Немного автобиографии

Я грею руки, приложив их
к железной ржавой батарее,
не думая, что на работу,
я как обычно не успею.
По комнате перемещаюсь,
как будто ватными ногами.
Мутнеет взгляд. И расплываясь,
картинка тает пред глазами.
Секунда - и меня уж нет,
хотя кому какое дело?
Их спросишь позже, а в ответ
как будто штык: "Переболело".
Вся жизнь моя за две секунды
проносится как серый ветер,
я чувствую ее дыханье
и больше ничего на свете.
Смотрю, как теплыми руками
так ласково меня (ребенком)
немного нервно моя мама
кладет на чистые пеленки.
Потом картина вдруг другая:
жучок зеленый пролетает
и детской беленькой ладошкой
ловлю его и отпускаю.
Я трепет чувствую дыханья
и звук опавших серых листьев,
в ладонях ласково сжимая
снежок. В махровых рукавицах,
что в детстве мама надевала
держу его, а снег все тает.
О чем в мои года ребенок,
как правило, всегда мечтает?
Цветет весна, распелись птицы,
шумят растаявшие воды.
Как ласкова порой весною
бывает матушка-природа!
Проснувшись рано-рано утром,
иду, надев смешные тапки
на босу ногу и от солнца
скрывая глазки под панамкой,
иду одна во двор прохладный,
несу с собой свою игрушку,
порою поправляю шапку -
она вот-вот спадет с макушки.
А во дворе картина маслом:
ребенок малый не подумал
о том, что тут сейчас случилось,
что мамы рядом уж не будет.
Мне оставалось разрыдаться,
бежать, кричать и звать на помощь.
Что еще сделать я могла бы?
Спасибо доброй тете Зое:
минуты две - и двор заполнен,
полицией и докторами.
Вы лишь представьте, как хотелось
испуганно прижаться к маме.
Но я частично понимала,
что мамы рядом не увижу.
Что мамы нет. И все чужие,
и большинство впервые вижу.
Картина вновь переменилась:
и я уже на новом месте,
к друзьям своим бегу счастливо,
как хорошо, что мы все вместе!
И школа новая, уроки,
и танцы, море - жизнь прекрасна!
И невозможно ведь из рая
достать рукой до днища Марса!
А я смогла, кто мог подумать?
И все сменить в моих же силах ,
однако, думать не хотела
и мысли превратились в иней.
Секунда, две, а может больше,
я пролежала в темном зале,
разглядывая эпизоды,
что мне безжизнье даровало.
Очнулась, долго я пыталась
расфокуссированным взглядом
смотреть вокруг. Воспоминанья
травили душу черным ядом.
Горели шторы ярким светом,
уверена, что всем не спится -
проснулось солнце и всей силой
старалось оживить столицу.
Билборды, вечная реклама,
тут жизнь кипит и пахнет дымом.
Здесь всех, кто не успел привыкнуть,
жестоко вышибают клином,
но я того не выбирала:
да и привыкнуть я сумела,
теперь, как только солнце встанет -
секундой мышцы все немеют -
им просыпаться неохотно,
я это чувствую всем телом.
Но надо встать, ведь там - работа,
и за окном уже светлеет.

Я просыпаюсь - и на время:
7:49 на дисплее,
пора идти. Приподнимаюсь,
держась железной батареи.
Я одеваюсь, вспоминаю,
что на календаре суббота,
и вот, закрыв глаза, надеюсь,
что я успею на работу.
Иду. А тонкий лед на лужах
хрустит, когда я наступаю.
Иду. И что случилось утром
я вдруг невольно вспоминаю.
Защемит сердце и дыханье
зачем-то комом в горле встанет.
Опять дышу, а эта боль всё
меня за душу сильно тянет.
Я прихожу, дышу все глубже.
Себя пытаюсь успокоить.
Работой заглушить стараюсь
все то, что не хотела помнить.

***

Счастливей детства нет поры,
но те, чьи жизни - звенья смерти,
всегда пытаются забыться,
кричат, мол: "Эй, мы тоже дети!
Нам тоже хочется резвиться,
кричать, ломать и больно падать,
есть шоколад и слушать песни,
пить молоко и лимонады.
Нет, не считайте это травмой,
та боль - всего лишь силуэты,
а мы лишь детство восполняем.
Используем возможность эту.
Хоть инфантильностью зовите,
хотите - можете смеяться,
пока мы детство наверстаем,
мы сможем жизнью наслаждаться".
И никакая там работа,
ни осень, слякоть, даже лужи
не смогут жизни мне испортить...
Они не смогут сделать хуже.