Зов Вильны 8

Зов Вильны 8 ()20.03.2017

Грета Федорченко (1937)
Юрий Григорьев (1937)
Владимир Высоцкий (1938-1980)
Владимир Белявский (1939)
Эльвира Поздняя (1939)
Сапармурад Овезбердыев (1939–2009)
Иосиф Бродский (1940-1996)
Лешек Длугош (1941)
Любовь Турбина (1942)
Валерий Срибный (1942-2016)
Маргарита Савчук (1942-2016)
Виолетта Пальчинскайте (1943)
Юрий Кобрин (1943)

Грета Федорченко (1937)
Вильнюсская поэтесса и автор музыки к своим песням и романсам. Издала сборники «Зазвеневшая струна» и «Прикосновение к Музе». Дипломант нескольких международных поэтических конкурсов в Литве, Чехии, Польше и России. Руководитель музыкально- поэтической студии «Родник».

ДРЕВНЯЯ СТОЛИЦА

Красив родной литовский край:
Леса, озёра и равнины,
Природы дивные картины,
Старинный Вильнюс и Тракай.

Вильняле вьётся и бурлит,
Сливается с Нерис — рекою.
И в наше время непростое
Нам о величье говорит.

Когда — то славный Гедимин
Здесь основал свою столицу,
Народ литовский им гордится,
Но и не только он один.

Здесь русский человек с тех лет
В столице древней поселился,
С литовцем издревле сроднился,
Литве дал верности обет.

Свободно реет гордый стяг
На древней башне над столицей
Нерис меж берегов струится
Века качая на волнах

Меж гор белеют три креста
Как символ мира и покоя,
Над ними небо голубое,
Внизу — соборов красота.

Красуется сиянье дня
Под чистым небом Вильнюс древний,
Язык литовский свой напевный
В народе бережно храня


Юрий Григорьев (1937)
Вильнюсский поэт и автор музыки к своим стихам. Первое издание осуществлено 1968 году «Август», второе «Ликейский свет в исчезнувшей стране» (2013)
Статьи публиковались в республиканской периодической печати и в Литовской энциклопедии. Работает в библиотеке Свято - Духа мужского монастыря.

ПЕСНЯ О ВЕРЕСКОВОМ МЁДЕ

Не солгу, раз в песню несу:
Ты, Литва, мне и дом и берег.
Я зачем-то опять в лесу:
Жар смолистый да красный вереск.

Знаю: липа цветет в тот зной
И хлеба перед жатвой зреют,
Не с того ли зарницы в ночь
И о полу дне пчелы злеют?

Помню юности поезда:
Не по облику сёл кружащих –
Лишь по вереску узнавал
Близость Вильнюса в хвойных чащах.

Помню радуг тракайских дым,
Бор в текучем и рыжем воске –
Земляникой в траве следы
От могучих коней литовских.

Жив поныне их гулкий плеск
В эхе Грюнвальда и Непрядвы!
...Синь озер, белый бег небес,
Шелест моря и пламя сада –

Ты все тот же, прекрасный дом,
Как – до малой озерной искры.
До песчинки в ветре морском –
Сделан резчиком жемайтийским.

До крыла в сумятице хвой.
До косого луча под вечер.
Дверь сосновую приоткрой,
И хозяйка выйдет навстречу.

Там, где в пыльной ржи васильки,
Встанет сном босоногим, строгим,
Сном еще не спетой строки
В белом, белом песке дороги.

...Полдень жарче, и пчелы злей,
Сердце медленней на пороге,
Миллионами янтарей
Вереск мне обжигает ноги.

Ржавый цвет ледниковых вод,
Медом зреющий в ульях душных.
Горький вересковый твой мед
Пью, не смяв ни травинки в душах.

1962/1968

ФОКУСЫ С ГИПНОЗОМ НА СОВЕТСКОМ ТЕЛЕВИДЕНЬЕ

„И когда бы и как бы тихо вы ни постучались в душу – она откликнется.“
В. Комиссаржевская

Гипнотизируют девчонку –
Комиссаржевской быть велят.
(К советским павловцам - ученым
Влезают фрейды под халат.)

Сомнамбула плывет, сияет,
В ладонях радости несет,
И Верина душа слетает
В нее из сада сверхвысот.

Неужто воскресаешь, что ли?
Обиды нет? Забыта боль?
Чернейшей оспой на гастролях
Жизнь надругалась над тобой.

А мы что дров намолотили!
Тебе и Вильны не узнать!
Плывет, не слышит. Плещут крылья.
Жив звонкий голос. Вновь весна.

И Вильнюс (где там Вильна!) снова
(И век иной! И ты – не ты!)
На гроб Елены Чудаковой
Слагает первые цветы.

Где ж голос? В язвах метастазьих?
К чему воскресла? В яму лечь?

А с брамы королева Бася
Молитву шепчет из-за свеч.

И ей судьба давала кряду:
Перед короною – тюрьму,
А под короной – смерть от смрада
Пред нисхождением во тьму.

Но что с душой? Из безвозвратной
Свободы ото всех обид –
Вновь запевает Травиата,
И Дева город свой хранит.

Чуть позовут – душа проснется,
Забыв обиды, горечь, боль,
И Вера снова к нам вернется
С надеждой жизни. Как любовь.

Стихи посвящены трем трагически скончавшимся виленчанкам разных эпох: Комиссаржевской (1910, черная оспа), Елене Чудаковой (1973, рак) и королеве Барбаре из Радзивиллов (1551), чье лицо, согласно древней виленской легенде, изображено на Острабрамской иконе.

Владимир Высоцкий (1938-1980)
Актер Театра драмы и комедии на Таганке в Москве, автор - исполнитель собственных песен, поэт и прозаик.  Первые стихи «Моя клятва» написаны в 1953 г. Впервые и последний раз прижизненное стихотворение «Из дорожного дневника» опубликовано в литературно-художественном сборнике («День поэзии 1975»). В 1979 году участвовал в издании не подцензурного альманаха «Метрополь».  Написано свыше 200 стихотворений, около 600 песен, несколько сценариев и прозаических произведений. Лауреат Государственной премии СССР (1987, посмертно).
ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ

Еще бы - не бояться мне полетов,
Когда начальник мой Е. Б. Изотов,
Жалея вроде, колет как игла.
«Эх, - говорит, - бедняга!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была!..»

Хотя бы сплюнул, все же люди - братья,
И мы вдвоем и не под кумачом, -
Но знает, черт, и так для предприятья
Я - хоть куда, хоть как и хоть на чем!

Мне не страшно, я навеселе, -
Чтоб по трапу пройти не моргнув,
Тренируюсь уже на земле
Туго-натуго пояс стянув.

Но, слава богу, я не вылетаю -
В аэропорте время коротаю
Еще с одним таким же - побратим, -
Мы пьем седьмую за день
За то, что все мы сядем,
И может быть - туда, куда летим.

Пусть в ресторане не дают на вынос,
Там радио молчит - там благодать, -
Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!..
Спокойно продолжайте выпивать!»...

1979

Владимир Белявский (1939)
Родился и живет в Вильнюсе. Доктор социальных наук. Издал три сборника стихов: «Любовь слагает эти строки» (2010), «Аккорды души» (2012), «Спектр мыслей»(2013). Публиковался в различных сборниках и альманахах. Член союза сельских писателей Литвы.

МОЙ ГОРОД

Древний Вильнюс – ты сердце Литвы! –
От ветров защищенный холмами.
Я всегда был с тобою «на ты»,
Восхищался твоими делами.

Гедиминас со славным конем
Здесь застыл как в военном дозоре,
Охраняя нас ночью и днем
От врагов и безумных раздоров.

Башня с флагом стоит на холме,
Это символ свободной державы.
С высоты открывается мне
Вид на город, такой величавый!

Крыши, шпили... Любуюсь тобой,
Каждый дом здесь достоин вниманья
И костелы пленяют красой
Сколько стилей при каждом созданьи!

Полноводная Нерис-река
Вильнюс словно клинком рассекает,
Пусть не Неман, не так широка,
Только с детства она мне родная.

Строят много – стекло и бетон,
Небоскребы вгрызаются в город.
Больше зданий от новых времен,
Ими Вильнюс на части расколот.

Город, может, запомнишь меня?
Знаю, многие видел ты лица...
Я ведь здесь с довоенного дня –
С той поры, как пришлось мне родиться.

В ОСВОБОЖДЕННОМ ВИЛЬНЮСЕ 1944 г. ИЮЛЬ 13
Отцу посвящается

Отрывок

Война прошла по Вильнюсу волною,
На Запад двигались советские войска,
И бывший под фашистскою пятою
Наш город чувствовал – победа уж близка.

В освобожденном городе – проверки
Вела милиция в теченье многих дней:
Допросы были, протоколы, сверки,
Там выявляли полицаев, палачей.

Отец мой тоже был однажды вызван:
- Чем занимался в оккупации, дружок?
Как в трудный час ты помогал отчизне?
Колись! Ты - полицай по прозвищу Жучок!

- Нам все известно, но твое признанье
Смягчит огромную вину перед страной,
Иль полное получишь наказанье,
Рискуешь даже ты расстаться с головой.

«На пушку» брал тот капитан суровый,
Искал улики, что для выводов важны,
И хитрые ловушки все готовил,
Которые опасны были и страшны.

- Тебя у Власова видали люди,
Ответь, в каких с РОА участвовал боях?
Отец того допроса не забудет:
- Вы что? C врагами не был связан я никак.

- При оккупации я был рабочим,
И в городе брусчаткой площадь покрывал.
Обычно там работали до ночи,
А у предателей в РОА я не бывал.


Эльвира Поздняя (1939)
Современная русская поэтесса. Автор сборников стихов и эссе: «Опрокинутый фужер» (2004), «Придуманный вальс» (2009), «Русский акцент» (2014). Лауреат Республиканского конкурса русской поэзии в Литве «Всё о любви» (2006 г.),
Дипломант Международного конкурса «Под небом Балтики» (2010 и 2014 г.г.). Обладатель Диплома «Золоте перо» Европейской академии искусств и литературы (2015), обладатель Премии и Звания «Серебряное перо Руси» (2016). Cекретарь РО МАПП.

СЕРЫЙ ГОРОД

Сочилась желчь шафранного тумана…
И был наш день – одна большая рана…
Максимилиан Волошин

А Вильнюс, как Туманный Альбион –
Над спящей глыбою сомкнула лапы вата.
Дороги, погружаясь в полусон,
В её объятия ползут подслеповато.

Судьба, как бесхребетная зима, -
Морозца бы покрепче! - А она всё плачет.
Стезёй распоряжается сама,
И, в общем, некого винить за неудачи…

Ползу на ощупь, выпучив глаза.
Фонарь предутренний прикрыл зрачок лохматый,
И сострадательные небеса,
Лениво стёкла протирая мутной ватой,

Собрали желчь шафранного тумана…
А ночь была –одна большая рана…

НОЧЬ НАД ВИЛЬНЮСОМ

А Вильнюс спит. Лишь отражают тротуары
Свет фонарей в небесную обитель,
Да башня Гедимина, как ночной смотритель,
Тревожным оком озирает город старый.

Не спится ей... Сырые скользкие туманы
Вползают в улочки, теряясь где-то.
Там прорастают вздохи Вильнюсского гетто,
И беспокоят, и саднят ночные раны.

Сквозное небо бороздят стальные птицы,
Коричневым першит простудно одеяло...
И страшен путь безумного начала...
Мой древний город, что тебе сегодня снится?..

 ПАРАЛЛЕЛИ 1812-1942-2002 г.г.

Кровавым рассветом встаёт воскресенье,
Нарушив стреноженный сон,
И в вечном покое взмолил о прощеньи
Разбуженный Наполеон.

И кто мог подумать, что в Вильнюсе где-то
Два века спокойно лежат,
Гонимых Москвой зимним лютым рассветом,
Две тыщи французских солдат*.
Давно это было. Забыто потомством.
Но, глядя на Вильнюсский мост,
Звонит и звонит над Литвой вероломством
Расстрелянный вдрызг Холокост.
Останки французов с еврейскими вязко
Схлестнулись в разбуженный плач,
Как будто куражится белой повязкой
Кровавое время – палач.
Земля не отвергнет и щедро пригреет
И рутой окажет почёт...
Лишь Вечности скорбное время не тлеет,
Играя то в «нечет», то – в «чёт»...

*)Во время строительных работ в Вильнюсе обнаружено
захоронение французских солдат войны 1812 года
(примерно 2-3 тыс.). Во время второй мировой войны
в Литве уничтожено более 200 тыс. Евреев.

ВРЕМЕНА
(но всё же о Вильнюсе)
В столице был «Паланга» ресторан.
В нём пил Тарковский с Кобриным «Палангу».
А в городе Паланга по утрам
Поэт вывёртывал карманы на изнанку.
Сверкало море россыпью монет
Поэзии янтарных самоцветов...
В столице ресторана больше нет,
Где Кобрин пил с Тарковским за поэтов…

«ЦАРСКОЕ СЕЛО»

Мой город Вильнюс,
кто тебя хранит?
Быть может, храмы,
вскидывая шпили ввысь, в дожди,
святой водою омывают
фундаменты твоих старинных
базилик...
1.
Мой чинный
столичный в Прибалтике город,
беспечно вкусив
бунтаря фантастический нрав,
резным
черепично-оранжевым взором
в себя
очарованность мира вобрал.
Так, кто же тебя
в наше смутное время хранил?..
И со-хра-нил…
2.
Иду по Диджёйи
неспешно от Аушрос вартай.
За столиками –
разношёрстная праздность кутил.
У Пятницкой церкви,
в которой Пётр первый когда-то
арапа в имперскую веру крестил,
сегодня на русскую
Масленицу
выпекают блины,
и пляшут, взрывая толпу,
скоморохи.
И русскостью
до неприличия заражены
цветные кафешки,
стряхнувшие сны в суматохе...
3.
А впереди Зелёный мост –
Жалясис тилтас,
несущий на себе
советские скульптуры,
наследие столь тягостных времён.
Кряхтит
под ржавой прелестью натуры,
но держится по-джентельменски он.
Не доверяя слухам чопорной молвы,
спокойно ждёт
судейского вердикта:
«Сносить... иль не сносить...
им го-ло-вы...».
4.
А от моста чуть вверх,
нечаянно свернуть направо,
там, над глотающим пространство
рестораном –
цепь русских букв
в ночном неоне стынет.
И кажется... да вот же он! –
счастливый случай –
неужто в «Царское село»
доставит кучер?!
Ах, русский дух!..
Здесь улицы им пахнут и поныне,
хоть Пушкина задвинули
в Маркучяй*…

*) После провозглашения независимости в 1990 г.
памятник А.С.Пушкину из центра Вильнюса
перенесли на окраину в местечко Маркучяй
в поместье его сына Григория.

Сапармурад Овезбердыев (1939–2009)
Туркменский поэт, переводчик и журналист. Выпускник московского литературного института им. М. Горького. При режиме президента Туркмении С. Ниязова арестовывался и вынужден был стать диссидентом. В последние годы жил в США, являясь отрудником радиостанций  «Голос Америки», «Свободная Европа», «Радио Свобода».  Переводил 18 литовских поэтов на туркменский язык. На русском и туркменском языке издал книгу «Светлоликая». На литовском «Вильтис» в переводе Р. Кетуракиса. Награждён  государственными наградами разных стран и литературными премиями.

БАШНЯ ГЕДИМИНА
Витаутасу Рудокасу

Вождя военной мудрости доверясь,
Пастух и воин, дорожа Литвой,
Носили камни с перекатов Нерис —
В фундамент башни той сторожевой.

И вознеслась та башня над округой,
У тех речных у отчих берегов,
Чтобы дозорный, в летний зной и вьюгу,
Мог видеть приближение врагов.

Враг обороны каменной не сдвинул,
Разбившись о подножье высоты:
Для пользы дела древние литвины
Сложили башню — не для красоты!

Они не знали, воины - умельдыг
В дозоре стоя пешем и верхом,
Что к ним иные мирные пришельцы,
Друзья потомков их, взойдут на холм

Чтобы ничто от взора не затмило
Твоей, Литва, чудесной красоты,
Поднялся я на башню Гедимина
И в сердце уношу твои черты,

Лесов дыханье, пахнущее влагой,
Друзей радушье, встреченных в Литве,
И этот холм, и ласточек— над флагом
Республики — в небесной синеве.

Иосиф Бродский (1940-1996)
Русский поэт, эссеист, драматург, переводчик, эмигрировавший в США в 1972.  Первая публикация в 1957 году,  первая книга  стихов на русском языке «Стихотворения и поэмы» вышла в США в 1965.  Лауреат Нобелевской премии по литературе (1987).
До эмиграции, кроме переводов,  издано  четыре стихотворения. В  СССР творчество было известно только по самиздату, впервые московский журнал «Новый мир» опубликовал подборку стихотворений уже всемирно известного поэта после 15-летней эмиграции.
В Вильнюсе на улице Леиклос , на доме где он останавливался установлена памятная доска.

ЛИТОВСКИЙ ДИВЕРТИСМЕНТ
Томасу Венцлова
1. Вступление

Вот скромная приморская страна.
Свой снег, аэропорт и телефоны,
свои евреи. Бурый особняк
диктатора. И статуя певца,
отечество сравнившего с подругой,

в чем проявился пусть не тонкий вкус,
но знанье географии: южане
здесь по субботам ездят к северянам
и, возвращаясь под хмельком пешком,
порой на Запад забредают -- тема
для скетча. Расстоянья таковы,
что здесь могли бы жить гермафродиты.

Весенний полдень. Лужи, облака,
бесчисленные ангелы на кровлях
бесчисленных костелов; человек
становится здесь жертвой толчеи
или деталью местного барокко.

2. Леиклос

Родиться бы сто лет назад
и сохнущей поверх перины
глазеть в окно и видеть сад,
кресты двуглавой Катарины;
стыдиться матери, икать
от наведенного лорнета,
тележку с рухлядью толкать
по желтым переулкам гетто;
вздыхать, накрывшись с головой,
о польских барышнях, к примеру;
дождаться Первой мировой
и пасть в Галиции -- за Веру,
Царя, Отечество, -- а нет,
так пейсы переделать в бачки
и перебраться в Новый Свет,
блюя в Атлантику от качки.

3. Кафе "Неринга"

Время уходит в Вильнюсе в дверь кафе,
провожаемо дребезгом блюдец, ножей и вилок,
и пространство, прищурившись, подшофе,
долго смотрит ему в затылок.

Потерявший изнанку пунцовый круг
замирает поверх черепичных кровель,
и кадык заостряется, точно вдруг
от лица остается всего лишь профиль.

И веления щучьего слыша речь,
подавальщица в кофточке из батиста
перебирает ногами, снятыми с плеч
местного футболиста.

4. Герб

Драконоборческий Егорий,
копье в горниле аллегорий
утратив, сохранил досель
коня и меч, и повсеместно
в Литве преследует он честно
другим не видимую цель.

Кого он, стиснув меч в ладони,
решил настичь? Предмет погони
скрыт за пределами герба.
Кого? Язычника? Гяура?
Не весь ли мир? Тогда не дура
была у Витовта губа.

5. Amicum-philosophum de melancholia, mania et plica polonica

Бессонница. Часть женщины. Стекло
полно рептилий, рвущихся наружу.
Безумье дня по мозжечку стекло
в затылок, где образовало лужу.
Чуть шевельнись -- и ощутит нутро,
как некто в ледяную эту жижу
обмакивает острое перо
и медленно выводит "ненавижу"
по росписи, где каждая крива
извилина. Часть женщины в помаде
в слух запускает длинные слова,
как пятерню в завшивленные пряди.
И ты в потемках одинок и наг
на простыне, как Зодиака знак.

6. Palangen

Только море способно взглянуть в лицо
небу; и путник, сидящий в дюнах,
опускает глаза и сосет винцо,
как изгнанник-царь без орудий струнных.
Дом разграблен. Стада у него -- свели.
Сына прячет пастух в глубине пещеры.
И теперь перед ним -- только край земли,
и ступать по водам не хватит веры.

7. Dominikanaj

Сверни с проезжей части в полу-
слепой проулок и, войдя
в костел, пустой об эту пору,
сядь на скамью и, погодя,
в ушную раковину Бога,
закрытую для шума дня,
шепни всего четыре слога:
-- Прости меня.

1971

Лешек Длугош ( польс. Leszek D;ugosz 1941)
Польский поэт, певец и актёр. Учился на актёрском факультете Краковской высшей театральной школы,  как автор и исполнитель поэтических текстов выступал в краковском кабаре «Piwnica pod Baranami»

У ГРОБА СЫРОКОМЛИ

Ты погребенный так
Что надо сквозь кордоны
Продраться
Чтоб пучок травы охапку
Родного слова
Положить к Твоей могиле.
Спи, Товарищ, твои бренные останки
Не вздохнут и не поймут
Какие были грозы -
И какие весла разгребали
Хаос времени
И заводи печали
 Преданный земле в своем краю
Ты теперь лежишь в чужом...
Душе и горя мало -
Ведь душа не знает
И не знала
Где кордон
Меж племен
- Ходит чаша круговая
Длится нота золотая
Над границей вне времен
Ты здесь среди своих Ты свой
И что нам договор чужой?
Так прими же вздох привета
Из-под Вавеля со мною
Долетел он в город Вильно
В этот час
К Твоей могиле
Спи, Товарищ, во мраке
А за песни - поклон особый.

Пусть пасхальные барвинки
Оплетут Твой скорбный камень
Польских, русских и литовских -
Здесь их много разных. Амен.

1993
Перевод с польского Георгия Ефремов

Любовь Турбина (бел. Любов Турбіна1942)
Современная белорусская поэтесса. Первое высшее образование получила на физфаке БГУ, в Минске защитила диссертацию по радиобиологии, затем  продолжила образование в литературном институте имени А.М. Горького в Москве. Член союза российских и белорусских писателей, автор десяти поэтических книг., стихи переведены на многие языки.

ОСТРОБРАМСКОЕ

Старый город – створки рамы
Вдруг раздвинулись – возник
Матка Боска Острой Брамы
Богоявленный Твой Лик.

Снег колеблет очертанья,
Слава движется окрест –
Исполнение желанья,
Символ: сердце, роза, крест.

Ввысь уносятся напевы…
Замолить невольный грех
Помоги, святая Дева:
Стыдно быть счастливей всех!

Растворяясь без остатка.
У подножия святынь,
Матка Боска, как же сладко…
Радость – смертных – не покинь!

Валерий Срибный (1942-2016)
Выпускник Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО. Был член Союза писателей России. Стихи публиковались в различных сборниках поэзии, издал несколько книг стихов. Последние годы жил в Вильнюсе активно участвуя в литературной жизни города. Похоронен на Евфросиньевском кладбище.

МОЙ ГОРОД

От фонарей, мостов до крыш... -
туда, где звёзды мраком стынут,
мой город словно опрокинут,
забыв веков далёких тишь.
Гори созвездием! Гори
назло печалям и порокам,
укрывшись в дымки поволоку -
святое прошлое храни.
Как совесть правдою чиста,
застыл Пилес в преддверьи ночи,
да город снизу многоточьем
взирает вверх на Три Креста.
Уткнулись в небо купола
(неужто вправду ближе к Богу?)
и указуют ту дорогу,
что нас бы к истине вела.
Торопит Нерис воды вдаль,
едва волной погладив берег,
и мне, сейчас по крайней мере,
с ним расставаться стало жаль.
Вечерний Вильнюс весь в огнях,
в рекламах, празднично расцвечен...
ночная мгла легла на плечи,
но так теплы объятья дня.
И так не хочется ещё
ни спать, ни ждать рассвет унылый
под покрывалом опостылым
тумана или под дождём.
И нет нужды мне вспоминать
твоей истории страницы,
она и так в камнях струится
и не даёт, как раны, спать.
Вот простучали каблуки
в тенях дремотных улиц узких...
Я знаю чьи это шаги!
Я знаю - судьбы многих русских
связались здесь с твоей судьбой;
В твоих камнях и их деянья,
их дух энергии живой -
в свершеньях славных, в созиданьях.
Ты б много нынче вспомнить мог,
стенам дай голос на мгновенье -
чей только чуждый здесь сапог
не осквернял твои каменья...
Веков дремотных сбросив шаль,
твой пробил час - ты пробудился,
как будто заново родился,
и дрёмы прошлых лет не жаль.
Нельзя тебе ни в чём солгать -
шумишь, бурлишь кипеньем страстным,
и уж никто теперь не властен
тебе свой выбор диктовать.
Не стар, не молод - сам собой
(а за спиной река столетий!)
цветёшь, кипишь, как могут дети -
им тоже тягостен покой.

Маргарита Савчук (1942-2016)
Стихи писала с детства, печаталась в различных сборниках и альманахах поэзии. Издала несколько поэтических книг. Автор текстов к свыше 50- ти  песням положенным на собственную музыку и музыку композиторов Александра Ожог - Гуни и Сергеея Деденко. «Маргаритки» посвященные друзьям и знакомым поэтам вошли в с сокровищницу поэтики русской диаспоры Литвы. Коллегами по перу готовится сборник песен автора. 

ЛИТВЫ СТОЛИЦА

Литвы столица, Вильнюс наш прекрасен,
Известен с незапамятных времён.
С календарём становится он разным,
Меняют времена цвета знамён…
Мне по душе, пожалуй, город старый,
Где каждый дом историю хранит.
Люблю пройтись по небольшим бульварам,
Кофеен притяженье — как магнит.
Передохну в уюте, и готова
Продолжить путь, а если ты турист,
То ручку и блокнот бери в дорогу,
И камеру с собою прихвати:
Вот место, где царь Пётр крестил Арапа.
«Кобзарь» здесь в услуженье проживал,
Позднее он был вызволен из рабства.
Маркучяй пушкинским музеем стал.
Шедевров в старом городе немало:
Святая Анна, Университет…
Мицкевич, Добужинский и Качалов
Оставили здесь, в Вильно, славный след.
Царь Александр, Наполеон, Кутузов…
(Всех знаменитостей не перечесть),
Здесь были не всегда по долгу службы,
А многие из них имели честь
Прославить Вильнюс добрыми делами,
Мы обязательно должны их знать!
Они как будто где-то рядом с нами
И что-то важное хотят сказать.
История жива, и дышит Вильнюс
Биением сердец всех тех людей,
Кто приложил немалые усилья,
Чтоб город жил и ждал своих гостей!

Виолетта Пальчинскайте (лит.Violeta Pal;inskait;1943)
Литовская поэтесса, драматург, сценарист и переводчик. Печататься начала с 1958 года, в 1964 был издан первый сборник стихов, пьесы-сказки ставились на сценах Литвы и в театрах Москвы, Минска, Киева, Львова, Тбилиси и Хельсинки. Произведения переведены на русский и английский языки. Член Союза писателей Литвы. Лауреат Государственной премии Литовской ССР (1978).

АЛМАЗНЫЙ СВЕТ ЗВЕЗДЫ
Поэма

Отрывки

Вьюга свистит, заметает порог.
— Кто ты? Ребёнок или зверёк?
— Тс-с, я страшна, как верёвка у горла.
Я — маска разбитого города.

Я — маска, страшнее вьюжного свиста.
Но небо ещё не повсюду чисто.
На синем глобусе, в тучах пыли
Рушится город. Снова бомбили.
Я пришла, чтобы вы не забыли...
Я пришла, чтобы вы не забыли...

Время бежит, летит как стрела.
Ведь я когда-то ребёнком была.
А ночи в тёмных развалинах, ночи
Очень холодные. Очень.
Я шевельнуться была не в силах
И Деда-Мороза просила:
«Я знаю, ты добрый, ты должен помочь,
Дай хлеба кусок в новогоднюю ночь!»

...Меня нашли на улице города.
Ночью я умерла от голода.
Деды-Морозы не любят, когда
Разрушает война города.

Дождь этой ночью омыл городские крыши.
Мы — камни. Мы видели кровь погибших.
Мы — камни, свидетели схватки неравной.
Но бойцы не сдались.
Они — тоже — камни.

Они стали солнцем
Над утренней тропкой,
Травою весенней,
Пробившейся робко.

Вернулись они
Серебристой росою —
Сверкает рассвет
Над Отчизной родною.

Они возродились
В былиночках малых,
На нас они смотрят
Глазами фиалок.

Вы слышите —
Голос далёкий зовёт.
Усеян звёздами
Небосвод.

Ведь правда, как в сказке:
Звезды уже нет,
Но жив её чистый
Алмазный свет!

Перевод с литовского  Я.Акима

Юрий Кобрин (1943)
Поэт, переводчик, журналист, автор 11 стихотворных сборников и 14 книг переводов литовской поэзии выходивших в вильнюсских и московских издательствах; вице-президент Международной федерации русскоязычных писателей, академик Европейской академии естественных наук; заслуженный деятель искусств России, кавалер ордена Дружбы, Рыцарского Креста ордена Великого князя Литовского Гедиминаса, награждён медалью Пушкина. Первые публикации появились в 1961 году. Работал в республиканской периодической печати Литовской ССР, несколько лет являясь ответственным сотрудником Госкомиздата. Живёт в Вильнюсе.

ЧЕМ ПАХНЕТ АСФАЛЬТ 

Пахнет Вильнюс мой в июне
свежескошенной травою.
Я давно, увы, неюный,
не качайте головою…
Черный дрозд в закрытом клюве
держит желтую ромашку.
Запоет, и приколю вам
ту ромашку на рубашку.
Замечательно в июне,
что же, туча, небо застишь?
Ветер хмару с неба сдунет,
окна все открыты настежь!
Сняты старые портреты,
новые завхоз повесил…
Удивительное лето,
почему ты, дрозд, невесел?
Что же мучает, испуг ли —
ты заложник иль наследник?
…дрозд крылом листву обуглил
и пропал в кустах бесследно…
Мы сидели в центре сквера,
вы гадали на ромашке.
Выходило дурно, скверно,
кто виновен был в промашке?
Только все-таки в июне
замечательно, чудесно!
Черный дрозд ромашку склюнет,
выведет печально песню…
До свидания в июле,
не качайте головою.
В юности нас обманули, —
пахнет сеном, не травою.

ПУШКИНСКИЙ ЮБИЛЕЙ

В стране, где береза мужского рода,
где памятник Пушкину изгнан в предместье,
бродяжкою нищенствует свобода,
есть люди, завидующие Дантесу.
Но ч т о от фигляров трибунных осталось?
Сегодня на них отдыхает природа…
Какая позорная выдалась старость!
Простим саюдиста, марксиста-юрода.

Он в зал прихромал на Твое двухсотлетье.
Пощечину дать? Никакого резона.
Я плюнул и вышел. А вечер был летним,
пованивало шанелью бонтона.
И вышли: Майронис, Мицкевич, Шевченко.
— К церквушке!
Там Петр крестил Ганнибала!
И замерли: встретил их Пушкин в простенке,
как и полагается, без пьедестала…

НАД ОБРЫВОМ

Русский театр сокрушается в Вильнюсе —
ни карниза, ни фриза, ни архитрава.
Что не продали, то исподволь вынесли
или трактором утрамбовали в гравий.
Фундамент взломали в бульдозерной ярости,
аплодисменты и те — в зияющей яме…
Занавес-облако вздувается парусом,
три сестры мечутся в авангардистской драме.
Цивилизатор в поддых впендюрил культуре,
вставшей в позу… Чайка вскрикивает с надсадом,
дядя Ваня с обрезом, что браток в натуре,
бежит босой по пенькам вишневого сада.
Над обрывом века зритель растерянный
остановлен бесчеловечной нотой
циркулярной пилы в визжащей мистерии,
разрубающей мозг шашкой Чарноты.
Над обрывом века хоть стой, хоть падай
на ветру без имени и без отчества.
И оглох в ночи взыскующий града.
Но еще не слеп, как кому-то хочется.