21-но

Ранним утром в электричке Волжский-Волгоград
кто-то сказал мне, что Иосиф умер…
Оледеневшая водка – в тамбуре, чужой вокзал.
Никаких сомнений… сердце… сырые будни…
Целый день работа – ни строчки в памяти – только боль.
Заметка в «Известиях» - ночью, в своей квартире,
на полу в кабинете… как будто ушла любовь,
всё сказав на прощанье… и сиротливо в мире
стало двадцать восьмого, ветреного января.
Дождь или снег – не важно – в ладонях – слёзы…
мелкая россыпь чисел календаря
и какая-то мелочь, видимо, чтоб тверёзым –
не оставаться в промозглый январский день…
и ворона каркает кладбищенским зазывалой…
Снять бы шляпу, да не перед кем теперь!..
и вода топорщится морщинистым покрывалом.
В электричке холодно вечером. Домой, домой,
где лежит подстрочник – уже – отлетевшей жизни –
в мягкой обложке, гарнитурой Times впечатанный, или другой,
что в коротком списке шрифтов – оказалась ближе…
и достовернее. Дома неяркий свет
дополняет услышанное и прочитанное в газете…
Фотография старая – ей уже много лет –
среди рюмок и чашек – вздрагивает в буфете –
от проезжающих мимо, дальше лихих авто…
Тридцать серебряников получены за поездку…
Чёт или нечет? Кто у нас в козырях? Никто!..
Карты проиграны – ко времени, но – не к месту.

январь 26. 2017 год