Бор

Сменяются времена года. Но не в беломошном бору.
В нем ничто не меняется. Он всегда в постоянстве неком.
Только лишь белый мох – шкурой белого медведя на полу –
раз в году чистится белым, как сам он, снегом.

Мчатся лето, весна, зима – стороной.
Стороной осень – ликом иконописным.
Стороной прошли первобытно-общинный строй,
рабовладельческий, феодализмы, капитализмы...

И только время в бору стоит, как в графине вода,
и совершенно не зависит от своего далекого праначала.
Видимо, здешнее время вообще никогда
никаким таким свойством материи себя не считало.

Поэтому тетерев в воздухе может встать, как ветряк,
и долго стоять в раздумье – крылья провисли.
Поэтому телеграфными проводами лежат на ветвях
следы прыгавшей с дерева на дерево рыси.

И сосны стоят, будто в каждую втиснут взрыв,
будто весь этот бор, по сути, мартиролог, картотека,
где в хвою сосновую с помощью римских цифр
внесены данные на каждого, когда-либо жившего, человека.

1986