Поэзия весёлой быть не может - беседа 5

Для искусства нужны люди
достаточно несчастные
  Стендаль

Достаточно ли‚ право‚ я несчастен‚
Чтобы писать хорошие стихи?

К поэзии серебряной причастен‚
Рифмую стародавние грехи
И песню тку из образов неясных…

Надгробьями
из книжек записных
Топорщатся названья разномастных
Стихов моих…
Достало ль грусти в них?

На стыке боли‚ счастья‚ нервной дрожи‚
В сиянии тернового венца
Поэзия весёлой быть не может‚
Омытая страданием творца.

Само название настоящей беседы уже в какой-то мере даёт ответ на звучащий достаточно часто вопрос: «Почему в Ваших стихах столько печали?» Правомерность подобного интереса, безусловно, тема не новая, волнует умы людей пытливых и заставляет задуматься авторов «невесёлой» поэзии.

В самом деле, почему лучшие образцы поэтического творчества пропитаны грустью, меланхолией, а то и просто трагизмом? Со школьных лет мы привыкли к мысли, что «турбулентность» стихов есть следствие накала страстей, эмоционального надрыва в жизни поэта. Чтобы писать стихи, побуждающие читателя сопереживать, заставляющие вибрировать струны его души, необходимо самому поэту пребывать в состоянии, по меньшей мере, близкому к нервному срыву. Только тогда он способен зажечь читателя огнём своего дарования, облечь эмоции в слова, возбуждающие читателя и не оставляющие места равнодушию. А для этого поэту просто необходим допинг в любом виде: будь то сильная страсть, внутренняя трагедия, ненависть, дуэль, наркотики, пьяный загул или просто такая организация нервной системы, при которой он чувствует страдания окружающего мира каждым своим рецептором.

Пристяжная

Я не расскажу, откуда дроги
Тащатся с понурой пристяжной
Вдоль далёкой столбовой дороги…
Едем долго, рядом гроб со мной.

Он пустой пока, но в нём девицу
Схоронить придётся поутру,
Не дали ей жизнью насладиться,
Что-то вышло ей не по нутру.

Вот и наложила девка руки
На себя (грешно-то – вот те крест),
Не с попойки, ссоры али скуки…
Жить кому так просто надоест?

Знать горька, горька была обида,
Что не стал ей милым целый свет…
Люди ту бедняжку звали Лидой,
Было ей всего семнадцать лет.

Поэт – человек сложно духовно-организованный. Он всё воспринимает острее, его поэзия не может долго пребывать в своей праздничной, радостной стадии. Она «нашпигована» ощущениями своего творца – человека, остро воспринимающего как мир вцелом, так и малейшие, едва заметные простому глазу частные явления бытия. Судьбы поэтов чаще бывают более трагическими, чем судьбы обычных людей, и даже если это не так, то темы, попадающие в поле их осмысления, редко представляют собой сколько-нибудь значительный надел для радости.

«Страдание – лучший материал для вашего искусства» – сказал знаменитый музыкальный педагог и философ Виталий Маргулис.
Дмитрий Быков пошёл ещё дальше: «Мне кажется, что каждый поэт избывает некоторый фундаментальный внутренний конфликт, и этому конфликту посвящены все его стихи. Вот проза может иметь функцию дескриптивную, описательную. А поэзия всегда так или иначе борется. Она – акт аутотерапии. Она борется с авторским главным комплексом, главной проблемой».

Поэту так или иначе необходимо пережить «нечто», дающее ему возможность преобразовать выброс адреналина в незабываемые строки стихов. Это «нечто» может быть либо реальным событием его жизни, либо опосредованным, возникшим не из личного опыта, а привнесённым, осознанным и интерпретированным. Если верить в реинкарнацию, опыт прожитых ранее жизней может, перемещаясь из подсознания, также явить свой лик в неведомо откуда взявшихся темах, образах, откровениях. Поэты облачают свои эмоции в поэтическую форму и разносят их по миру.

Роза алая застыла на ладони‚
Зацепив шипом за боль руки;
Понесли безудержные кони
Страсть поэта
к омуту реки‚
Где ни переправы‚ и ни брода‚
Где слова значенья не сулят…

Высекали ритмы из породы
Резвые копыта жеребят.

Тщетность мук и терпкость наслаждений
Он познал – рифмующий творец‚
Спрятав груз терзаний и сомнений
В свой заветный черновой ларец.

Но однажды‚ вдруг сорвав одежды
С лиры целомудренной своей‚
Обнажил он тайные надежды‚
Боль ночей и несусветность дней.

И‚ достигнув полного блаженства‚
Дописал строфы последний слог‚
По дороге к Музе Совершенства‚
На излёте прожитых тревог.

Общеизвестно, что воображение потребителей новостей, коими мы все являемся, будоражат события вовсе не самые весёлые. Какой материал дают нам средства массовой информации, чтобы держать у экранов телевизоров, заставить прочесть газету, посмотреть фильм? Негатив!!! Хорошие новости недолго занимают умы людей, а потому известия, кроме, разве, редких экстраординарных событий, вызывающих положительные эмоции (таких как полёты в космос, например) изобилуют сообщениями о катастрофах, полицейской хроникой и т.п. Поэт, в свою очередь, апеллируя к людским чувствам, ведёт читателя туда, где всплеск его (поэта) собственных терзаний вызовет эмоциональный резонанс.

Пищей для любого художника является жизнь во всём её многообразии, и справедливости ряди, нельзя не отметить произведений, написанных в состоянии положительного возбуждения, эйфории авторов. Более того: выступая оппонентом собственных умозаключений, не могу исключить из обсуждения светлую поэзию Пушкина, ироническую поэзию Саши Чёрного, детскую поэзию Агнии Барто, Самуила Маршака, Корнея Чуковского, эпиграммы Марциала, басни Эзопа, Крылова… Их произведения написаны очень талантливо, однако, этот пласт поэзии я склонен считать куда более тонким в сравнении с «поэзией инграмм», «продиктованной» сопереживанием, глубоким чувством грусти, отрицательными эмоциями, В любом случае, поэзия всегда была ближе индивидам с достаточно развитым интеллектом. Но, опять же, это моя сугубо личная точка зрения.

Предвидя достаточно аргументированные возражения, должен заранее подчеркнуть, что множество песенных текстов, особенно весёлых, поэзией по большому счёту не является, хотя некоторые из них превращаются в негрустные шлягеры. Что такое «весёлая» поэзия? Чаще всего, это бытовая зарисовка, апеллирующая к сознанию читателя на достаточно примитивном уровне. А вот романсы, которые пишутся на хорошие стихи, редко бывают шутливыми и весёлыми. В них – страсть, печаль, боль, мольба, негодование...
Даже стихи о природе, носящие, по большей части, философский либо созерцательный характер, часто изобилуют нотками печали: «Поздняя осень, грачи улетели» или «…что пришло процвесть и умереть»…

Совсем недавно я издал небольшой поэтический сборник под названием «Стихи не для всех» – собрание работ, собранных воедино по признаку острой социальной направленности с жёсткой, подчас даже агрессивной, манерой исполнения. В предисловии, в частности, сказано: «Стихи подобного рода, представляющие собой экстремальную поэзию, не предназначены для праздного чтения (приятного времяпровождения), а призваны будить в душе глубокие чувства, заставить человека задуматься о происходящем окрест, позиционировать себя в окружающем мире».

Кораблекрушение

Шлюпок мало, волна холодна,
Крики, лязг, искажённые лица,
Только небо из млечного льда,
Только море без твёрдого дна,
Неизбежность того, что случится.

Не оставь их, суровый наш Бог,
Души замерли, словно на плахе,
Справедливости дай им урок,
Не настал, не настал ещё срок
Им исчезнуть, как стону во мраке.

Матерясь и когтями вонзясь
В гущу глоток толпы малохольной,
Душный страх, состраданьем слезясь,
Давит слабых, как трактором грязь...
Сын инстинкта - он сам подневольный.

В свалке - жизнь, не отдать бы концы,
Знатный приз кулачищам обещан.
У погибших не ноют рубцы -
Так куда же вы прёте, самцы?
Вам привидятся призраки женщин.

Лишь один дюжий малый, поправ
Всех инстинктов чугунную ношу,
Урезонил неистовый нрав,
Постигая в минуты, что прав
Своим правом на донное ложе.

Повзрослеет спасённый пацан,
И, кляня непотребно планиду,
Будет, грязен, оборван и пьян,
Вспоминать пароход, океан...

И зарок – отслужить панихиду.

Для «человека разумного» «невесёлая» поэзия была, есть и будет необходимой пищей для ума.
Какие фильмы запомнились нам на всю жизнь? Чаще всего те, которые представляли собой как бы «истину в миноре»: противоречия во взаимоотношениях людей, вражда, доведённая до крайности, такие жизненные коллизии, как интриги, несчастная любовь, измена, ревность, военные действия...
Можно, конечно, продолжая этот список, говорить о том, что множество компонентов нашего бытия, такие как жажда обладания чем-то или кем-то, экстаз, безумие и заблуждение, мистика и другие реалии неординарных с точки зрения простого человека состояний являются «пищей» для поэта.
Можно, пойдя дальше, углубиться в теорию о том, что, по утверждению многих учёных и философов, в основе всех поступков человека лежит страх. Именно тотальный страх, распадаясь на великое множество страхов конкретных, оказывает гораздо большее влияние на нашу жизнь, чем это кажется на первый взгляд. Но мы отторгаем эту теорию, боясь признаться самим себе в её правоте. Мы живём, заражённые вирусами страха, и люди с более высокой организацией психики – поэты в особенности – обладая, как правило, пониженным иммунитетом, заболевают «страхом» прежде своих читателей. Это их «лидерство», преобразованное нередко в манеру поведения, эпатаж часто является важнейшей частью успеха.

Вот как определяет поэзию просветлённый мастер нашего времени, философ Ошо: «Это нечто такое, что случается, когда слова расположены в определённом порядке, - но большее, чем определённый порядок слов. Это не грамматика, это не язык – это нечто трансцендентальное, нечто, вызываемое к жизни словами. Слова дают повод к тому, чтобы случилась поэзия».

Не уверен, что указанная трансцендентальность поэзии имеет одним из своих элементов что-либо лучезарное. Когда нам не хватает слов, чтобы описать адекватно какие-то понятия, предметы, или передать состояние души, приходится поэзии употребить все свои резервы: интуитивность, метафоричность, аллитерации, ритмику для того, чтобы тема зазвучала, взволновала, стала ближе и даже понятней.

Пульс стиха, его эмоциональная моторика зависят от авторского, часто подсознательного, психического фона. У женщин эта моторика несколько отличается от мужской своей сравнительной мягкостью, наличием большей «гласности», позволяющей стихам даже при всей их серьёзности звучать пластичнее.

Философская лирика подразумевает определённую позицию автора, и, опять же, если исключить достаточно ограниченный жанр иронической поэзии, эпиграмм и басен, то в поле её осмысления мне не видится сколько-нибудь значительного надела для радости.

Хочу в заключение привести слова современного поэта Льва Болдова: ...«из всех поэтов мне интересны лишь те, кто ощущает себя живущими не только "здесь и сейчас", в чьих стихах, как в раковине, шумит Время: Гумилёв, Пастернак, Арсений Тарковский, Окуджава... Я считаю, что поэт – это прежде всего мироощущение, а не профессия. Это тот, кто живёт на ином градусе души, нежели большинство людей, и не боится обнажать свою боль, рискуя, что у многих это вызовет лишь кривую усмешку... "Все прочее - литература", как сказал Верлен устами Пастернака..."