Мой космос вышел на балкон

Мой космос вышел на балкон,
Прогнул чугунные колонны,
Классическое стало дном
При встрече лиц, одни лишь клоны.

В столицу в пьяном,  никаком,
Вези извозчик по вселенной,
Я не свободен, не прощен,
Я царь, я раб, короче, пленный.

Сто лет. Еще немного лет
С копьем в затылке, в сердце с пулей
Играл я роль, чтоб улететь
В свое талантливое: Будем!

Мое прости, моя печаль,
Моя последняя царица.
Люблю ли я? Люблю ль тебя?
Люблю, но так, чтобы не спиться.

Перерывая  календарь,
Чтобы хоть раз напиться вволю,
Моя душа выходит в рай
Опять нагадить на святое.

Бог видит, слышит и простит,
Пошлет потоп на месяц летний,
Потом все высушит, родит
Мужской род, женский или средний.

Целуя, вставшее суем.
Кусая, видимо и лижем,
Сажая, все ж перевернем,
Ведь быть так хочется в Париже.

Люблю влюбляться в никуда.
Бессовестно и безответно.
Иди ,красивая, сюда,
Я буду награжден посмертно.

За совращенных,  спьяну,  дам,
За некоторых падших женщин,
За честных, очень милых  мам,
В которых много сладких трещин.

Теряю смысл. Одни слова.
Моргаю, привлекая мясо.
Опять же, кругом голова
И ближе крест, на теле ряса.

Я в церкви, хоть не был в скиту,
Я в рифме, не рифмуясь с Богом,
Мои магнолии в цвету.
Могу ли я? Я вновь с потопом.

Олива-дерево в окне,
Стучит и бьет стекло руками.
А, где ты голубь? В синеве?
Или опять прибит гвоздями?

Мне все равно ложиться спать,
Долг отдавать одной из женщин.
А умирать, так умирать,
Один же черт, когда не венчан.

Лаская взглядом бытие,
Определяя все сознанием,
Кормлю коня, чтоб быть в седле
Кормлю себя, чтоб быть с вонянием.

Оставлю, где-нибудь свой след,
Чтоб не искал народ могилу,
Чтоб был духовно скроен склеп
И источал он свет и силу.