здравствуй снова

отразись во мне первозданной
вязкой письменностью,

известью,
выверенной до октавы
искренностью,

нежностью до последнего
вздоха четверти.

и черти
запляшут внутри
так, будто не затихали,

словно они тебя
вместе со мной
до полудня ждали,

выли, звали,
себя истязали
в попытке собрать
рубиконы, скрижали,

визжали, на место больное
жали,
давили,
лили
ртутным всполохом первозданное,

замирая между сном и печалью,
словом и нами,
любовью и просто словами,
днями.

у самого дна морского
постучись в мою обитель,

ты меня утопишь в себе
до излишка
снова,

я готова к сопротивлению
по определению,

замирая упрямством
на кончике слова.

мне до тебя не выстоять,
мне до тебя — песнями,
письменами,
лестью,

липкой патокой честности,
безответственности,
вымученной нежности,
неверности.

мне не блюсти
как пост тебя
долгим днем,

не нести как веру
внутри себя,

мне тебя — пережечь огнем,
поверх шрамов,
оставленных для тебя.

у любви есть круг и цикл:
она возвращается к исходному,

я исходно возвращаюсь
за одно
«з д р а в с т в у й»

к состоянию
безумно
влюбленному.

вмененному, временному
отсутствию
задавая рамки,

признавая его шрамом
на теле
почти живописно,

я скажу:
я люблю тебя.
это ранит.
я люблю
вовеки и присно.