Гигант мысли и символизма

(1853 – 1900)

 Сегодня – день рождения выдающегося поэта-символиста Владимира Сергеевича Соловьёва – гиганта философской и богословской мысли. Он родился 16 января 1853 года. Его имя связано с хрестоматийными рождественскими стихотворениями «Ночь на Рождество» и «Имману-Эль». В эти рождественские дни, в преддверии его юбилея, нельзя не согласиться с тем, что он констатировал, как факт, соответствующий и нашей действительности:

 И многое уж невозможно ныне:
 Цари на небо больше не глядят,
 И пастыри не слушают в пустыне,
 Как ангелы про Бога говорят.

 Имя Спасителя «Имману-Эль» означает:  с нами Бог.  И  Соловьев касается этой истины:

 Он здесь, теперь,– средь суеты случайной,
 В потоке мутном жизненных тревог
 Владеешь ты всерадостною тайной:
 Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог!

 Анализируя тайну Боговоплощения  в  стихотворении  “Ночь  на Рождество”, Соловьев провозглашает:

 Родился в мире Свет, и Свет отвергнут тьмою,
 Но светит Он во тьме, где грань добра и зла. 
 Не властью внешнею, а правдою самою,
 Князь века осуждён и все его дела.

 В 70-е годы, серьезно занимаясь мировоззренческими вопросами, я приобрел восьмитомник В. С. Соловьева. В букинистическом магазине он стоил тогда 225 рублей. Моя месячная стипендия тогда составляла 45 рублей. Отсюда можно составить впечатление, как разорила меня эта покупка. Но это –  с внешней стороны. А внутренне – несказанно щедро обогатила! Я познакомился с богатым духовным миром выдающегося богослова и мыслителя.
 А в  1974  году,  когда вышла в серии «Библиотека поэта» его поэтическая книга, я обменял ее на двухтомник Пикуля «Слово и дело». Таким образом, Владимир Соловьев открылся мне как поэт.
 Он оказался на голову выше всех известных мне поэтов. Тогда же я узнал, что он оказал мощное влияние на Александра Блока, Андрея Белого и многих других. В том же году я написал стихотворение «Неравноценный обмен», позже опубликованное в моей авторской книге, текст которого приведу здесь.

 Вспоминаю, как двухтомник Пикуля
 Поменял на томик Соловьёва.
 Усмотрели выходку в том дикую
 Книголюбы все и острословы,
 Говорящие, что это «клёво»,
 Но неумно променять историка
 На людьми забытого поэта…
 У торгового стоял я столика,
 И сиял от радости при  этом.
 (Мне-то не был Соловьёв неведом!)
 А потом, перебирая листики
 Выдающегося богослова,
 И, вникая в бриллианты мистики,
 Понял я: шедевры беллетристики
 Не идут в сравненье с Божьим Словом!

 Многие творения великие
 Я читал с тех пор, но Божье Слово
 Превосходит лучшие реликвии.
 Потому готов все книги Пикуля
 Я отдать сегодня так же снова
 За один лишь томик Соловьёва!

 Стихи Владимира Соловьева «Вижу очи твои изумрудные», «У царицы моей есть высокий дворец...» с объектами возвышенно – мистического культа находят у Блока продолжение в цикле «Стихи о Прекрасной Даме».
 Его богословская, философская и политическая лирика потрясающи. Впечатляет ее исповедальность:

 Много дряни за душою
 Я имел на сей земле.
 И с беспечностью большою
 Был нетверд в добре и зле.
 Я в себе подобье Божье
 Непрерывно оскорблял, –
 Лишь с общественною ложью
 В блуд корыстный не впадал.

 У него много остроумных шуточных стихотворений, где сатирически обнажается тогдашняя горькая действительность. И такие стихи актуальны всегда.

 Благонамеренный
 И грустный анекдот!
 Какие мерины
 Пасут теперь народ!

 В «Осенней прогулке рыцаря Ральфа» он с грустным сарказмом констатирует:

 Ревматические боли
 Побеждают силу воли.

 В самоиронии он нередко зашкаливает, но оригинален:

 Я Богу благодарен
 За то, что я не барин.

 Его можно назвать, пользуясь выражением Ильфа и Петрова, настоящим «гигантом мысли и отцом русской демократии», или, словами Александра Блока, «носителем и провозвестником будущего».
 Андрей Белый еще точнее охарактеризовал пророческий дух Соловьева:

 Он – угрожает нам бедой,
 Подбросит огненные очи;
 И запророчит к полуночи,
 Тряхнув священной бородой.
 
 Наш современник, Евгений Евтушенко, не менее метко рисует портрет Соловьева, увидев в нем коллегу – «шестидесятника».

 Шестидесятник Соловьев
 из девятнадцатого века,
 увидев, как веревки вьет
 власть из любого человека,
 который разумом убог,
 забыв, что человек есть Бог.

 Пусть человек, чтоб не пропасть,
 не впасть ни в старость и ни в детство,
 окоротить сумеет власть,
 не превратится в ее средство.
 Не средство он ни для кого,
 А лишь для Бога одного!
   
 В стихотворении «Чем люди живы?» он объясняет суть христианской любви, как способности выйти за круг собственного эгоизма, чтобы жить в других, соединяясь в общении с Богом и ближними:

 Люди живы Божьей лаской,
 Что на всех незримо льется,
 Божьим Словом, что безмолвно
 Во вселенной раздается.

 Владимир Соловьев  видит  глазами  веры  необъятный духовный мир. Он спрашивает собеседника:

 Милый друг, иль ты не видишь,
 Что все видимое нами –
 Только отблеск, только тени
 От незримого очами?

 Естественно, что христианин с таким мировоззрением мог с оптимизмом смотреть в будущее:

 Заключены в темнице мира тленной
 И дань платя царящей суете,
 Свободны мы в божнице сокровенной
 Не изменять возвышенной мечте.
 Пусть гибнет все, что правды не выносит,
 Но сохраним же вечности залог, – 
 Того, что дух бессмертный тайно просит,
 Что явно обещал бессмертный Бог.

 Умер Владимир Соловьев в имении Трубецких 31 июля 1900 года вследствие артериосклероза, болезни почек и общего истощения организма. Похоронен он был на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой его отца – выдающегося историка С.М. Соловьева.
 
Как умирал поэт Соловьев?  Истощение,  сильные боли,  уремия ослабили его физические силы.  Но духовно он был бодрым:  молился вслух и про себя. В сознании и в полузабытьи.
 Философ С. Н. Трубецкой свидетельствует, что он просил: «Мешайте мне засыпать, заставляйте меня молиться за еврейский народ, мне надо за него молиться». И при этом громко читал псалмы по-еврейски. Смерти он не боялся, боялся, что ему придётся «влачить существование» и просил Бога послать ему скорую смерть.
 Стала повышаться температура, лихорадка достигла 40 градусов. Его последними словами были: «Трудна работа Господня». Но не ослабел духом этот великий подвижник веры христианской и по вере вошел в открытые для него двери вечности.
 Можно сказать, что преждевременно оборвалась жизнь великого человека, которому было только 47 лет. Но он остался в памяти русского народа как незаурядный поэт, гигант философской и богословской мысли, проживший насыщенную и напряженную духовную жизнь.