
насущность чудной нежности - с тоской
грядущею... А дом на Поварской -
с немыслимым и неизбежным днем,
когда я буду вспоминать о нем...
 
Анализ чувств:
1. ГНЕВ. Как выглядят физиологические приметы гнева? Что говорит вам ваше тело? Как вы узнаете, что рассердились? Ваше тело просто кричит об этом. Дыхание и пульс учащаются, мышцы сжимаются, и вы чувствуете неожиданный и резкий прилив тепла, горячее чувство внезапного прилива крови.
Будь то вербальная или физическая борьба, а может быть короткая вспышка раздражения, но наши тела обязательно должны что-то делать, когда мы гневаемся. Они просто требуют от нас действий. И самое худшее, что мы можем сделать для себя, - это подавлять свои физиологические потребности, загонять эмоцию внутрь, искусственно успокаивать себя.
2. СТРАХ. Как вы узнаете, что боитесь? Что говорит вам ваше тело на этот раз? Оно даёт вам прямо противоположный сигнал. Рот пересыхает, ладони становятся влажными, вы ощущаете холод, и ваша кожа покрывается мурашками.
3. ОБИДА. Большинство из нас, осознанно или подсознательно, боятся быть обиженными. Нашим девизом стало такое противоестественное заявление: "Я не хотел бы обидеть…" - далее может следовать длинный перечень лиц, который коротко выглядел бы так: "Всех!".
Разумно ли сужение нашего внутреннего мира ради того, чтобы кого-нибудь не обидеть и чему-то не навредить? Давайте признаемся себе честно, - зачем мы это делаем. Ведь главная причина не в том, что мы боимся обидеть других, а в том, что мы очень боимся, что в ответ они обидят нас.
Обида - самое трудное в выражении чувство. Оно побуждает нас вернуться в детство и вспомнить то состояние, когда мы везде и во всём искали защиты у матери. Чем она могла нам помочь? тем, что выслушивала наши причитания. Это лучший способ выражения обиды. Надо выговорить её и выплакать. Женщины с этим справляются лучше; мужчины к этому совсем не расположены. Ну, так и живут они меньше, и инфаркты у них чаще. Вот , как пример состояние ребенка, взгляд на мир глазами ребенка у Беллы, а как она обижалась на критику!?
Невыраженная обида становится петлёй на шее человека.
4. ДОВЕРИЕ. Оно переживается в чувстве открытости. То есть вы раскрываете потайные уголки своей души и как бы говорите: вот я весь, как на ладони, смотри, я тебя не боюсь. При этом вы избавляетесь от привычной несвободы и как бы обретаете второе дыхание. Доверяя, вы становитесь самим собой. Дружба-высшее доверие.
5. ЛЮБОВЬ. Это золотой ключ к творческому использованию всех остальных чувств. "Любовь, - считает Фромм, - активное участие в жизни другого человека и принятие его таким, каков он есть".
Наше тело и здесь не обманет и даст нам почувствовать влюблённость. С чем её сравнить? Если гнев- это горячая эмоция, то любовь - тёплая и светящаяся.
Человек никогда не сможет иметь истинных и длительных отношений с другими и никогда не сможет полюбить, если он не способен показать, что гневается, боится, обижается или верит. Только тогда, когда мы открыто можем показать друг другу свои чувства и открыто сказать о них, только тогда мы сможем почувствовать душевную близость.
 
Если же говорить о большом поэте, можно только представить себе о том, что у него происходит в душе ,какие сигналы она посылает в мозг и на что вообще настроена- на этот мир или какой-то другой одному ему известный?
В стихотворении «Я знаю, все будет: архивы, таблицы…» Ахмадуллина идет дальше, предсказывая свое далекое будущее:
 
Я знаю, все будет: архивы, таблицы…
Жила-была Белла… Потом умерла…
 
Возможно, причина такого несколько отрешенного отношения к жизни - словно героиня смотрит на все происходящее откуда-то сверху - в том, что она знает: есть в этом мире великое, и это великое вечно , а мы уже знаем об этом :
 
Любо мне возвратиться сюда
и отпраздновать нежно и скорбно
дивный миг, когда живы мы оба:
я - на время, а лес - навсегда.
У Ахмадулиной традиционно понимание жизни и смерти , такие стихи у нее звучат вне религиозного контекста.
Я призрак двусмысленный и неказистый
поэтов, чья жизнь не затеется снова.
Белла Ахмадулина пришла в литературу вслед за Анной Ахматовой и Мариной Цветаевой. Отношения между ними складывались по-разному. Ахматова категорически не принимала Ахмадуллину- ни ее поэзию , ни манеру ярко и с вызовом одеваться. Анна Андреевна называла ее творчество «поэзией эрекции». Характерен один случай из жизни :Ахмадулина несколько раз за день сталкивалась с Ахматовой то у знакомых , то в редакциях. Наконец, они договорились, что Белла отвезет в назначенное место Анну Андреевну на своем «Москвиче». Автомобиль неожиданно глохнет на светофоре и никак не хочет заводиться.
-Что вам никакой из этих цветов не подходит?- Спрашивает после некоторой паузы Анна Андреевна, глядя то на светофор , то на задумавшуюся девушку за рулем.
Ахматова и Цветаева практически с момента своего появления на литературном поприще становятся эталонами для всех будущих поэтов: их манера писать, разрабатываемые темы, индивидуальные приемы и особенности становятся предметом вольного или невольного подражания.
Ахматова считала пригодным для художественного изображения буквально все, что составляет жизнь и повседневно окружает человека. Ее главным достижением и ее индивидуальным художественным открытием была, прежде всего, любовная и патриотическая лирика. Все изображалось ею с величайшей психологической глубиной и точностью. Характерной особенностью лирики Ахматовой является удивительное по своей неожиданной естественности совмещение в ней двух поэтических масштабов: это, с одной стороны, обостренное внимание к мельчайшим проявлениям повседневной жизни, красочные мелочи, выразительные детали, штрихи, звучащие подробности, а с другой - огромное небо над головой, ощущение вечности и покоя.
Так же и Ахмадулина, изображая повседневные, бытовые вещи, переносит их на уровень бытия, тем самым утверждая, что не существует предметов, недостойных для воспевания, в любом можно увидеть иной, высший смысл. Так в стихотворении «Вступление в простуду» Белла Ахмадулина приходит к мысли, что человек, заболевая, переходит на другой уровень восприятия мира:
 
Прост путь к свободе, к ясности ума -
достаточно, чтобы озябли ноги.
 
В поэзии Беллы Ахмадулиной часто встречаются обращения к поэтам прошлого, в первую очередь, к Ахматовой и Цветаевой. Причину такой привязанности сама Ахмадулина находит в том, что она является не только продолжателем традиций великих поэтов:
 
И все же для вас я удобство обмана.
Я знак, я намек на былое, на Сороть,
как будто сохранны Марина и Анна
и нерасторжимы словесность и совесть.
но даже может быть названа их новым воплощением в этой жизни:
Я призрак двусмысленный и неказистый
поэтов, чья жизнь не затеется снова.
 
Среди характерных черт лирики Ахматовой и Цветаевой мы можем отметить гражданские мотивы и их значимость для поэтов: в отдельные периоды, когда это связано с обострением социальных конфликтов, они преобладают в творчестве и занимают не меньшее место, чем лирические. Гражданственность выражает себя в оппозиции насилию - войне, массовому террору, наступлению фашизма на Западе.
У Ахмадулиной темы и мотивы произведений, сходны с ранее освещенными такими признанными поэтами ,как Иван Бунин, Николай Некрасов, Федор Тютчев, Николай Рубцов, Владимир Высоцкий, Борис Пастернак .
Женщин-поэтов часто обвиняют в романтизации быта и излишнем внимании к деталям. Но весьма спорно эти недостатки относить к женской поэзии - мужская поэзия так же поэтизирует быт. Борис Пастернак в стихотворении «Август» из цикла стихотворений Юрия Живаго очень поэтично описывает солнечный луч, коснувшийся привычных предметов и придавший им особую прелесть:
 
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую
И край стены за книжной полкой.
 
Мужчины-поэты уделяют столь же большое внимание деталям, когда это необходимо, например, для раскрытия образа. Так в стихотворении Как показать лето Юрий Левитанский акцентирует внимание именно на деталях, которые и создают лето. Нам не нужно читать название стихотворения, чтобы по первым же строкам понять, о чем речь:
Фонтан в пустынном сквере будет сух,
и будет виться тополиный пух,
а пыльный тополь будет неподвижен.
И будет на углу продажа вишен,
торговля квасом
и размен монет.
 
Романтизация - естественное свойство поэзии, без нее поэзии просто нет.
В лирике Беллы Ахмадулиной поэтизация и детализация являются неотъемлемой частью поэзии.
 
2 ВЫСОЦКИЙ
 
 
«…Ахмадулина сопоставима с Высоцким, они два параллельных явления. Высоцкий состоял из гитары, из хрипа, из стихов, из богемы - пьянство и жизнь на разрыв. Ахмадулина состояла из разных частей. Если у Высоцкого хрип, то у Ахмадулиной серебряный родниковый голос. Высокий и завораживающий. Этот ее поднятый подбородок, челка. Но главное, что их объединяло, - это поэтическая маска. А с маской шутки плохи. Белла была скрытной. Маска делает человека неприступным, создает мифы, но мешает чувствовать самого себя. Большой поэт или кошек боится, или Бога, или смерти. В ее стихах есть много неосторожных суждений о существовании Всевышнего. Но это для 60-х годов было харизматично. У Володи тоже была своя маска. Но она срывалась иногда сильно... Я считаю, что эти два образа - Беллы и Володи - памятник своему времени.» В. Ерофеев.
Белла Ахмадулина
* * *
Твой случай таков, что мужи этих мест и предместий
Белее Офелии бродят с безумьем во взоре.
Нам, виды видавшим, ответствуй, как деве прелестной,
Так - быть? Или как? Что решил ты в своем Эльсиноре?
Пусть каждый в своем Эльсиноре решает, как может.
Дарующий радость, ты щедрый даритель страданья.
Но Дании всякой, нам данной, тот славу умножит,
Кто подданных душу возвысит до слез, до рыданья.
Спасение в том, что сумели собраться на площадь
Не сборищем сброда, бегущим глазеть на Нерона,
А стройным собором собратьев, отринувших пошлость.
Народ невредим, если боль о певце - всенародна.
Народ, народившись, - не неуч, он ныне и присно -
Не слушатель вздора и не покупатель вещицы.
Певца обожая - расплачемся. Доблестна тризна.
Ведь быть или не быть - вот вопрос.
Как нам быть. Не взыщите.
Хвалю и люблю не отвергшего гибельной чаши.
В обнимку уходим - все дальше, все выше и чище.
Не скаредны мы, и сердца разбиваются наши.
Лишь так справедливо. Ведь, если не наши, то чьи же?
 
 
 
 
ТЕАТР
В. Высоцкому
 
Эта смерть не моя есть ущерб и зачет
жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену.
Но когда свои лампы Театр возожжет
и погасит - Трагедия выйдет на сцену.
Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис?
Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели.
Обреченных капризников тщетный каприз -
вжаться,
вжиться в укромность - вина неужели?
Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет.
Я не помню из роли ни жеста, ни слова.
Но смеется суфлер, вседержатель судеб:
говори: все я помню, я здесь, я готова.
Говорю: я готова. Я помню. Я здесь.
Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет.
Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств
здраво мыслит один: умирающий Гамлет.
Донесется вослед: не с ума ли сошед
Тот, кто жизнь возлюбил
да забыл про живучесть.
Дай, Театр, доиграть благородный сюжет,
бледноликий партер повергающий в ужас.
 
 
В чём сильные и слабые стороны поэта Высоцкого? – спросили как-то у Ахмадулиной.
– А у него нет ни таких, ни сяких. Он настолько единственный, что его поэзию не с чем сравнивать. Я читала его рукописи уже спустя какое-то время после его смерти. Я увидела, как он работал над словом: зачёркнуто, зачёркнуто, снова, снова. Он искал слово. А потом, наверное, театр терзает, или ещё что-то терзает – и думает голосом вытянуть.
Он считал себя поэтом, и он, безусловно, поэт. Но его амплуа, его жанр – это бывает на свете один раз, это не с чем сравнивать. Он один, он таков. В этом не может быть изъянов – он один.
…
-Ты поешь про себя, когда пишешь, Володя?- Белла ,отвела в сторону сигарету , нагнулась к Высоцкому, сидевшему чуть дальше от нее за общим столом.
-Знаешь, никогда не думал об этом. Не ловил себя… Пою, конечно, пропеваю какие-то куски…- Высоцкий отодвинул рюмку .
-Я не об этом. Ты знаешь изначально , что будет звучать , а что нет?
-Ну, Белочка, и вопросики у тебя… Давай выпьем. А потом я сформулирую что-нибудь этакое!
-Давай. Володечка!
Они собрались в мастерской Мессерера на Поварской - поэты , актеры, художники… Юрий Любимов, Иван Бортник, Владимир Высоцкий, Андрей Вознесенский…
- Сначала сфотографируемся!- Опередил их Любимов.- А то опять у всех рожи будут не интеллигентные.
-Я с Володей! – Белла села к Высоцкому на одно колено.
-Беллочка! – взмолился Мессерер.
-Ничего страшного!- Вмешался Бортник. – Приедет Марина, Борис к ней на колени сядет!
Все засмеялись, так и зафиксировала их фотокамера : Любимов за накрытым столом в центре, справа Мессерер, слева Высоцкий с Беллой. Потом были фото на коленях у Аксенова, еще у кого-то…И грустный , но все понимающий Мессерер.
-Володя, ты даже не представляешь себе, как мне хорошо с тобой!- Белла подняла рюмку с водкой.
-Нам всем хорошо!- Попробовал сгладить неловкость, возникшую за столом, Мессерер.
-Боря , ты не понимаешь! Мы с ним родственные души! Володя не просто поэт, он блистательный актер, да , что я тебе рассказываю, ты и сам все прекрасно знаешь!- Белла чокнулась с Владимиром и Андреем Вознесенским.- Нам всем не хватает любви! Суверенности! Независимости от окружающего нас!
-Верно! - Кивнул Андрей.
-Что там о суверенности, я не расслышал?- Любимов был занят разговором с Бортником и пропустил тост.
-Да что вы все понимаете! Вы понимаете, что у нас в душе? У Володи, у меня, Андрюши!?- Вскочила Белла.
-Солнце, я тебя умоляю!- Потянулся к ней Мессерер.
-Есть негодяи , которые не дают Володе дышать! Не дают ему петь, печататься!- Белла показала резким движением ладони, чтобы Андрей налил еще.- Вы все знаете их гнусные фамилии!
-Белла , не надо! – Тут уже Высоцкий не выдержал и усадил ее рядом.
-Да негодяев полна Москва!- Любимов хитро посмотрел на Беллу.- Зачем Вам все это надо, скажите мне на милость? Вы гениальная поэтесса…
-Я – поэт!- Гордо поправила его Ахмадуллина.
-Ну, хорошо! Зачем Вам эти склоки , дрязги…
-Нет, Юрий Петрович, Белла выше всего этого, она выше дрязг.- Вознесенский собрался с мыслями.
-Один негодяй от власти сказал мне , что Володю напечатают только через его труп!- опередила его Белла.- Вся страна живет его голосом.- Высоцкий поцеловал ей руку.- Он уникален!- Белла обняла Высоцкого.
-Здесь много уникальных людей… Борис вот, например, Андрюша…- Поморщился Любимов.
-Вы ничего не понимаете, как это прискорбно! Как это невыносимо, когда тебя не понимают! Я лучше почитаю.
-Да. Пожалуйста!- Обрадовались все вокруг.
 
 
…Белла Ахмадулина в отличие от многих коллег по перу не могла смириться с отсутствием официального признания творчества Высоцкого, остающегося в полнейшем противоречии с его баснословной популярностью и почитанием, каким окружили поэта миллионы поклонников. Эта колоссальная популярность была, по словам Ахмадулиной, компенсацией за все обиды и унижения, какие получал Высоцкий со стороны облеченных полномочиями в стране Советов, как высших эшелонов власти, так и тех, кто руководил киностудиями, редакциями газет и журналов, радиостанциями, телестудиями, кинопрокатом. Их враждебность по отношению к нему наверняка доводила Высоцкого до отчаяния, но всенародная слава, еще при жизни поэта вышедшая далеко за пределы СССР, поддерживала его дух. У Беллы Ахмадулиной свое мнение на этот счет: «А что такое «слава»? Слава — это прежде всего одиночество. Тяжелое испытание и огромная ответственность, отвага, нужная, чтобы остаться наедине с собой, с чистым листом бумаги и пером в руке. В одиночестве».
-Володя пришел в театр совсем молодым, - неожиданно взял слово Любимов, пока все переваривали гениальные стихи Беллы.- Он был молодым, но при этом без возраста. –Любимов как-то особенно посмотрел на Володю, тот усмехнувшись, опустил голову.- Ему можно было и сорок дать и двадцать.
Все вокруг затихли, даже курить перестали.
- Он выходил в "Галилее" и убеждал, что, да, может быть такой Галилей. Ярко выраженное лицо не отвлекало на себя внимание зрителей. У него редкая способность владеть толпой, чувствовалась энергия, сила. Такой талант дается только от природы. …Ты , Володь, можешь это не слушать.- Вновь посмотрел на него режиссер.- Что удивительно, поскольку семья, если говорить деликатно, никак не располагала к такому явлению. Когда он начал петь, я минут через двадцать спросил: "Чьи тексты?" Он сказал: "Мои". Он разные пел песни - шутливые, серьезные. "Охоту на волков", по-моему, не пел.- Высоцкий кивнул.- Хотя она уже была в ближайшем поэтическом спектакле, который нам закрыли, думаю, именно благодаря Высоцкому. Он пел "Охоту на волков" в свободной поэтической композиции, которую мы играли. И в "Антимирах" играл прилично. Потому что чувствовал это , как поэт. И когда я решил ставить "Гамлета", я только Владимира имел в виду. Тогда помог случай. Мне запретили очередную композицию: хватит, говорят, ставьте нормальную пьесу! Я тут же пишу: "Прошу дать мне возможность поставить нормальную пьесу Шекспира "Гамлет"! Потом мне стали говорить, что Высоцкому не нужно там играть. Мол, что за пьяница из подворотни будет хрипатым голосом орать Гамлета? "Он же - принц!" Это говорили люди, которые кроме африканских принцев других не видели. Я не обращал внимания на эти разговоры, сделал спектакль и потом им показал. … Налейте мне , прошу…а вы говорите, что мы вас не понимаем, уважаемая Белочка.
Все вокруг заулыбались и, создалось впечатление, что совсем не от выпитого, атмосфера за столом стала теплее и сердечнее.
-Давайте я почитаю.- Поднялся Вознесенский.
- А потом Володечка споет, да Володя? – Дружески кивнула ему Белла.
- Для тебя все , что угодно.
…-Беллочка, на минуту.- Высоцкий поманил хозяйку .
-Да, Володь, мне тоже нужно тебе кое-что наедине сказать, пойдем в другую комнату.
Вокруг все понятливо заулыбались.
-Слушай, хорошо , что ты нас сегодня собрала . Это так к стати. -Высоцкий взял ее за руку. Он был в новых джинсах и темной водолазке, спортивный, пружинистый.
-Володечка, подожди.- Белла осторожно забрала руку ,подошла к комоду и быстро достала из него пачку денег.
-Что это?
-Денюжки, Володечка! Спасибо, тебе огромное, ты меня в тот раз так выручил.- Белла протянула ему пачку.- Здесь все, можешь пересчитать, конечно.
-Какие деньги? Не помню ни хрена…Пусть пока у тебя полежат, хорошо? А то, сама понимаешь- прогуляю ведь!- Засмеялся Владимир, притягивая ее к себе.
Белла , как всегда, по настойчивой рекомендации Мессерера, была в белой блузке и черной обтягивающей юбке, она перебирала огромные бусы на шее и весело разглядывала Высоцкого:
-Я тебя сейчас поцелую , Володечка.
Они прижались друг к другу, Высоцкий ощутил , как женщина выгнула спину, словно , желая вовсе переломиться . Голова у него закружилась : от ее разгоряченного тела, тонких и невообразимо выразительных форм… Ему показалось , что нажми он еще и ее нежные ребра треснут.
-Неземная!- Только и сумел вымолвить он.
…-Хорошо, что вы Любимова на ностальгическую волну настроили.- Высоцкий поправил волосы и подошел к окну, где закурил.
-Прикури и мне, пожалуйста.- Белла сидела у зеркала и наводила порядок на голове, держа в губах заколки.
-Мне опять отпрашиваться надо, а он этого не любит.
-Ты далеко собрался?
-К Вадиму на прииск.
-Что опять плохо , Володь?- Белла повернулась к нему.
-Да надо подлечиться немного, а то сердчишко пошаливает.
-Может быть, врача?
-Да , что ты , маленькая! Все в порядке! Отдохнуть мне просто надо от всего, от себя в первую очередь…
-Володь, давай как-нибудь вдвоем сходим в ресторан, как ты на это смотришь?- Белла подошла к нему вплотную и взяла прикуренную сигарету.
-Оченно даже положительно смотрю я на все это!- Развеселился Владимир.- Что мы опять задумали?
-Бомонд хочу взбаламутить, что- то стало много тины в нашем пруду.- С веселым смехом ответила ему Белла.
В дверь постучали, через секунду в ней показалась голова Бориса, увидев двух смеющихся прекрасных людей, он невольно сам заулыбался:
-Белочка, Володя, ну вас все заждались уже…
-Идем, Борь, идем…