Мой Норильск. Времена ГОроДА. Жаль

- часть 12 -

ЖАЛЬ - В ДЕТСТВО ПИСЕМ НЕ ПОСЛАТЬ

«Торопливо в птичьем гаме
Облетят мои сады.
Я домой приеду к маме
Тише омутной воды…»

/Леонид Сафронов «МАМЕ».
 Сборник норильских поэтов
«ГНЕЗДОВЬЕ ВЬЮГ» /

…А моя не дождалась.
И угасла тихо-тихо…
Распрямило плечи лихо –
жизни нить оборвалась.
- Ты, Норильск, не отпустил
с мамой свидеться любимой.
С этой болью нестерпимой
не хочу, чтоб кто-то жил. –
Шесть «нелётных» горьких дней:
электричка – в порт, обратно…
Получилось всё неладно. –
Не пришлось проститься с ней –
самой-самой дорогой,
поседевшей, тихой, кроткой. –
Не была по жизни робкой –
был неведом ей покой!
Но так долго писем ждать
из промозглой дальней дали
не любая сможет мать…
…Я смогу забыть едва ли:
кое-как на самолёт,
улучив «окно», попала.
Только к маме опоздала,
хоть и знала: мама ждёт…
«Девять дней»…
         В венках цветы...
Я живой запомню маму!
Но ту злую телеграмму
всё храню поныне. –
                «Ты –
неразгаданный Норильск –
сердобольный? Беспощадный?» –
до сих пор гадаю. –
                «Жадный
или щедрый?» –
                Здесь «на риск
и на совесть» довелось,
«корни оборвав родные»,
«вить гнездо», - а вьюги злые
не щадили…
          …Вишен горсть,
скороспелых, на ладони
моей мамы – слаще мёда!..
Боль  - сильнее – год от года. –
Не спешите, тише, кони,
кони-грёзы, задержитесь
хоть на миг: хочу проститься
с мамой – светом поделиться. –

Я - прошу: не торопитесь...

***
«…В лунный свет обмакнув ладонь,
нарисую из детства сад,
где с уздечкой серебряной конь
мне несказанно будет рад!..
Я цветы в его гриву вплету,
ключевой напою водой…
Нарисую свою мечту:
сад, поросший травой-лебедой»…

***
Который год грустит в саду
рябина: ждёт - когда приду.
И я о ней грущу. –
Её сажали мы с отцом.
…Грустит берёза за крыльцом.
Во снах своих ищу
я свой давно заросший сад. -
Там, средь травы, зарыт мой «клад»:
стекляшка с пуговкой.
…Во сне мне видится наш дом:
там – дождик - мой, ручей и гром,
и грядка с луковкой,
которую мой сын сажал. -
Он был «волшебником», и - знал:
тюльпан – распустится! -
Ведь, если очень захотеть,
то можно многое успеть:
всё-всё – получится! -
Он грядку «честно» охранял:
с неё букашек прогонял. -
Любимой бабушке
он подарить цветок  хотел:
на месяц, в гости, прилетел
к ней – «на оладушки». -
«Дедуля» рад: «взрослеет внук!»,
и, не смотря на боль разлук,
от счастья светится!..
…Была счастливою весна,
счастливою была сама…
А глобус – вертится! –
На нём, - где мрак полярный, снег, -
мои следы, и сына след,
а рядом – дочки. –
Там, где июньская пурга,
не пенится в саду ирга,
взрывая почки,
зато вдоль берега реки,
как искры, светятся жарки,
а незабудки, -
в них неба синь и бирюза, -
глядят участливо в глаза,
хрупки и чутки. –
Как будто знают: я… грущу,
и куст рябиновый ищу –
примету детства,
как будто помнят старый луг,
где цвёл развесистый лопух…
…Нет в мире средства
от ностальгии и тоски:
снег первый побелил виски. -
Сквозь вёсны, зимы -
сестрёнкин с дырочкой носок,
тропинка в сад, - наискосок, -
и куст рябины…

***
На этой улице меня не знают.               
Не ждут. Не помнят. В гости не зовут.
Здесь, мной не узнаны, собаки лают
и не из снов моих – сады цветут.
Здесь все – чужие: смотрят отрешённо.
…Мой, сиротинкой, за забором - Дом…
И лишь берёза к небу непокорно
всё тянет… руки.
                Сон?
                Увы, не сон.
Я – «отпускница»: на три дня коротких...
…Глотая слёзы, мимо прохожу:
лет вереницы в контурах нечётких               
крестов истлевших вижу, и «схожу
с  ума» почти, вдохнув  полузабытый
черёмух сладкий и горчащий чад…

Почтовый ящик и плющом увитый
фонарь, разбитый… двадцать лет назад…

На этой улице меня забыли...

***
Линию горизонта если чуть-чуть продолжить –
сзади, с боков немножко пальцем подрисовать,
кружево яблонь к бязи синих небес приторочить,
запах вдохнув волшебный, можно не горевать:
вот и тебе – пространство, вот и твоё – владение! –
Хочешь – живи и царствуй, хочешь – гостей встречай. –
Близко до Рая: слышно Ангелов песнопение. –
Воспоминанием детства – ластится молочай:
капли белёсой влаги Душу на лад настроят
радости, всепрощения и неземной любви…
…Голос далёкий мамы, - с папой тихонько спорят, -
слышу обрывок фразы: «Рано – ей: не зови!»...

…Хочется прикоснуться к призрачным их ладоням,
хочется, как бывало, в губы поцеловать,
только дана крылатость их белоснежным коням:
мне их – земною, пешей - не суждено догнать.

- Милые, вы простите: вправду – я не готова. –
Столько ещё мне в жизни планов осуществить
нужно, во снах, пусть, рядом вижу вас снова, снова! -
Видеть хочу, как дети гнёздышки будут вить.
В вашей дали далёкой звёзды лежат на крыше!
Смертных прельщают крыши, где белый снег лежит. –
Осуществляя планы, может взберусь повыше,
хоть нелегко – бескрылой: век мой не весь прожит. –
«Время всему и место»: так уж Господь замыслил.
Вы же учили сами – «Землю - как мать любить!»,
пусть здесь порою тесно - манят глубины, выси. -
Рядом с детьми – счастливой - хочется мне побыть!..

***

Не огорчайтесь, милые берёзы,
что прохожу, в раздумье, мимо вас. -
Не возвратить былое счастье – грёзы
мне не заменят детство: извелась,
и, чем взрослее, тем яснее вижу
родные лица, слышу голоса...
…Дожди грибные языками лижут
холмы у дома…
                …Злющая оса
спешит «прививку» сделать «отпускнице»,
в висок вонзившись, будто бы стрела, –
она гнездо на крыше, в черепице,
казалось, преднамеренно свила:
так было больно, а ещё – обидно! -               
Укус осы - как совести «укол»:
не всё «как надо» делала я, видно…
…Воспоминаний «острый частокол»
уж не даёт уйти тайком из сада,
навек стерев из памяти следы...
- А, может, не укор - отнюдь: награда? –
Воспоминаний «слайды» от беды
уводят в жизни «взрослой» – неизменно:
тоска бывает светлой средь ночи. -
Я возвращаюсь в детство непременно -
от счастья там ищу свои ключи:
среди берёзок в роще говорливой
слезами обливаюсь и молюсь…

И, засыпая, становлюсь счастливой.
А просыпаясь – чище становлюсь…   

***

Жаль - в детство писем не послать.
Жаль - ничего не наверстать.

**********************************************************
Продолжение следует