Тайга. Глава 32. Григорий

Живая. Господи! Камень с души свалился.
Сидит ревет, ну в общем как всегда.
А он когда-то выдержкой хвалился.
Переживать так, волноваться – раньше никогда

Не приходилось, да и было невозможным.
Он к себе женщин близко так не подпускал.
На расстоянии держал, был осторожным.
Один обжегшись раз… Он больше не искал,

И думал знает всех, что все они похожи,
Точно такие же как бывшая его.
А вот соседка проняла до дрожи,
Он испугался и не более того –

Себе внушал среди кустов шагая,
Порой тени корягу принимая за нее,
И подходил поближе сам себя превзнемогая
Страшась увидеть, что разбилась. А она ревет.

Сидит на пне и ковыряет ногтем
Кору иссохшую и тихо слезы льет.
А он искал весь день. Вот тебе ложка дегтя
В бочонке с медом. Но он надеялся и верил, что найдет

Соседку. Мертвую, живую. Было то неважно.
Одно желание в душе – ее найти.
Он словно чувствовал как ей несладко, страшно.
Он не простит себе... Ее нужно спасти.

Сам он бы выбрался. Она в «поле не воин».
Нужна защита ей – он четко понимал,
Она другая. И она других достойней.
Он не хотел впускать, но почему-то принимал.

Такую хрупкую, отважную сверх меры.
Внутри наполнилось томительным теплом,
Она живая, он нашел. Все остальное серо.
- Ты живой… Господи! – и на душе светло.

От простых слов, она ждала, искала.
Переживала видно даже больше чем он сам.
И замолчала, но глаза ее ласкали.
Он подошел, обнял. По волосам

Погладил с нежностью, она прижалась ближе.
Уткнулась носом в грудь, за лацкан взяв пиджак.
А он шептал ей:
- Тише, солнце, тише.
Все было правильно, все было точно так.