Картинки памяти продолжение

     Чтобы пол был чистым, мама моет некрашеные половые доски щёлоком  и трёт их комлем голика.
 
     Зыбка качается в углу светлицы. Детские мысли угасают медленно и неумолимо в звуках колыбельной песни. Песню заунывно и протяжно поет Анна Ивановна и нищее послевоенное время.

     Время похоже на кадры черно-белого кино, которые со стрекотом прорываются из переносного киноаппарата сквозь тьму и папиросный дым  к белому экрану.

     Экран иллюзорно и сентиментально оживляет плоские призраки, которые на протяжении двух часов живут на белом полотнище, вызывая смех и слёзы.

     Когда призраки сползают на стену или потолок, зал свистит и топает ногами, а зазевавшийся киномеханик успокаивает зрителей словами: «Тише, тише, а то экран лопнет!»

     Поддавшись на хитрость и захваченные возвратом действия, немногие фронтовики и босоногие парни смолкают до следующей оплошности киномеханика.

     Оплошность не заставляет себя долго ждать. После смены очередной ленты, вынутой из круглой и блестящей жестяной коробки призраки вдруг стали целоваться стоя вверх ногами.
 
     Снова свист и топот. Снова слёзы и смех. Время – бездушный робот, чувств не хватило на всех.
 
     Робот клешней стальною нас поволок к прогрессу. В кадр не попал, так лакаешь водку, а если в кадре, играешь пьесу.
 
     Можно потеть и злиться, душу продав свою, можно стихом излиться… Я ж со страною пью…

     P.S.: Пил со всеми пока она была. Теперь приходится одному...
...