без названия

во мгле спальных районов
зимуют тысячеоконные и тысячеаккордные ледоколы
водосточные трубы облеплены ледяной бородой
новогодние ёлки в квартирах красиво состарились как мерил стрип
хипстеру питеру восемнадцати лет с десятого этажа
(который носит радужный смуд)
легче всех он страдает бессонницей
и спускаясь в метро
в зубы берёт кинжал
а за пазухой носит любовь
серафима петровна с пятнадцатого этажа по ночам слышит дыханье небесных китов
к николаю давыдовичу преподавателю сольфеджио с восемнадцатого
в ночь на святки в окно влетела комета
и свила гнездо в хрустальном наборе на восемь персон
(его подарили матери в восьмидесятом на свадьбу)
(меня в этом году прислали на землю)
марьиванне с двадцать второго так высоко так высоко
что к ней каждый день после программы время
является боб марли
она ласково называет его мой черножопый внучок
угощает чаем с дешёвыми леденцами
боб поёт ей про вечное лето
(до него марьиванна скорее всего не доживёт)
а василий степанович фельдшер с тридцать четвёртого уже понял
что с той-что-нельзя-называть нельзя подружиться нельзя победить
можно быть с ней на равных
василий степанович просто ждёт
когда вырастет сад белых лотосов на окне
ах куба куба что бы это ни значило
она так далека что почти невозможна
и ты такая красивая в калейдоскопе мороза
дыра называемая душой свистит
крылатый пожарник вынес меня
из горящего дома меня
и страх ударился оземь
и стал соловьём