ОТЦУ. Братьям Гантимуровым Павлу, Петру, Алексею,

Древняя, Казахская Земля!
Нетронутая степь от края и до края.
Типчак, седые волны Ковыля,
А мне приснились степи Забайкала.
Там ковылёк такой же, но не тот.
И сопочки вдали чуть зеленеют,
В распадочках  Багул уже цветёт,
Над ними небо Забайкалья голубеет.
О край родной! Родимый край Творца!
Отца, дедов и прадедов!
Простору, сопкам, нет конца,
До красочных Аргуни берегов.

Отец, мальчишкой выводил Гнедка.
Седлает споро, скачет в школу,
Что три версты, для забайкальского конька?
Ему пятнадцать будет впору.
Летит, через армейский полигон.
Скакун барьеры преодолевает,
А офицер, ему вдогон:-
Воин - казачёк! Конём как браво правит.
Он грозно глянул на своих армейцев:
«А Вам – воякам, подойдёт свинья!»
Отдал команду: - «На коня!»
Теперь вот так! Чтоб у меня.

Алексей, грызёт науку, как гранит.
Неведомо мальчишке – казаку,
Их раскулачивают, им беда грозит.
Беда и горе ждёт в родном дому.
Вернулся вскачь! Телега у дверей,
Мать воет, Петра арестовали!
Он на коня, назад скорей.
К заставе мчит, коня, чтоб не забрали.
К заставе подскакав, весь в слезах.
Начальнику повода в руку вложил,
Гнедка обнял, поцеловал. Прощай!
Ты сохрани его, чтоб ЖИЛ!

Вернулся пешим, Алексей.
Тут суетятся, люди плачут.
Мешки, одежду, носят из сеней,
Телегу загружают, уж всё на ней.
Там в горнице, казачий короб!
Кричит заплаканная мать.
С ним дед ходил! Его забрать!
Никак нельзя им оставлять!
А активисты по селу шныряют.
Со списком длинным на руках.
Сельчан богатых выселяют,
Кого бы ни забыть? Тут впопыхах.

Вот Гантимуровы, Мунгаловы, Петровы,
И Каверзины, Воронов, Поповы.
Да, Вагиных! Забыли?! Пинигу – старика.
Ограбим, выгоним, и жизнь будет легка.
Коллективизация идёт!
В станицах вольных Забайкала.
Всё отбирают, кров и скот.
Людей же просто выселяют.
Глумится голь. Ату его ату!
Одежду, утварь разбирают.
Хватают деда моего в тюрьму.
Сын Павел за границу убегает.
Дед Дмитрий уже там.
С тюрьмы бежал, оказией в Хайлар.
С племянником там выживают,
Да за Георгия Бога умоляют.

Георгий! Дедушка родной!
Исчез в застенках, фото не оставил.
Где похоронен? С прострелянной главой?!
А как хозяйством браво правил.
И надо же судьбе! В Чите,
Дом Гантимуровой – Лопатиной стоит,
Подвал большой, там  НКВД.
Чудовищный, кровавый суд вершит.
Недавно весть до нас дошла.
Живых поутру приводили,
Когда же опускалась мгла,
С подвала трупы вывозили.

Дед Дмитрий с Павлом из Хакэ.
На пароходах лошадей возили.
Через Шанхай, в Австралию,
От туда налегке.
Так потихоньку мирно жили.
На Родине! Детей, жену, в далёкий край.
В телячьих  вагонах отправляют.
Да, насмехаются: - Там будет Рай!
Что ждёт самих? Потом узнают!

А будет год тридцать седьмой.
Всех подберут, кто сейчас герой.
Быть может, вспомнят свой террор?
Себе им подписали приговор.
Ведь власть Советов – изворотливая власть!
Следов, свидетелей, не оставляла,
Как отработают, в расход давай,
Своих немало расстреляла.

Вот загрузили, картошку, барахло.
Иконы, короб не забыли.
На Борзю тронулись…
Ну, с Богом! Эх! Как тяжело…
А провожающие – выли…

Воздвиженка. 25.04.2015г.
Короб в сохранности, ему 150 лет.