Навеянное воспоминаниями об И. Ильфе и Е. Петрове

Евгений Петров говорил молодым авторам: «Вы хотите уверить меня, что просто горите на работе. Да, вы горите, но предварительно застраховавшись от пожара».

А вот пример незастраховавшегося.
Траурное объявление в официальной газете Ватикана L'Osservatore Romano:
«С прискорбием извещаем, что 17 февраля 1600 года  на Пьяцца дель Фиори в Риме трагически скончался наш товарищ по разуму и брат Джордано Бруно.
ЕЩЁ ОДИН СГОРЕЛ НА РАБОТЕ!»

«Ревущие сороковые».

Константин Паустовский вспоминал:
Однажды Ильф вызвал настоящее замешательство среди изощрённых знатоков изящной словесности, сказав, что Виктор Гюго по своей манере писать напоминает ему испорченную уборную!
«Бывают такие уборные, которые долго молчат, а потом вдруг сами по себе со страшным рёвом спускают воду. Потом помолчат и опять обрушивают ревущий поток.
Вот, точно так же, – сказал Ильф, – и Гюго с его неожиданными и гремящими отступлениями от прямого повествования.... Отступления эти с грохотом проносятся мимо ошеломлённого читателя.»

Я же по своей природной занудливости задумался над ПРИЧИНОЙ такого поведения, столь ядовито и остроумно высмеянного Ильфом.
У Гайдна есть симфония, в которой во время исполнения тихой пасторальной мелодии, вдруг, совершенно неожиданно, раздаётся грохот литавр и барабанов. У него поинтересовались причиной такой музыкальной несуразицы. Гайдн пояснил, что этим хотел бы разбудить дремлющих под его музыку дам.
Так может быть и Гюго тоже хотел разбудить задремавшего было читателя, утомлённого его пышным многословием?
Есть, правда, и другое объяснение: Пишет Гюго нечто и чувствует, что это страшно заурядно и скучно. И вдруг на него накатывает «потный вал вдохновения» и он, забросив нить обычного повествования, спешит отразить на бумаге вот этот прилив истинного озарения.
То есть своим замечанием Ильф отразил известное явление в творчестве любого человека: делает что-то без охоты, без чувства, без таланта, ибо НАДО.  И вдруг, на коротенький миг, приходит божественное вдохновение и человек восторженно ловит его: «Остановись, мгновенье, ты – прекрасно!» – Как Фауст восклицает он в мыслях.

Может быть и сливной бачок унитаза тоже вдруг испытывает нечто похожее?
А мы, по нечуткости, по самомнению чванливому людскому своему, называем это «испорченной уборной»?.
17 I 2017